В новогоднюю полночь сфотографировался в подарке обожаемой супруги. Саша Маев сказал, что можно продавать как поздравительную открытку. И действительно – в таком свитере не стыдно идти на любой прием и сниматься у самых престижных режиссеров. Всех с Наступившим и предстоящей чередой праздников. Огромное спасибо всем, кто поздравил и пожелал. Если кому-то не так радостно по причине недостатка позитивных эмоций, вспомните, что впереди святки (с 7-го по 17-е) и обратите внимание на события, которые будут им сопутствовать. Они придадут оптимизма и оживят окружающую повседневность – даже если вы останетесь внутренне неподвижны. И вообще следите за нюансами – в них главная информация.
Архив рубрики: Каскад эмоций. Год 2021
2 января
Сегодня утром, воспользовавшись благоприятной погодой, решил отправиться в экспедицию, чтобы обойти ограду, которой нашу территорию отделили от пруда, расположенного на территории чеховской усадьбы, и найти калитку, которая бы позволила к нему подойти. О своей проблеме я уже писал, поэтому кто не в курсе – посмотрите.
Утопая в снегу, я прошелся вдоль части ограды и понял, что нас и соседей полностью лишили еще и возможности ходить на ближайший источник с чистой водой. Теперь за чистой водой придется ездить за пять километров – в Талеж, на источник преподобного Давида.
На фотографиях видно, где заканчивается наш участок и начинаются два соседних, которым тоже перекрыли доступ, но благодаря тому, что они стоят на пару метров дальше нашего, им оставили небольшое пространство, чтобы подойти к ограде и сквозь нее полюбоваться на скамейку Игоря Дудинского.
Собственно, ради того, чтобы запечатлеть свою скамейку я и предпринял сегодняшнюю экспедицию. Как видите, забор основательный и теряется далеко в лесу, куда из-за сугробов пройти затруднительно.
Дальше я захотел выяснить, где же находится заветная калитка. И тут мне пришлось вернуться назад и обойти практически все село, чтобы выйти на трассу – ведь теперь короткий путь в несколько шагов отрезан. Идти пришлось больше километра. Правда, мой путь пролегал мимо моих любимых камышей, которые при встрече со мной оживились и заулыбались – несмотря на зимнее время. Я их с радостью сфотографировал.
И вот наконец калитка. Она оказалась заваренной. Сквозь нее при желании можно рассмотреть наш дом – он светло-серый.
На обратом пути я заглянул на пятачок перед входом в Усадьбу. Там было оживленно. Приехало много народа. Не так, как летом, когда вообще не пройти, но все равно для зимы много.
Вся экспедиция заняла у меня чуть меньше двух часов. Но я никуда не спешил. К тому же нужно учесть сугробы, которые приходилось преодолевать. Дома меня ждала вкусная уха из разных деликатесных рыб. Я съел две тарелки и вот решил написать отчет.
5 января
Уже очевидно даже дилетантам, что сегодняшний подход к изучению искусства в корне неверен, порочен и вреден, поскольку морочит голову и уводит от истинного положения вещей. Речь идет в первую очередь об исследованиях в области истории искусства, которые целиком и полностью основаны на принципе так называемой «преемственности», когда одна группа авторов-единомышленников в качестве реакции на текущую ситуацию в культуре (которая перестает ее удовлетворять) в знак протеста объединяется и совершает некий эстетический переворот, после чего их новые художественные принципы становятся доминирующими и в свою очередь начинают влиять на все более стремительно расширяющиеся круги последователей. Спустя некоторое время все повторяется по тому же сценарию. Прошу прощения за схематичность изложения, но суть абсолютно верна.
Лично для меня, как и для некоторого числа моих единомышленников, такая концепция выглядит абсолютно антиметафизичной, а следовательно – категорически неприемлемой. В двадцать первом веке с его торжеством интеллектуального и духовного плюрализма как-то стыдно продолжать молится на вульгарный «марксистский подход» – тем более в такой тонкой материи как искусствознание.
Давайте разберемся, как на самом деле происходит взаимовлияние разных направлений (и поколений) в искусстве. Здесь все более чем сложно и зависит от способности исследователя разобраться в проблеме.
Когда-то давно, где-то во второй половине 60-х годов, я несколько раз присутствовал на полузакрытых и, конечно же, неофициальных семинарах Леонида Борисовича Переверзева – сотрудника Института технической эстетики (одного из «рассадников вольнодумства» времен оттепели), тонкого знатока авангардной музыки и широко мыслящего человека. Я бы не назвал его метафизиком, хотя иногда по ходу дела рассказывал ему о том, то обсуждалось на Южинском, и он с любопытством выслушивал мою информацию, хотя желания лично познакомиться с ЮВМ не проявлял. Но ближе к делу.
Однажды ЛБ высказал такую мысль. Мол, смотрите, как много общего у Бетховена и Битлз. И спросил у аудитории: «Как вы считаете, почему?» Понятное дело, раздалось несколько голосов, поспешивших ответить – да потому что Битлы в поздних проектах многое заимствовали из классического симфонизма. На что ЛБ усмехнулся и с загадочной улыбкой произнес: «Кто знает, кто на самом деле что и у кого заимствовал. Вы на досуге поупражняйтесь и подумайте вот о чем. Если бы Битлы жили раньше Бетховена, имели бы они право обвинить его в плагиате?» Затем ЛБ стал рассуждать о том, что время – категория непостижимая, и в доказательство того, то все в мире происходит «одновременно», привел русскую икону – особенно с клеймами (тема иконы и клейм как отражения внебытийности происходящего достаточно раскрыта).
С тех пор я часто мысленно возвращался к проблеме «влияния» в искусстве с учетом идеи, которую в молодости впервые услышал от ЛБ. То есть «влияния» и «преемственности» при отсутствии фактора времени. Постепенно, с учетом накопившегося опыта я пришел к выводу, что чем гениальнее человек – тем сильнее он зависит от будущего, которое я понимаю как нечто, что находится на пределами настоящего и прошлого. Лично я не встречал гениев, которые всерьез интересовались тем, что происходит сейчас или уже произошло. Вы можете себе представить, что гений станет изображать средствами искусства колхозы, комсомольские стройки, распад СССР или обличать коррупцию? Думаю, для таких пустяков всегда найдутся маститые и даровитые авторы. Да и в культурном обществе, в котором я формировался, всегда было принято считать, что исторические романы пишут писатели второго сорта, исписавшиеся, которым больше нечего сказать.
Для меня гений – человек (или скорее сверхчеловек), который постоянно пребывает в напряженном поиске того, что находится в потенции – чтобы актуализировать свои открытия в своих произведениях. Он, подобно радару, исследует неизвестный космос – в том числе и его будущие, еще не родившиеся эманации. Потому что гений будущего времени еще не появился на свет, но его творения уже присутствуют во вселенной духа в виде тайных, нерасшифрованных посланий, которые открываются гениям конкретного времени. Не удивительно, что они видят свою миссию в том, чтобы неутомимо черпать из открытого только им бездонного и неиссякаемого источника.
На сегодня я безоговорочный сторонник теории влияния искусства более поздних эпох на более ранних авторов. Причем я могу привести множество подтверждений своей правоты. И такие факты, как знание Бетховеном и Вагнером произведений Шенберга, Веберна, Бартока, Стравинского и даже Шостаковича, и далее Битлз, Роллингов, Заппы для меня – непреложная и очевидная истина. К слову, Битлы и Роллинги отметили своей печатью всю музыку девятнадцатого и двадцатого веков и тем самым определили пути ее развития. О них разговор особый.
Я сознательно упоминаю имена композиторов, поскольку в музыке, как в искусстве чисто космическом, проще установить метафизические связи между творцами разных эпох. В других видах искусства действуют те же законы, и мы еще вернемся к разговору, но именно музыка позволяет наиболее плодотворно улавливать послания из будущего.
Я предлагаю продвинутой части моих читателей – в первую очередь имеющих отношение к музыке – самим подтвердить свое согласие с моими выводами. Дерзайте, не тушуйтесь. Например, проверьте и убедитесь, как арт-рок (те же Прокол Харум, Муди Блюз, Найс, Эмерсон, Лейк и Палмер и другие) – конечно же, совместно с Битлами и Роллингами, сформировали целую плеяду композиторов начала двадцатого века – от Мусоргского и Скрябина до Матюшина и раннего Прокофьева.
Или проследите, как рок-культура в ее зрелый, «шизоидный» период (группы назовите сами) положила начало эпохе атонального экспериментирования. Если «коллективный Шенберг» наложил отпечаток на творчество «коллективного Бетховена», то сам Шенберг со своей школой не стеснялись вовсю заимствовать гениальные открытия Фрэнка Заппы, а также немецкого краут-рока с его симбиозом академизма и атональности (Кэн, Шульце, Фрёзе, Танжерин Дрим, Фауст, Кластер, Крафтверк и другие). Каждый волен предложить свою версию со своими именами.
Жизнь продолжается, но с недавних пор волшебная связь времен прервалась, уступив место цивилизации хаоса. Исчезло сообщество, которое в традиционном понимании принято называть «взыскательной публикой». Зрелого, искушенного потребителя культуры сменила молодежь, которая отныне на свой вкус формирует современный актуальный контент. А что привлекает сегодняшних внутренне опустошенных молодых людей с их потребительским рефлексами? Уж во всяком случае не православие с его аскетизмом и необходимостью заставлять душу трудиться. Впрочем даже само существование у юного поколения души вызывает большие сомнения.
Так сложилось, что в джентльменский набор ценностей продвинутых юношей и девушек входят такие казалось бы противоположные вещи, как стёб и мистика. У них одно не противоречит другому. Они предельно циничны, но любят слово метафизика. Особенно музыканты-новаторы, которые считают себя знатоками русской хтони. Нет, сатанисты среди их встречаются редко – просто из-за невозможности взлететь повыше они застряли в астрале, где пытаются общаться с его экзотическими обитателями. Соответственно и музыку они предпочитают китчево-хтоническую.
В такой стуации не удивительно, что интерес молодежи сосредоточен на таком явлении как Моргенштерн. Он на сегодня самый главный гений, парящий над всем, что есть в современной музыке. Лично у меня не укладывается в голове, как он умудрился возникнуть со своей безупречной хтонической метафизичностью, запредельной авангардностью и абсолютным вкусом в наше принципиально антисакральное, свинское время.
Его заслуги потрясают. Начать с того, что он полностью удовлетворил запросы массовой аудитории на китч, гротеск, балаган, буффонаду, агрессивную иронию и мистицизм (который у него зачастую принимает форму таинственной недосказанности), совместив в своем творчестве и то, и другое, и третье – а именно в таких параметрах и мыслит сегодняшний социум.
К тому же он вытеснил, заменил собой, обнулил и перечеркнул всех и вся, кто царствовал до него. Никаих Пугачевых с Киркоровыми больше не будет. Забудьте о советской эстраде с ее «задушевностью» и диктатурой совкового «гламура для бедных».
Место и статус нашего кумира предолагают, что он один вынужден отдуваться за всю звуковую индустрию. Да простят меня мои друзья-музыканты, но лично я кроме Чайковского, Вагнера, Скрябина и классиков их уровня могу слушать только Моргенштерна – трагически одинокого, не понятого, несмотря на всенародную обласканность гения.
Не знаю, понимает ли он масштабы собственной уникальности и возложенной на него миссии, или ему помогают прорвавшиеся в космические бездны битмейкеры, не важно. Главное, что именно Моргенштерн – опять же единственный на сегодня – предоставил возможность предыдущим поколениям композиторов стать теми, какими они вошли в историю. Причем его одаоенность как композитора настолько масштабна и многогранна, что трудно вычленить, какому из музыкальных направлений прошлого помогли возникнуть и сформироваться его сегодняшние открытия. Пока напрашивается вывод о том, что вся история мировой музыки обязана исключительно ему – ведь других небожителей столь высокого полета среди нас просто нет.
С другой стороны, Моргенштерн использует открытия физически еще не родившихся авторов – тем самым приоткрывая завесу над будущим. Что тоже не может не радовать – поскольку насыщает нас оптимизмом. Не нам, так нашим потомкам рано или поздно все-таки предстоит испытать восторг от возникновения новой, совершенно фантастической и запредельной по гениальности музыкальной культуры. И такую гарантию дарит нам опять же Моргенштерн. За что мы должны быть ему безмерно благодарны.