28.11.1973

Игорек, печатаю тебе письмо с работы под видом составления статистической таблицы латиноамериканского книговедения. Служба моя совершенно внеидеологична, в чем и состоит ее главная прелесть. Я рада, что сижу здесь, а не в ТАСС, ООН или АПН, как большинство наших сокурсников. Конечно, между любыми присутственными местами качественной разницы быть не может, но количественная (большая или меньшая куча дерьма) – отчасти возможна. Здесь и люди особые: образованнейшие неудачники, старушки, словом – этакие «служители библиотечной музы»… Все лучше, чем журналисты.

Кроме службы я много работаю дома. Перевела детскую книжку поэта – шведа Хельсинга. Занималась я этим как трудотерапией – несколько месяцев назад, когда у меня было клинически тяжелое псих. состояние, но получилось вроде бы смешно (Игорь, видел ли ты когда-нибудь смерть близкого человека? Именно – видел ли в материальном смысле: тело, гроб, закрытые глаза?)

В своем последнем письме ты опять взялся за старое. Давай договоримся раз и навсегда – оставь ты мой «круг», так же, как я не ругаю твоих приятелей и приятельниц, многие из которых, на мой вкус, вообще не выдерживают никакой критики. Твои оценки слишком партийны – и не дай Бог, чтобы ты пришел к власти. Будь добрее.

Ты спрашиваешь советов, но если письма твои искренни, то, мне кажется, все само собой станет хорошо.

У тебя есть талант, тщеславие, сентиментальность и цинизм. Тебе надо вернуться домой и серьезно, – по нескольку часов в день, собранно, на трезвую голову, – работать. Тогда будет оправдана и даже прекрасна суета всех остальных (неглавных) часов дня. В последнем я тебе, пожалуй, не товарищ, а что касается первого – буду счастлива помогать чем могу: перепечатывать, ставить абзацы (помнишь, ты когда-то просил?), запятые и вообще без устали и от души уговаривать тебя, если это нужно, что главное для тебя это «сочинительство книг».

Игорек, напиши, что ты там ешь!

Таня