Лидия Саблина, 46 лет, бывший лаборант-микробио­лог, ныне консультант коммерчес­кой струк­туры.

Впервые напечатано в еженедельнике «Мегаполис-Экспресс» в № 3 от 24 января 1996 года

– Лидия Аверьяновна, не стоит, видимо, посвящать читателей в историю на­шего с вами знакомства – оно сопровождалось обстоя­тельствами, которые не приня­то афишировать. Достаточно того, что вы согласились на разговор.

– Ах, оставьте. Мы не дети, а я не из робкого, как вы успели заметить, десятка. Тем более что сегодня всем все до лампочки. Вам нужна очередная «сенса­ция»? Я готова дать вашей газе­те возможность пощекотать нер­вы читателям, а вам немного заработать.

 – Даже не знаю, как под­ступиться.

– Я вам помогу. Если откро­венно, то я знала, что у вашего приятеля застарелый сифилис. Но уж больно он мне понравил­ся. Ничего с собой не могла поделать. Вот и затащила его в постель.

 – Знали, а не предупреди­ли. Хотели в очередной раз насладиться своими способ­ностями?

– Я суеверна. Что-то внутри меня подсказывает, что, если заранее кого-то предупрежу, тут же потеряю свой дар.

 – Он до сих пор на каждом углу вопит, что не он вас, а вы его «наградили».

 – Тем не менее я, как вы убедились из медицинского за­ключения (справку пришлось взять, чтобы сунуть ему в нос), абсолютно здорова.

 – Не будем дальше интри­говать читателей. Начнем по порядку. Итак, после медицин­ского училища вас приняли на работу в секретную лаборато­рию.

– Тогда любая контора счи­талась «секретной». На самом деле обычная исследовательская лаборатория, созданная под оп­ределенных людей, чтобы дать им возможность защищать док­торские и пролезать в членкоры. Ничем «таким» мы не занимались. Ставили долгие и никому не нужные эксперименты с мик­роорганизмами. А «секретность» – для того, чтобы нас не рас­пустили бы за ненадобностью.

 – Там вы впервые удиви­лись на саму себя.

– Я развлекалась тем, что морочила голову своему шефу. Как сейчас говорят, стебалась. В один прекрасный день я, как всегда, сидела за микроскопом и наблюдала за поведением бак­терий, а точнее – за скоростью их размножения в той или иной среде. И до того мне стало скуч­но, что я захотела все бросить к чертовой матери. Одно и то же из месяца в месяц (я еще и года не работала). И я в шутку поду­мала, глядя на своих «подопеч­ных»: «Хоть бы все друг друга пережрали, что ли!» Вдруг смот­рю, началось. Как по команде. Родственные микроорганизмы, словно повинуясь моему прика­зу, вопреки всем законам био­логии развернули между собой настоящее сражение. Я кричу: «Девчонки, смотрите, они взбе­сились!» Все сбежались, загля­дывают в микроскоп, профессо­ров позвали, те недоумевают, чуть с ума не сходят. Отчего? Почему? Среда – самая благо­приятная, а тут ни с того ни с сего – коллективное безумие. Невиданный феномен. Самопо­жирание однородных видов. С того случая моя жизнь обрела смысл. Появилось хоть какое-то подобие интереса к профессии. Я поняла, что могу влиять на поведение вирусов и бактерий по своей прихоти, изменять ход эксперимента. Что мысленно ни пожелаю – то под микроскопом (разумеется, если опыт прохо­дит под моим наблюдением) и происходит.

 – Представляю, с какой изощренностью вы путали кар­ты «светилам науки».

– И не говорите. В конце концов они заподозрили что-то неладное. «У всех все идет как положено, а у Саблиной поче­му-то всякий раз революция в науке», – то и дело стали меня упрекать.

 – Но ведь вы открывали перед ними захватывающие перспективы. С вашей помощью они могли выбивать у государ­ства деньги на продолжение «исследовательской работы».

– Всему есть предел. В со­ветской науке периода застоя «революционеров» не жаловали. Я несколько раз меняла место работы, старалась не выделять­ся, разве что иной раз подшучу над очередным придурком из свежеиспеченных «ученых». А основное время тратила на лич­ную жизнь. Погуляла от души.

 – По-моему, вы и до сих пор не прочь как следует рассла­биться.

– Где-то в конце семидеся­тых я окончательно убедилась, что стала полновластной пове­лительницей микроорганизмов. Чувствовала их на расстоянии. Чтобы определить степень «ис­порченности» пищевого продук­та, мне достаточно было мель­ком взглянуть на него. Тут же могла сказать, какая гадость в нем завелась и сколько ее там.

 – Неужели не нашлось структуры, где бы пригодился ваш дар?

– Увы. Зато он более чем пригодился мне. В училище я, как и большинство моих одно­курсниц, вела, как принято гово­рить, беспорядочную половую жизнь. То что-то подхвачу, то «подзалечу». А к началу восьмидесятых все проблемы, связанные с получением удовольствии, были решены в корне.

 – При каких обстоятельст­вах вам впервые пришлось при­менить свои способности в «по­ловой» сфере?

– Как-то я с одной теплой компанией отправилась в сауну. Как водится, посещение завер­шилось свальным грехом. Едва я слилась в экстазе с очередным партнером, как автоматически включилась «вторая сигнальная система». «Да в нем трихомонад и гонококков видимо-невиди­мо», – мелькнуло в голове. Хо­тела было высвободиться, а по­том подумала: «Если я «короле­ва», то почему бы не приказать «подданным» не проникать в мое драгоценное тело?» Так и сде­лала. Когда он кончил, я мыс­ленно прикрикнула: «Назад, сво­лочи!» И сразу почувствовала, как «они» ринулись обратно – туда, откуда вышли.

 – То есть вернулись в «хо­зяина»?

– В него, родимого. Я на всякий случай пошла к гинеко­логу, проверилась. Все было в порядке. С тех пор жизнь идет как по маслу. С кем хочу, с тем и развлекаюсь.

 – Ваше «влияние» распро­страняется и на сперматозои­ды?

– Я бы сказала – на весь невидимый невооруженным гла­зом живой микромир. Со спер­матозоидами я вообще расправ­ляюсь на раз. Самые, кстати, управляемые товарищи.

 – Вы их умерщвляете?

– Я стараюсь ничего живого не убивать. Просто приказываю им не входить в меня. Если один-другой все же тайком просачи­вается, я их мысленно «кастри­рую».

 – Как же вы получаете удов­летворение от оргазма, кото­рый предполагает полное от­ключение мозга?

– Не знаю. С оргазмом у меня все в порядке. Видимо, я уже приспособилась «работать» на уровне подсознания.

 – Лидия Аверьяновна, про­стите за нескромный вопрос. А как насчет лобковых вшей? По себе знаю, сколько неприят­ностей они способны доста­вить.

– Случалось и с ихней бра­тией встречаться. Первый раз я, признаться, не углядела. Чувст­вую, беспокоят. Я разделась догола, встала в ванну, сосредоточилась и приказала: «Кыш, проклятые!» Они все сразу и отвалились. С тех пор я их и близко к себе не подпускаю. Пусть себе живут и размножа­ются, где им нравится, лишь бы не на мне. Так уж я устроена. Если мужчина мне понравился (как ваш приятель с бледными спирохетами), ничто меня не в силах остановить.