Впервые напечатано в еженедельнике «Мегаполис-Экспресс» № 23 от 19 июня 1996 года

Ольга, моя жена, за время недавнего полуторамесячного пребывания в знаменитой и модной Клинике неврозов завязала немало полезных и неожиданных знакомств сре­ди далеко не последних людей Москвы. Взаимная симпатия связала ее с соседкой по отделению –двадцатилет­ней фотомоделью Еленой Новохижиной, которая «загреме­ла» в больницу в результате тя­желого нервного срыва. Ее муж, Виктор Новохижин, представ­ляет в Москве крупную международную компанию и дома появляется редко. Елена поте­ряла счет его командировкам. Случается, что, прилетев утром из одной страны, он в тот же вечер снова отправляется в аэропорт. Рабочий график Еле­ны тоже расписан более чем плотно – съемки, презентации. Течение ее болезни на меди­цинский взгляд выглядит баналь­но. В последние месяцы ей стало казаться, что ее супруга… под­менили.  Елену не покидает ощущение, что ее партнером в постели стал кто-то другой, кто как две капли воды похож на Виктора. Врачи успокоили ее тем, что «и не такое бывает», при­писали ее состояние переутомлению и назначили соответствующий курс лечения. Однако Елена в доверительных беседах с Ольгой продолжала настаи­вать на своем.

– Если честно, то у Виктора давно на меня не стоит. У него в каждой стране по любовнице. Между нами фактически ничего нет. Мы – классные друзья, но не больше. И его, и меня сло­жившаяся ситуация вполне ус­траивает.

Однако с некоторых пор их семейные отношения резко и неожиданно изменились. Вик­тор как бы раздвоился. То он, как обычно, забегает на час-другой, дарит подарок, чмокает в щечку и… поминай как звали. «Другой» Виктор с порога на­брасывается на Елену, валит ее куда придется и исступленно «имеет» – подчас в течение нескольких часов. Причем его «механические», по выражению Елены, ласки ничего, кроме отвращения, у нее не вызыва­ют.

Когда она попыталась выяс­нить у «настоящего» Виктора причину его внезапно вспых­нувшей пылкой страсти, тот только покрутил пальцем у вис­ка и посоветовал ей «меньше кирять и ширяться». Явная противоестественность поведения Виктора не раз доводила бед­ную девушку до истерики.

– История как раз для тво­его «Мегаполиса», – сказала Ольга и познакомила нас.

После первого же разгово­ра с умопомрачительно эффек­тной и стильной Еленой я ре­шил, что ее безмятежное су­ществование наверняка потре­вожила какая-то потусторонняя нечисть, и отправился за по­мощью к своему безотказному другу – тонкому знатоку алхимии и каббалистики Льву Эммануиловичу Марцоли.

– Не о тех пишете! — вы­слушав меня, по-стариковски забрюзжал патриарх современ­ного эзотеризма. — Канифолите людям мозги. Что ж ты к Лонго или Тарасову не обратился, хотя вы их в каждом номере своего «Мегаполиса» рекламируете? К Селижарову тебе надо – вот к кому. Он у нас обожает на оборотней поохотиться, – ре­шительно посоветовал подо­бревший после терпеливо вы­слушанного выговора Лев Эммануилович. – Демонолог что надо. В Европе таких днем с огнем не сыщешь. Ему бы ин­квизицию возглавлять. Записы­вай телефон. Скажешь – от меня.

Помнится, минувшей зимой в каком-то полупьяном разго­воре на «мистические» темы кто-то при мне сослался на некоего Селижарова, который то ли что-то предсказал, то ли кого-то исцелил. Фамилий всяких «ма­гов» и «экстрасенсов» прихо­дится слышать столько, что перестаешь их воспринимать, а тем более им верить. В одно ухо влетело, в другое – выле­тело. Однако имя Селижарова стали произносить в моем при­сутствии все чаще – причем люди сведущие и авторитетные в оккультных науках.

Вернувшись от Марцоли домой, я решил сразу же вос­пользоваться его советом, но пока тянул руку к трубке, меня фантастическим образом опе­редили. Телефон неожиданно зазвонил, и я услышал голос своего верного собутыльника – художника Валерия Коноплева:

– Приезжай немедленно. У меня Селижаров.

В мастерской Коноплева дым стоял коромыслом. Гуляли по-русски – широко и с криками. Мне навстречу поднялся обая­тельный молодой человек лет тридцати пяти и со смущенной улыбкой протянул руку.

– Сергей, – представился он. Судя по окружавшей его стайке обстреливавших его восторженными взглядами по­читательниц, мой собеседник явно входил в моду. – Извини­те, что вас побеспокоил. Мы тут решили немного расслабиться. Я случайно Марцоли позвонил, он меня в курс дела ввел. Оказалось, что и Валера ваш друг. Видите, как нам обоим повезло. Завтра мы вашей кра­савицей займемся. Давненько ничего любопытного не подво­рачивалось.

– О вас много говорят, – польстил я ему. – Странно, что мы до сих пор не встречались.

– Ничего удивительного. Я всего год как практикую. До того десять лет грыз гранит науки, штаны по библиотекам проти­рал.

– Сергей недавно из Гер­мании вернулся, – подсказал основательно накачавшийся Коноплев. – Возьми у него интервью.

– Мы с вами вашу лягушку-квакушку на раз расколдуем. Не берите в голову. Случай знако­мый, хотя и нечастый, – бала­гурил Селижаров, обращаясь не столько ко мне, сколько к по­висшим на нем девчонкам. – Мои университеты с похожей истории начинались. Мне в Чертанове родители коопера­тив купили, на краю географии. Я туда переехал. С девушкой как-то познакомился. Она в Отрадном жила. На противоположном конце Москвы. Однаж­ды вечером ей позвонил – мол, жду в гости. И машинально на часы взглянул. Половина одиннадцатого. Слышу – в дверь звонят. Открываю – она. Смотрю – двадцать два сорок пять. За пятнадцать минут добралась. «Как тебе, – спрашиваю ее, – удалось так быстро, если на такси чуть ли не час ехать?» «А я на помеле», – смеется. И вправ­ду ведьмой оказалась. Мыс ней за кордон решили податься. Эмигрировали на пару. Думал, никогда не вернусь. Спасибо Горбачеву.

– Она с вами приехала? – поинтересовался я.

– Нет, там осталась. Пре­успевает. Язык выучила. В де­сятку самых знаменитых ведьм Европы входит. Господь с ней. С вашей протеже где можно повидаться? Тогда ровно в двенадцать у метро «Шаболовская». Устраивает?

Я был на месте встречи минут на пятнадцать раньше, но Сер­гей меня уже ждал.

– Вы считаете, что Лену посещает оборотень? Их вооб­ще много в Москве? Я, честно говоря, впервые с подобным сталкиваюсь, – набросился я на него с вопросами, пока мы шли.

– Сколько ваших знакомых завтра умрут? – спросил он в ответ.

– Никто вроде не собирал­ся, – поразмыслив, сказал я.

– Вот именно. Каждый от­ветил бы точно так же. А между тем сотни людей ежедневно отправляются в мир иной. Про­сто мы мало что знаем. Слиш­ком узкий кругозор.

Елену Селижаров мгновен­но очаровал. Оказалось, что Виктор, когда бывает в Москве, навещает ее в больнице, но по-прежнему ведет себя по-раз­ному. Однажды повез ее домой (почему-то на такси, хотя у них есть «мерседес») и до вечера не выпускал из постели. Чаще же заглядывает только на ми­нуту, чтобы передать цветы и фрукты.

– Вы, конечно, можете рас­слабляться здесь сколько хоти­те, но через одно испытание вам все равно придется про­йти. Ничего не поделаешь. Го­ните ключи от вашей квартиры. Мы с Игорем прямо сейчас туда наведаемся.

Елена жила неподалеку – в «дипломатическом» (как их рань­ше называли) доме возле Да­ниловского рынка. Ее апарта­менты поражали роскошью и простором.

– Я мог бы регулярно да­вать ей мазь, – просвещал меня Сергей, заглядывая во все углы, – но что толку. Сегодня я есть, а завтра – нет. Ей, бедолаге, лучше один раз испугаться, чем жить в постоянной зависимости. С ней все ясно как божий день. На нее какой-то гаденыш глаз положил. Вурдалачина поганая. Радуйся, будет тебе чем читателей побаловать. Приступаем к операции. Я отчаливаю готовиться. Ты – в больницу и уго­вори ее завтра же выписаться. Пусть у мужа первый раз в жизни поинтересуется, когда и на сколько он уезжает. Ты когда-нибудь в засаде сидел? Вот и славно. Одним приключением больше будет. Жди звон­ка.

Елену я уговорил поступить так, как сове­товал Сергей, хотя врачи смертельно на нее обиделись, взяв даже расписку, что она покидает клинику пре­ждевременно и без их согласия. Через пару дней мы втроем си­дели в Елениной спальне.

– Сегодня как пить дать придет. Интуи­ция подсказывает, – приговаривал Сергей, извлекая из объемис­той сумки трехлит­ровую банку с вяз­кой жидкостью. – Теперь, Леночка, если не возражаете, мы с Игорем разденемся, а вы, если вам не трудно, нам поможете. Не дай Бог, он неродной запах учует – тогда пиши пропало. Озвереет – хлопот с ним не оберешься.

Под руководством Сергея мы принялись энергично втирать магическое зелье в кожу друг друга.

– Чтобы такую гадость при­готовить, каких-нибудь сто лет назад пришлось бы двух-трех невинных младенцев прикон­чить, – просвещал нас Сергей. – Сегодня из вторсырья синте­зировать наловчились. Отходы абортариев используем. Век гуманизма как-никак. Плюс чертова пропасть всякой вся­чины, которую принято назы­вать лекарственными растени­ями.

Согласно замыслу Сергея, мы с ним расположились во вместительной кладовке при кухне, куда он предварительно поста­вил свою сумку, а хозяйка до­лжна была вести себя как ни в чем не бывало – встретив «супру­га», покорно предоставить тело в его распоряжение.

Часов около одиннадцати вечера в дверь позвонили. Мы с Виктором заняли место в укрытии, чутко вслушиваясь в происходящее в квартире.

– Тебе лишь бы сразу в постель, – укоряла Елена. – Хоть бы поел с дороги. Или ванну принял.

– Я так по тебе соскучился, что не в силах терпеть. Позволь мне прижаться к тебе, а потом сядем ужинать, – слышался голос обольстителя.

Спустя несколько минут на­ступила тишина, которую нару­шало доносившееся из спальни характерное постанывание. Сергей прижал палец к губам и жестом приказал мне следо­вать за ним. В руках он держал остро заточенный нож с узким лезвием около сорока сантиметров длиной – больше, впро­чем, похожий на короткую шпа­гу. Поскольку мы были босиком, то передвигались бесшумно. Миновав коридор, Сергей ос­торожно заглянул в распахну­тую настежь, как мы заранее условились с Еленой, дверь спальни. Обстоятельства нам, видимо, более чем благопри­ятствовали. «Виктор» (я вспом­нил, что одним из напутствий Сергея Елене было заставить его снять рубашку) располагался к нам спиной, пристроившись к стоявшей на коленях Елене сзади. Сосредоточившись и собравшись с духом, Сергей стремительно вбежал в комна­ту и по рукоятку всадил лезвие под левую лопатку чудовища, одновременно обхватив его шею рукой и повалив на пол. «Вик­тор» громко захрипел.

– Видишь, крови нет! – закричал Сергей.

Растерявшись, Елена скорее всего не понимала, что твори­лось за ее спиной, и оцепенела от ужаса.

– Уведи ее. Быстрее! – приказал мне Селижаров.

Я не знал, как поступить. Любопытство очевидца боро­лось во мне с жалостью к не­счастной девушке, которая явно находилась в состоянии шока.

Видимо, поняв мое состоя­ние, Сергей приказал мне дер­жать оборотня прижатым к полу, а сам, взяв Елену на руки, понес ее в ванну, где поставил под ледяной душ. «Виктор», выпу­чив остекленевшие глаза, изви­вался, пытаясь приподняться. Из его рта на меня хлестала зловонная темно-зеленая жижа. Меня стошнило, но я старался не ослаблять усилий, мертвой хваткой вцепившись в горло издыхавшего фантома.

– Еще немного потерпи. Не отпускай его. Сильнее дави! Лезвие из специального спла­ва. Сейчас он угомонится, – подбадривал меня Селижаров. Он вернулся со второй банкой, содержимое которой вылил на корчившегося в предсмертных судорогах монстра. – Ничего не бойся. Я пока схожу ее ус­покою.

«Виктор» постепенно затих. Его холное, безукоризненно сложенное тело начало на гла­зах усыхать и сжиматься. Вско­ре мои пальцы стали увязать в чем-то тестообразном.

– Ну вот и все. Осталось спустить в унитаз – и никаких следов, – удовлетворенно пробормотал Сергей.

Часа через два, тщательно вымыв пол и распахнув окна, мы втроем сидели в гостиной и, чтобы снять усталость и напря­жение, опустошали до отказа забитый бар.

– Постарайтесь себе вну­шить, что вы спали и видели дурной сон, – убеждал еще не оправившуюся от потрясения Елену невозмутимый Сергей. – Поезжайте куда-нибудь на море, отдохнете, развеетесь. Мужу, само собой, ничего не расска­зывайте – он все равно не поверит. Скорее всего его обликом воспользовался кто-то «оттуда», – Сергей показал пальцем вверх. – Кто бы он ни был, его астральное тело раз­ложилось так же, как и физи­ческое. Отныне его просто не существует. Гениальное изобре­тение, – Селижаров повертел в руках банку с остатками та­инственного препарата. – Не­заменимое средство против оборотней. Рекомендую. Про­дукция компании «Проктер энд Гэмбл», – он от души рассме­ялся, заставив все еще продолжавшую дрожать Елену улыб­нуться.

Впервые напечатано в еженедельнике «Мегаполис-Экспресс» № 37 от 25 сентября 1996 года

 Во время бандитской разборки предпринима­телю Сергею Жолобову плеснули в лицо соляной кислотой. Пересадку кожи делали в ожоговом отделении Института Вишневского. Чудом удалось сохранить один глаз. На месте второго, пока не подобрали протез, зияла гно­ящаяся дыра. Обезображен­ного до неузнаваемости Сер­гея его жена Люсьена смогла выдержать не больше месяца. Переехала к другому и под­ала на развод, забрав един­ственную дочь.

– Я его любила больше жизни, но ежеминутно вздра­гивать, натыкаясь взглядом на его нечеловеческий облик, оказалось выше моих сил, – признавалась она знакомым. – Если вы покажете мне жен­щину, у которой хватает му­жества каждый вечер ложить­ся в постель с  персонажем из фильма ужасов, я ей пос­тавлю памятник из чистого золота. Дочери тоже надоело постоянно испытывать отрица­тельные эмоции.

Обезображенный Сергей привыкал к новому образу жизни с трудом. Самой боль­шой проблемой оказались свидания с женщинами. Все проститутки «ни за какие деньги» не соглашались доставить ему удовольствие.

– Хоть расстреливайте. С кем угодно – только не с ним, – следовал неизменный ответ.

Так продолжалось до тех пор, пока знакомые из быв­ших компаньонов не подыска­ли ему Аллу – путану с не менее трагичной судьбой, ослепшую после того, как над ней, красавицей и фотомо­делью, надругались четверо пятнадцатилетних ублюдков, вломившихся ночью на ее под­московную дачу. Она была одна и по привычке не снимала наушники плеера, с ко­торым практически не расста­валась. Бандиты проникли в дом около двенадцати ночи. Она ничего не слышала, кроме оглушавшей ее музыки. Когда к ее горлу поднесли нож, кричать и звать на помощь было поздно.

Почувствовав себя хозяе­вами положения, бандиты глумились над ней изощренно и профессионально, попутно опустошая ее бар и наполняя сумку всем ценным, что по­падалось под руку. Наутро приехал муж и вызвал неот­ложку. Лежавшую без созна­ния обнаженную Аллу с исполосованным вдоль и поперек телом увезли в Институт Склифосовского. Шрамы пос­ле долгого лечения в конце концов затянулись, а вот зре­ние сохранить не удалось. Супругу, самовлюбленному эгоисту из новых русских, вскоре надоело опекать сле­пую жену, и он, посадив ее однажды в машину, вывез за город и открыл дверь, прика­зав:

– Вылезай. Достала ты меня.

Когда она вышла, он про­сто нажал на газ и поехал в ночной клуб развлекаться.

Оказавшись одна на ноч­ном шоссе, без крыши над головой (Алла была прописа­на в Харькове), слепая краса­вица побрела не разбирая дороги. Водители объезжали ее, отпуская по ее адресу непристойные шутки. Со сто­роны она действительно вы­глядела основательно набрав­шейся.

В ту ночь ей «повезло». Подобравшая ее компания стриженных под бокс парней промышляла сутенерством. Аллу привезли на одну из квартир, где недвусмысленно дали понять, что, поскольку выбора у нее нет, придется делать то, что ей скажут.

Слух о незрячей прости­тутке неземной красоты мгно­венно распространился среди любителей эротики с «изю­минкой». Особенным спросом пользовалась она у зажиточных господ с ярко выражен­ными физическими изъянами – тех, кому, как говорится, даже бляди не дают. Ее «вы­писывали» калеки, инвалиды и уроды всех разновидностей, количество которых среди совершеннолетнего истеблишмента стремительно увеличивается в результате «наездов» их недоброжелателей. Кому ноги взрывом оторвало, кому нос или уши отрезали, чтобы помнили, как долг не возвра­щать. Такие, как правило, по­нимают, что «обслуживают» их подруги через силу, преодо­левая естественное отвраще­ние, мечтая, чтобы неприятная процедура побыстрее закончи­лась и омерзительный клиент ушел.

Встреча с Аллой резко изменила судьбу Сергея Жолобова. Наконец-то он отыскал девушку, которая не видела его уродства. Он даже хотел поселить ее у себя, но «хозя­ева» запросили в качестве выкупа за нее не меньше двухсот тысяч долларов, а такой суммы у Сергея уже не было. После рокового «наез­да» дела его шли не блестя­ще. Поэтому их свидания проходили, только когда Сер­гей мог выкроить «свободные» четыреста баксов – именно во столько оценивали ночь Аллы ее сутенеры (спрос на нее всегда оставался высо­ким).

Их свидания проходили пылко и бурно. Сергей жадно ласкал роскошное тело своей новой возлюбленной, а та все более охотно откликалась на его страсть. Даже скучала, когда по нескольку недель не ощущала его возле себя.

Когда у Аллы появились «свои» деньги, она стала по­сещать врачей – невропато­логов и окулистов. После се­рии солидно оплаченных консультаций появилась робкая надежда на возвращение зре­ния. Кто-то из специалистов рекомендовал ей операцию, а кто-то брался исцелить ее физиотерапевтическими про­цедурами. Однако известие о том, что его возлюбленная сможет увидеть его лицо, на которое злой рок натянул ужасающую маску, не вызвало у Сергея восторга. Он смер­тельно запил и захандрил, предчувствуя неизбежное расставание. В пьяном угаре он решился на отчаянный шаг – продать «на корню» все, что осталось от его некогда про­цветающей фирмы, бывшему компаньону, на вырученные деньги купить – сколько хва­тит – несколько ночей Аллы, после чего покончить с собой.

Глеб Остроухое, давно на­меревавшийся приобрести фирму Сергея, чтобы превра­тить ее в прибыльную, дал Сергею задаток – десять тысяч долларов, с которыми тот помчался на, как его на­зывают завсегдатаи, «уголок» возле «Метрополя», куда каж­дый вечер привозили Аллу. Внеся четыре тысячи долларов, он получил возможность безраздельно наслаждаться ею в течение ближайших десяти дней.

Утром их разбудил визит Глеба Остроухова, заехавшего подписать необходимые для сделки бумаги. Он впервые увидел ту, о которой Сергей прожужжал ему все уши. Кра­сота и трогательная беззащитность девушки не остави­ли его равнодушным. Офор­мив документы, он уехал и потом весь день ловил себя на ощущении, что ему необ­ходимо найти предлог, чтобы навестить Сергея.

Десять дней пролетели для влюбленного Жолобова, как один день. Он много пил и угощал Аллу изысканными блюдами, которые ему доставляли из дорогих рестора­нов. В конце концов получен­ный аванс иссяк, и Алла была вынуждена вновь поя­виться на своем рабочем месте. На «уголке» ее поджи­дал Глеб, договорившийся с ее «владельцами». Привезя девушку к себе, он почув­ствовал, что его холостяцкая и беспорядочная жизнь не­ожиданно обрела смысл.

– Ты могла бы остаться у меня навсегда, – предложил он.

– А как же Сережа? – спросила она.

– Не знаю, – честно при­знался Глеб.

– Тогда пускай все оста­ется как есть, – грустно улыб­нулась Алла.

Глеб наконец стал пол­ноправным хозяином фирмы Сергея. С первых же дней дела в ней пошли блестяще. Глеб сделал Аллу генеральным директором, посадив в ее кабинет опытного заместителя. Договориться с бывшей «крышей» своей возлюбленной для него не составило труда. Оставалось самое сложное – объясниться с Сергеем. Жить, хотя бы мельком не увидев Аллы, Ос­троухов уже не мог.

Однажды он решился. Взяв пистолет, он приехал к Сергею. Тот как обычно не просыхал и сходил с ума. Ему уже успели донести о начавшемся романе Глеба с Аллой.

– Только не вздумай мне ничего объяснять, – мрачно сказал он.

Глеб молча положил перед ним пистолет.

– В нем одна пуля. Мо­жешь убить меня. Прямо сей­час. Но лучше подумай о ней. Я единственный человек на свете, который сделает для нее все.

– Похороните меня как полагается, хорошо? – попы­тался вымучить улыбку Сер­гей.

Закрыв за Глебом дверь, он залпом осушил стакан «Абсолюта» и выстрелил себе в рот. «Моему лицу уже ни­чего не сможет повредить», – было его последней мыслью.

После пышных похорон в закрытом гробу с позолотой бывшие друзья Сергея поехали помянуть его в «Метрополь». У входа в ресторан Алла на­всегда попрощалась с сес­трами по профессии и свои­ми вчерашними «хозяевами».

– Не забывай нас, Аллоч­ка, и не держи обиду, если что было не так, – говорили, целуя ее, бандиты. У многих на глаза навернулись слезы.

Возвратившись домой пос­ле ужина, Глеб остался на­едине с Аллой. Он медленно раздел ее и начал целовать. Внезапно среди ночи, после очередного испытанного ор­газма, она вскрикнула – не то от удовольствия, не то от испуга пополам с изумлением. На нее смотрели нежные гла­за Глеба, наполненные любо­вью и счастьем.

– Я все время думала, какого они у тебя цвета, – прошептала она. –Оказывает­ся, зеленые. Как море.

 

Впервые напечатано в еженедельнике «Мегаполис-Экспресс» № 49 от 13 декабря 1995 года

Генрих Аронович Никитский, 84 года, бывший админис­тратор Госконцер­та

– Здравствуйте, милый Генрих Аронович. Вы меня не вспомнили? Последний раз мы встречались лет двадцать пять назад, по работе. Тогда я, как и все московские журналисты, зная о вашей «вто­рой профессии», не мог расска­зать о ней читателям по чисто «цензурным» соображениям. Слава Богу справедливость восторжествовала. Хотел бы взять у вас небольшое ин­тервью. Существует легенда, что автором всех популярных анекдотов 50-х и вплоть до 70-х годов был один человек. Сомневаюсь, так ли это, но убежден, что все самые гениальные розыгрыши той эпохи придумали вы.

– Заметьте, ничего с этого не поимев. Просто я дружил со многими известными людьми из «официальной» артистической элиты – театральными деятеля­ми, литераторами, лауреатами всех существовавших тогда пре­мий. Они обращались ко мне, если хотели попотчевать друзей и приятелей чем-то «пикантным» – в смысле создать неординар­ную ситуацию.

– Нынешнее поколение под «розыгрышем» понимает, как правило, грубый, вульгарный поступок, совершенный исподтишка. Скажем, кто—то из моих знакомых, приехав на дачу к приятелю, бросил ему в сортир, стоящий на участке, двести граммов дрожжей. Последствия оказались чудовищными.

– Молодой человек, розыг­рыш ни в коем случае не должен причинять материальный ущерб. Иначе это не розыгрыш, а па­кость, подлость и хулиганство. В основе розыгрыша лежит на­смешка над человеческой глу­постью или чьими-то непомерно раздутыми амбициями. Заметь­те, под «глупостью» я понимаю не легкообъяснимую наивность человека, который только что переехал из деревни в город, чтобы работать на стройке. Мои приятели разыгрывали только тех, кто из «грязи» попал в «кня­зи». Например, тупых дуболомов из партийных верхов.

– И каким же «наказаниям» вы их подвергали?

– Чаще всего к ним приме­няли так называемые «медицин­ские» розыгрыши. Среди моих «клиентов» существовало не­сколько предложенных мной «до­машних заготовок», которые они видоизменяли в зависимости от обстоятельств. Допустим, встречаются две высокопоставленные особы. Один другому доверительно сообщает, что ему необ­ходимо сдать в поликлинику ана­лиз кала, но он не знает, в каком объеме следует его приносить. Тогда его собеседник, не моргнув глазом говорит, что для полноценного анализа требуется не меньше, чем трехлитровая банка экскрементов. Вы не представ­ляете, сколько идиотов клевало. Неделю собирают и заявляются в «кремлевку» с трехлитровой банкой. Врачи от смеха под опе­рационные столы падали. Или вот. Один другому плачется – у меня, мол, зуб разболелся, флюс, щеку раздуло. А тот ему советует «верный» рецепт. Возьми, гово­рит, две дольки чеснока, одну засунь в дупло, а другую – в задний проход. И через каждые полчаса меняй их местами. Вы не поверите, но… Ведь покупа­лись же. И еще как. Пока жены не замечали и не начинали истерич­но орать, кого ты, дурак набитый, слушаешь. А взять тот же ана­лиз пота. Некто жалуется, что плохо себя чувствует. Ему гово­рят, что есть единственный врач, который может помочь, но надо предварительно собрать граммов двести собственного пота и сдать ему на анализ. И вот бедолага жрет пачками аспирин, ходит летом по квартире в шубе, соби­рает в банку пот.

– У вас, несомненно, ско­пился и свой «золотой фонд» – так сказать, классика жанра. Поделитесь парой случаев.

– В хрущевскую эпоху осо­бым успехом пользовался такой аттракцион. Какой-нибудь «хох­мач» из новоиспеченных лауреа­тов начинал распространять сре­ди своего окружения слух, что своим успехом обязан протекции Никиты Сергеевича, с которым он периодически парится в бане, и что если есть желание присоеди­ниться и быть осыпанным монар­шими милостями, то он не прочь поспособствовать – разумеется, не безвозмездно. В желающих, как вы понимаете, недостатка не было. Место сбора назначалось часов на девять вечера возле какой-нибудь центральной гос­тиницы – «Метрополя», «Националя» или «Москвы». Обычно на­биралось человек десять. Для начала их провожали в комфор­табельно обставленное помеще­ние, где предлагали раздеться догола. Затем им говорили при­мерно следующее: «Сейчас вас проведут к двери, за которой моется Сам. Входите быстро, все сразу, потому что он не любит, когда дверь долго открыта, и тут же рассаживайтесь по свобод­ным местам». После напутствия доверчивых искателей легкой карьеры вели по служебным ко­ридорам и собирали перед скромной, полузаметной дверью. Через несколько минут нетерпе­ливого ожидания ее приоткры­вали, и… обнаженные «чайники» попадали в забитый до отказа ярко освещенный роскошный ресторанный зал. Испытанное ими потрясение оказывалось на­столько глубоким, что даже ис­теричный хохот посетителей за­частую не мог вывести облапо­шенных визитеров из оцепене­ния. Многие даже не пытались прикрыться или спастись бегст­вом.

– Такие трюки, конечно же, возможны только при условии, если разыгрывающий основа­тельно договорился с админис­трацией ресторана.

– Так все и строилось на «коллективном сговоре». Приез­жал в ресторан известный всей стране человек, предупреждал директора, что необходимо сде­лать то-то и то-то, подкреплял просьбу солидным «вознаграж­дением». Впрочем, не обязатель­но доходить до директора. Иног­да достаточно и метрдотеля и даже официанта. Вот пример. Во времена Брежнева партийная элита, как известно, жила по двойному стандарту. На работе делали одно, среди «сво­их» или дома – говорили противоположное. Так вот, собирается в ресторане теплая компания «своих», чтобы в интимном кругу отметить чей-то день рождения. После какой-то там рюмки кто-то обязательно начинает «тра­вить» антисоветские анекдоты. Остальные, охмелев, его поддер­живают. Завязывается соревно­вание, кто кого перещеголяет в «храбрости». Внезапно в разгар застолья кто-то из его участни­ков говорит: «Вот вы такие сме­лые, а знаете, что здесь каждое слово прослушивается?» Все, конечно же, дружно начинают возражать – мол, да брось ты, да ерунда все это, мания пресле­дования. Тогда автор розыгры­ша как бы мимоходом предлага­ет: «А давайте проверим?» И, нагнувшись и поднеся рот к электрической ро­зетке, настольной лампе или пе­пельнице, равнодушно произно­сит: «Будьте любезны, принеси­те нам, пожалуйста, бутылочку минералочки». После его слов мгновенно появляется официант с заказанной бутылкой. Все за­мирают с разинутыми ртами. «Вот, а вы не верили», – нехотя констатирует разыгрывающий и разливает по следующей. После чего гости медленно и молча расходятся. Как вы понимаете, официант был заранее предупрежден, что до­лжен подойти с минералкой на подносе после того, как «заказ­чик» сделает условленный жест или подаст какой-нибудь знак.

– А «новые русские» случа­ем не пытались воспользовать­ся вашим опытом?

– Я не знаком ни с кем из «новых русских», но, судя по прессе, вершина их «розыгры­шей» – бомба в автомобиле или киллер в подъезде.