Лидия Саблина, 46 лет, бывший лаборант-микробиолог, ныне консультант коммерческой структуры.
Впервые напечатано в еженедельнике «Мегаполис-Экспресс» в № 3 от 24 января 1996 года
– Лидия Аверьяновна, не стоит, видимо, посвящать читателей в историю нашего с вами знакомства – оно сопровождалось обстоятельствами, которые не принято афишировать. Достаточно того, что вы согласились на разговор.
– Ах, оставьте. Мы не дети, а я не из робкого, как вы успели заметить, десятка. Тем более что сегодня всем все до лампочки. Вам нужна очередная «сенсация»? Я готова дать вашей газете возможность пощекотать нервы читателям, а вам немного заработать.
– Даже не знаю, как подступиться.
– Я вам помогу. Если откровенно, то я знала, что у вашего приятеля застарелый сифилис. Но уж больно он мне понравился. Ничего с собой не могла поделать. Вот и затащила его в постель.
– Знали, а не предупредили. Хотели в очередной раз насладиться своими способностями?
– Я суеверна. Что-то внутри меня подсказывает, что, если заранее кого-то предупрежу, тут же потеряю свой дар.
– Он до сих пор на каждом углу вопит, что не он вас, а вы его «наградили».
– Тем не менее я, как вы убедились из медицинского заключения (справку пришлось взять, чтобы сунуть ему в нос), абсолютно здорова.
– Не будем дальше интриговать читателей. Начнем по порядку. Итак, после медицинского училища вас приняли на работу в секретную лабораторию.
– Тогда любая контора считалась «секретной». На самом деле обычная исследовательская лаборатория, созданная под определенных людей, чтобы дать им возможность защищать докторские и пролезать в членкоры. Ничем «таким» мы не занимались. Ставили долгие и никому не нужные эксперименты с микроорганизмами. А «секретность» – для того, чтобы нас не распустили бы за ненадобностью.
– Там вы впервые удивились на саму себя.
– Я развлекалась тем, что морочила голову своему шефу. Как сейчас говорят, стебалась. В один прекрасный день я, как всегда, сидела за микроскопом и наблюдала за поведением бактерий, а точнее – за скоростью их размножения в той или иной среде. И до того мне стало скучно, что я захотела все бросить к чертовой матери. Одно и то же из месяца в месяц (я еще и года не работала). И я в шутку подумала, глядя на своих «подопечных»: «Хоть бы все друг друга пережрали, что ли!» Вдруг смотрю, началось. Как по команде. Родственные микроорганизмы, словно повинуясь моему приказу, вопреки всем законам биологии развернули между собой настоящее сражение. Я кричу: «Девчонки, смотрите, они взбесились!» Все сбежались, заглядывают в микроскоп, профессоров позвали, те недоумевают, чуть с ума не сходят. Отчего? Почему? Среда – самая благоприятная, а тут ни с того ни с сего – коллективное безумие. Невиданный феномен. Самопожирание однородных видов. С того случая моя жизнь обрела смысл. Появилось хоть какое-то подобие интереса к профессии. Я поняла, что могу влиять на поведение вирусов и бактерий по своей прихоти, изменять ход эксперимента. Что мысленно ни пожелаю – то под микроскопом (разумеется, если опыт проходит под моим наблюдением) и происходит.
– Представляю, с какой изощренностью вы путали карты «светилам науки».
– И не говорите. В конце концов они заподозрили что-то неладное. «У всех все идет как положено, а у Саблиной почему-то всякий раз революция в науке», – то и дело стали меня упрекать.
– Но ведь вы открывали перед ними захватывающие перспективы. С вашей помощью они могли выбивать у государства деньги на продолжение «исследовательской работы».
– Всему есть предел. В советской науке периода застоя «революционеров» не жаловали. Я несколько раз меняла место работы, старалась не выделяться, разве что иной раз подшучу над очередным придурком из свежеиспеченных «ученых». А основное время тратила на личную жизнь. Погуляла от души.
– По-моему, вы и до сих пор не прочь как следует расслабиться.
– Где-то в конце семидесятых я окончательно убедилась, что стала полновластной повелительницей микроорганизмов. Чувствовала их на расстоянии. Чтобы определить степень «испорченности» пищевого продукта, мне достаточно было мельком взглянуть на него. Тут же могла сказать, какая гадость в нем завелась и сколько ее там.
– Неужели не нашлось структуры, где бы пригодился ваш дар?
– Увы. Зато он более чем пригодился мне. В училище я, как и большинство моих однокурсниц, вела, как принято говорить, беспорядочную половую жизнь. То что-то подхвачу, то «подзалечу». А к началу восьмидесятых все проблемы, связанные с получением удовольствии, были решены в корне.
– При каких обстоятельствах вам впервые пришлось применить свои способности в «половой» сфере?
– Как-то я с одной теплой компанией отправилась в сауну. Как водится, посещение завершилось свальным грехом. Едва я слилась в экстазе с очередным партнером, как автоматически включилась «вторая сигнальная система». «Да в нем трихомонад и гонококков видимо-невидимо», – мелькнуло в голове. Хотела было высвободиться, а потом подумала: «Если я «королева», то почему бы не приказать «подданным» не проникать в мое драгоценное тело?» Так и сделала. Когда он кончил, я мысленно прикрикнула: «Назад, сволочи!» И сразу почувствовала, как «они» ринулись обратно – туда, откуда вышли.
– То есть вернулись в «хозяина»?
– В него, родимого. Я на всякий случай пошла к гинекологу, проверилась. Все было в порядке. С тех пор жизнь идет как по маслу. С кем хочу, с тем и развлекаюсь.
– Ваше «влияние» распространяется и на сперматозоиды?
– Я бы сказала – на весь невидимый невооруженным глазом живой микромир. Со сперматозоидами я вообще расправляюсь на раз. Самые, кстати, управляемые товарищи.
– Вы их умерщвляете?
– Я стараюсь ничего живого не убивать. Просто приказываю им не входить в меня. Если один-другой все же тайком просачивается, я их мысленно «кастрирую».
– Как же вы получаете удовлетворение от оргазма, который предполагает полное отключение мозга?
– Не знаю. С оргазмом у меня все в порядке. Видимо, я уже приспособилась «работать» на уровне подсознания.
– Лидия Аверьяновна, простите за нескромный вопрос. А как насчет лобковых вшей? По себе знаю, сколько неприятностей они способны доставить.
– Случалось и с ихней братией встречаться. Первый раз я, признаться, не углядела. Чувствую, беспокоят. Я разделась догола, встала в ванну, сосредоточилась и приказала: «Кыш, проклятые!» Они все сразу и отвалились. С тех пор я их и близко к себе не подпускаю. Пусть себе живут и размножаются, где им нравится, лишь бы не на мне. Так уж я устроена. Если мужчина мне понравился (как ваш приятель с бледными спирохетами), ничто меня не в силах остановить.