Написано по заказу посольства Японии для буклета выставки, посвященной 70-летию атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. К сожалению, организаторы выставки ее отменили, объяснив свое решение нежеланием огорчать американских коллег

Александр Лабас – ярчайший представитель русского авангарда первой половины ХХ века. Его путь в большое искусство начался в легендарном Вхутемасе, где он учился у выдающихся мэтров современной живописи – Малевича, Кандинского, Лентулова и других. За годы становления художник отдал дань абстракционизму, конструктивизму, экспрессионизму. В результате в 20-е – 30-е годы Лабасу удалось сформировать свой собственный живописный стиль – острый, динамичный, со свободной, несколько эскизной и синкопированной манерой письма. Его излюбленной темой стал современный транспорт и те перемены, которую его новые разновидности внесли в жизнь СССР эпохи индустриализации. Он писал поезда, трамваи, автомобили, эскалаторы метро. Но особое место в творчестве Лабаса занимает авиация с ее стихией неба и воздуха. Вибрирующий свет и цвет, наряду с новаторскими ракурсами, подсказанными кино и фотографией того времени, стали для мастера главным изобразительным средством. Работая масляными красками, он сумел придать им прозрачность, стремительность и романтику акварели и тем самым удивительно точно передать ощущение динамики, скорости, высоты, полета, движения, что до сих пор так и не удалось никому из его коллег.

К сожалению, в середине 30-х годов в СССР сменилась официальная идеология. Всех авторов, кто не укладывались в прокрустово ложе «социалистического реализма», где главным считалось «понятное народу» содержание, а не качество живописи, объявили формалистами. Среди них оказался и Александр Лабас. До 60-х годов – начала хрущевской оттепели – для художника закрылись все выставочные залы. Однако он продолжал работать в стол – в основном в технике акварели, откликаясь на все исторические события, которые происходили у него на глазах.

В конце 50-х годов тогдашний советский лидер Хрущев объявил главным приоритетом внешней политики СССР борьбу за мир. В1957 году в Москве состоялся Всемирный фестиваль молодежи. Одновременно приоткрылся железный занавес. В столицу Советского Союза впервые после долгих лет сталинской диктатуры съехались тысячи иностранцев. Во время фестиваля его участники много внимания уделяли осуждению последствий атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Дело в том, что спустя десять лет после кошмара августа 1945-го в Японии вспыхнула очередная волна смертей от лучевой болезни. Гости фестиваля и вся советская пресса клеймили позором американские власти за их подлое злодеяние.

Будучи романтиком, Александр Лабас не мог пройти мимо злободневной темы, создав цикл из двадцати акварелей, в которых с потрясающей силой и мощью воплотил свою боль, скорбь и сочувствие жертвам едва ли не самой страшной трагедии ХХ века. Названия работ говорят сами за себя: «Ужас Хиросимы», «Среди огня», «Взрыв», «Смерть», «Обреченная». Лабаса как художника всегда отличала повышенная эмоциональность – недаром он тяготел к экспрессионизму. Но серия, посвященная Хиросиме, в смысле концентрации авторских чувств превосходит все мыслимые пределы. Художественный катарсис здесь достигает вершины, максимума, апогея. Недаром искусствоведы 60-х годов по силе воздействия на зрителя ставили «Хиросиму» выше «Герники» Пикассо, написанной по схожему поводу.

Серию отличает предельный лаконизм и метафоричность. Художник не старается воспроизвести документальную историю, а, как истинный классик авангарда, основывает повествование на символах, ассоциациях и обобщениях. Все образы переданы через все тот же непревзойденный чисто лабасовский фирменный цветосвет – придающий изображению динамику и буквально убивающий наповал высочайший драматизм. Никакого психологизма и литературщины – ведь подробности и описательность могли бы сузить замысел и отвлечь внимание от главного – трагического свидетельства бессмысленного и ничем не оправданного уничтожения ни в чем не повинных и беззащитных людей (как известно, два атомных монстра истребили в основном мирное население). Ощущение апокалипсиса достигается за счет разрушения причинно-следственной основы происходящего и использования гротеска – отдельные детали гипертрофированы и наполнены поистине космическим ужасом, так что серия может служить идеальным примером всемирной отзывчивости русской души – согласитесь, что редко какой художник способен воспринять горе другого народа, как свое личное.

После «Хиросимы» Александр Лабас в качестве альтернативы теме катастрофы и катаклизма создал несколько произведений, посвященных борьбе за мир. Чтобы более полно представить творчество художника, кураторы выставки включили в экспозицию одну из акварелей под названием «Нет войне». Мы видим идущую по улице демонстрацию представителей разных народов. Над их головами развернут плакат с сатирическо-гротесковой интерпретацией американского милитаризма, изображенного в виде летящего по небу стального и нафаршированного всевозможным оружием зловещего существа с человеческим черепом вместо головы, которое своими когтистыми лапами сбрасывает на мирные города целые тучи бомб. Так художник в духе тогдашней во многом наивной, но все-таки романтической эпохи откликался на то, о чем считали нужным сообщать отечественные газеты, журналы, радио, телевидение. Другие, иностранные источники информации в советское время были вне зоны доступа.

Впрочем, если перед нами шедевр чистой воды и высшей пробы – не все ли равно, какими мотивами руководствовался автор при его создании. Главное, что сегодня нас не может не восхищать тот яростный, неистовый, пылающий накал гражданской и человеческой страсти, воплощенный Александром Лабасом в картинах, про которые принято говорить, что они написаны кровью сердца. И скажем спасибо Александру Аркадьевичу за то, что он спустя десятилетия, в дни печальной годовщины так своевременно и кстати напомнил нам о том, что чужих Хиросим не бывает.