Впервые напечатано в еженедельнике «Мегаполис-Экспресс» в номере от 14 февраля 1996 года

Побеседовать с глазу на глаз с человеком, сделав­шим своим бизнесом при­сутствие на бесчисленных презентациях и юбилеях, мне до сих пор не удавалось – уж слишком «законспирирована» профессия халявщика (так при­нято называть тех, кто промыш­ляет воровством в местах, где «угощают»). Помогло, как часто случается, стечение обстоя­тельств.

Несколько дней назад на вернисаже художника Андрея Будаева в галерее Moscow Fine Art я как всегда встретил своих приятелей и коллег. Шумная, многолюдная тусовка подходила к концу. Народ пос­тепенно рассасывался, но рас­ставаться не хотелось. Решили «продолжить» – тем более, что мучило тягостное ощущение «недопития». Я предложил за­валиться ко мне. Инициатива была единогласно поддержана и принята. Когда дошли до бульвара (галерея расположе­на на Арбате), выяснилось, что набирается человек десять. В таких случаях, как известно, выгоднее всего останавливать пустой автобус. Что и сделали. По дороге «для начала» заку­пили шесть (запомни, читатель) бутылок водки. Когда рассе­лись за столом, я неожиданно заметил среди своих гостей невзрачного человечка с откро­венно «нетворческой» и «небо­гемной» внешностью, которого тем не менее я где-то уже видел, но хоть убей – не мог вспом­нить, при каких обстоятельст­вах. Решив, что он – знакомый кого-то из присутствовавших, я не стал «нагружать» мозг «идентификацией» его личнос­ти.

Не прошло и часа, как об­наружилось, что спиртное закон­чилось. Обладая немалым «застольным» опытом, я нутром почувствовал, что оно иссякло как-то подозрительно преждевременно. Хотя «питоки» собрались бывалые и поднаторев­шие, но всему, как говорится, есть предел. Сосчитали пустые бутылки. Их оказалось четыре. Само собой, в недоумении переглянулись и… дружно ста­ли состязаться в остроумии по поводу «дематериализации» оставшейся водки. Однако шутки шутками, а выпить по-прежнему хотелось. К тому же вызвав­шего у меня подозрения граж­данина среди нас не оказалось. После непродолжительного обмена мнениями выяснили, что никто его не приглашал, а просто каждый, как и я, думал, что он – приятель кого-то из нашей команды. Я высказал предпол­ожение, что уйти дальше плат­формы Маленковская, возле которой я живу, он не мог, а электрички после одиннадцати вечера почти не ходят. Не до­лго думая, я в сопровождении трех добровольцев из «наших» отправился за ним в погоню. «Друга» мы увидели еще изда­ли. Он стоял к нам спиной и ждал поезда. Обступив его со всех сторон, мы потребовали вернуть украденное. В ответ он «искренне» удивился и пред­ложил его обыскать. Обозлен­ные, мы вывернули все его карманы, перетрясли сумку, залезли даже в брюки. Увы, бутылок при нем не было. Мистика, чудеса, наваждение – да и только. Не «приговорил» же он целый литр за считанные минуты.

С изрядно подпорченным настроением мои гости вскоре разъехались.

Спустя три дня один знако­мый предприниматель из но­вых русских пригласил меня к себе на день рождения, кото­рый он отмечал в банкетном зале столичного коммерческо­го клуба (он же ресторан «Сло­бода») на Таганке. Народу со­бралось с размахом – по сло­вам виновника торжества, «вдвое больше, чем он пригла­шал».

– Половины, хоть убей, не знаю, кто такие, – добавил он и махнул рукой. – Ладно, пусть гуляют, пока я добрый.

Каково же было мое удив­ление, когда среди вовсю банкетирующей публики я заме­тил… своего «кровника», таинственным образом лишившего нас алкогольного запаса.

Не долго думая, я подошел к юбиляру и незаметно показал ему своего обидчика, коротко рассказав, что произошло в моей квартире несколько дней на­зад. Тот подозвал одного из своих телохранителей и велел ему понаблюдать за «объектом». Вскоре охранник сообщил, что незнакомец периодически бе­рет со стола непочатые бутыл­ки и укладывает их в объемис­тый кофр, который стоит на подоконнике за шторой.

– Как только положит сле­дующую, тащи его в коридор, мы там с ним потолкуем, – приказал хозяин.

Вскоре насмерть перепуган­ный воришка был схвачен с поличным. В кофре оказалось шесть литровых бутылок ро­скошного виски, две «Абсолю­та» и кое-какая «мелочь» в виде столовых приборов, пепельниц и салфеток.

– Попался, гаденыш, – прошипел я ему в лицо. Види­мо, он меня едва узнал. – Сейчас тебя так отделают, что мало не покажется. Вспомнил, как я тебя обыскивал на платформе? При­знавайся, куда тогда водку спрятал?

В конце концов после ко­роткого разбирательства зна­комый бизнесмен великодуш­но «подарил» боевой трофей мне:

– Он – твой. Делай с ним, что хочешь.

Я попросил установить лич­ность нахала и поспособство­вать, чтобы я завтра, когда у меня при себе будет диктофон, имел возможность его «допро­сить».

– Не волнуйся, тебе его доставят, куда скажешь. Хоть в редакцию. А ночь он в моей личной тюрьме проведет. Есть у нас одно укромное местечко.

На следующее утро, ровно в десять, как мы условились, «проколовшегося» любителя легкой наживы ввели в одну из наших редакционных комнат.

Левашов Александр Ильич, 1936 года рождения, не работает, но говорит, что пред­ставляет французское телеви­дение, проживает на Сумском проезде, восемь, – отрапор­товал сопровождавший его охранник.

С Александром Ильичом Левашовым мы без труда договорились, что если он откровенно и убедительно ответит на мои вопросы, то сможет тут же уйти на все четыре стороны, а я в знак благодарности не стану раскрывать номер его квартиры и домашний телефон – тем более что перед служ­бой безопасности фирмы он полностью засвечен.

 – Как же ты так умудрился две бутылки спрятать, что мы их не нашли?

­– Я не сомневался, что вы за мной побежите. Сунул их в сугроб у платформы, а когда поезд подошел, вытащил.

 – Ты же мог у меня из дома еще чего-нибудь утащить. По­ценнее.

– Я по квартирам не про­мышляю. Себе дороже. Разве что бутылку-другую прихвачу из спортивного интереса. У вас я тогда водку взял чисто по инер­ции. Видимо, сам уже «хоро­ший» был.

– Вы же, халявщики, без полной сумки ниоткуда не уходите. Почему ты из гале­реи «пустой» вышел и за нами увязался?

– С чего ты взял, что «пус­той»? Я же к вам без кофра приехал, с одной сумкой. Я с напарником работал. Кофр ему отдал. Заслушался ваших раз­говоров, захотелось с интел­лигентными людьми пообщать­ся, черт бы вас побрал.

 – Сколько ты с вернисажа вынес?

– Не помню. Всего-то ни­чего. Пару бутылок коньяка, кажется, четыре «Сангрии», штук пять шампанского.

 – Если по столько каждый день таскать, и спиться недо­лго.

– Кто ради выпивки стал бы связываться. Профессиональ­ные халявщики все, что выно­сят, сдают. Хоть, правда, и по дешевке.

– Значит, вы сами себя халявщиками называете. Сколько же каждый из вас в день имеет? В среднем, ко­нечно.

– Когда «лимон» удается сделать. Иной раз – помень­ше.

 – А минимальный предел?

– Тысяч пятьсот. Когда вы меня засекли, у меня в кофре только одного виски шесть бутылок лежало. Они в любой палатке по сто пятьдесят «штук» отлетают, не говоря уже о ка­баках. Я же их сдаю по сто. С руками отрывают. Вот и счи­тай.

– А ножи, вилки?

– Их охотно кабаки берут. Как и рюмки, фужеры, тарелки, пепельницы, скатерти, салфет­ки.

 – Из одних ресторанов воруете, в другие продаете. Круговорот вещей в природе. Слушай, я сам еще не отошел после вчерашнего. Поэтому давай по порядку. Вы, халяв­щики, что – все друг с другом повязаны? У вас что-то вроде профсоюза?

– Не без этого. Ты скажи спасибо, что тебе мелкая со­шка попалась вроде меня. Если бы ты на кого покруче напо­ролся, посмотрел бы я, что с тобой сделали.

 – А как определить, кто из вас «босс», а кто «мелочь»?

– Крутые на иномарках разъезжают и с курортов не вылезают.

 – Неужели на чайных ложках первоначальный капитал сколотили?

– Ничего ты не понимаешь. Они и «мерседесы», и путевки на презентациях выигрывают. Ты туда придешь, тебе один билетик лотерейный при входе вручат, а ты и рад. А они умуд­ряются по сорок-пятьдесят штук отхватить. Ловкость рук. Артисты своего дела. Обязательно что- нибудь да выиграют.

 – Постой. Я что-то не слышал, чтобы лотереи каж­дый день устраивались.

– Места надо знать. Не каждый, конечно, день, но раз в неделю какая-нибудь фирма обязательно проводит реклам­ное мероприятие. Тачки разыг­рывают, круизы, шубы, косме­тику. Что-то выиграешь, что- то с собой прихватишь. Таких, как ты, туда, само собой, не приглашают. Только богатых клиентов.

 – Как же вы узнаете, где что происходит? Поделился бы опытом.

– Даже если захочу, не смогу. Тебе уже поздно начи­нать. Халявщик – не только профессия, но и призвание. Например, если ты пойдешь сейчас в переход возле метро «Коломенская», то сможешь купить там дискету со всеми личными и коммунальными телефонами Москвы, адреса­ми и фамилиями их владель­цев. Там, кстати, и себя на­йдешь, хотя ты никому права на обнародование своего номера не давал. Так вот, у нас тоже составлено что-то вроде досье или банка данных на всех но­вых русских, членов их семей, иностранных бизнесменов и их представительства. Мы знаем, когда у кого день рождения (включая жен и детей), где они его обычно отмечают и когда кто будет праздновать очеред­ную круглую дату своей фир­мы.

 – Как же вам удается ос­частливливать своим появлением «засекреченные» тусов­ки, не имея приглашения?

– Всему можно постепенно научиться. Если, конечно, пос­тавить цель и сильно захотеть ее достичь. Нам известно, кто чей приятель, кто с кем состоит в партнерских отношениях. Говорим, что «такой-то пригла­сил». На худой конец показы­ваем документы. Если пол-­Москвы по фальшивым проез­дным в общественном тран­спорте разъезжает, то «короч­ки» американского корреспон­дента или бизнесмена подде­лать – пара пустяков.

 – Слышал, что вы через кухни в рестораны проникае­те.

– Хочешь – пари? В любой солидный кабак с завязанными глазами пройду. Все ходы-выходы до милли­метра изучены. Где какая дверь, чем ее открыть (кое-кто даже набор отмычек с собой посто­янно носит). В Доме кино, на­пример, есть дверь за занаве­сом, в который парадная лес­тница упирается. О ней мало кто знает – только сотрудники дома. Так вот мы к ней давно ключи подобрали. Ее на время банкетов запирают, но за ней ­– служебный лифт. Подни­маешься сразу в буфет. И что- то похожее в каждом злачном заведении. А вообще у каждого свой коронный способ. Ха­лявщик должен владеть эле­ментами гипноза, как цыган, чтобы на входе задурить голо­ву охране. Если честно, то куда-то попасть для нас не пробле­ма. Тем более, что с прошлого лета повадились каждое утро по радио сообщать о предстоящих банкетах. Кто, интересно, додумался? Я бы его за одно место подвесил. Теперь от конкурентов житья не стало. Любой сопляк стакан в карма­не унесет, в следующий раз уже два норовит. Аппетит появля­ется.

 – Если все так, как ты рассказал, то в ближайшее время следует ждать крова­вых разборок среди вашего брата.

 – Уверен, что все к тому идет. Скорее всего нам придется выбрать кого-то вроде «вора в законе», который бы защищал интересы ветеранов. Тогда мы с тобой иначе поговорим. В другом месте.

 – А как бы твой пахан отнесся к тому, что ты по меньшей мере трижды нару­шил ваши же законы и спер водку, во-первых, из дома, во-вторых, не у нового русского, а случайного человека, да еще со скромным достатком, а в-третьих, ты хотя бы ее у меня с дня рождения вынес, когда я с запасом заготавливаю, а то ведь последнюю же.

– Говорю же, что не в себе был. Бес попутал.

 – Ладно. Замнем для яс­ности. Когда, по-твоему, сформировалась халявная мафия?

– Могу с точностью до года сказать. Многие из нас впер­вые увидели друг друга и пе­резнакомились в пятьдесят девятом, на американской вы­ставке в Сокольниках. С нее самые главные карьеры нача­лись. Нам по двадцать лет было. С утра до вечера в очередях за бесплатными пепси-колой, жвачкой, значками, авторучка­ми и фирменными пакетами простаивали. Тогда любая за­граничная безделушка на вес золота ценилась. То, что за день удавалось выклянчить, вечером продавали. С тех пор, спасибо Хрущеву, фирмачи одну за другой свои выставки в совок стали привозить. С пропаган­дистскими целями. Мы им «мас­совость» обеспечивали.

 – А в застойные годы, когда, согласись, контакты с Западом проходили не столь интенсивно?

– Поминки выручали. Шля­лись по кладбищам, кремато­риям, узнавали из газет, кто из солидных людей дуба дал. Пристраивались к толпе скор­бящих, садились в автобус. Уходили всегда сытыми, пьяны­ми и еще с собой уносили.

 – И ни разу никого не разоблачили?

– Представь, что ты завтра копыта отбросишь. Сколько к тебе на похороны народу под­тянется? Половина друг друга впервые в жизни увидят. Три дня назад всего десять человек у тебя сидели, и если бы я вас сдуру на две бутылки не нака­зал, друзьями бы расстались. Вы, люди творческие, на лесть падки. А уж насчет того, какую лапшу вам на уши навесить – всегда под рукой домашние заготовки. На любые непред­виденные ситуации.

 – То-то я смотрю на тусовках одни и те же рожи – что на поминках, что на вернисажах. Кто та­кие – никто не знает. Хоть бы кого-нибудь из вас всерьез хоть раз прищучили. За за­дницу взяли.

– Статьи на нас нет. К тво­ему сожалению.

 – В семидесятые одного моего друга, диссидента и еврея-отказника, за шесть чайных ложечек на два года засадили. Он в «Украине» обедал, а вечером на чей-то день рождения собирался. И ничего умнее не придумал, как купить у официанта ложечки для подарка. Тот, видимо, на него тут же стукнул, тем более что за ним следили, и на выходе его с ложечками и повязали.

– Так то же семидесятые. Какой хозяин кабака сегодня станет шум поднимать из-за пары сраных тарелок? Себе дороже. Свидетелем по судам таскаться охота была. В крайнем случае отберет и нотацию прочитает. И вообще с нами все уже давным-давно смири­лись, как с неизбежным злом, сопутствующим тусовочной и светской жизни.

 – Расскажи о своем самом удачном и богатом улове.

– Как ни странно, особенно вспомнить нечего. Каждый раз примерно одно и то же. На презентации ресторана «Мак­сим» неплохо заработал. Ле­том в ночном клубе «Эрмитаж» на открытой веранде французы прием устраивали. Удалось к их еще не распакованным за­пасам пробраться и через пе­рила веранды их перекидать. Ночь, темень. Спрятали на бли­жайшей стройке – тут же, в пар­ке. Утром подкатили на рафи­ке, забрали. Около четверти тонны. Все свеженькое – только что из Франции самолетом доставлено.

 – Я не ханжа. В конце концов черт с ним, матери­альным ущербом, который вы наносите. Предприниматель на десятке бутылок не разорит­ся, но вас совесть не мучит, что люди приглашают гостей, хотят их от души встретить, принять, а из-за вас и гости, и хозяева расстаются разоча­рованными. Одни из-за того, что не смогли как следует, от пуза угостить. Другим зачастую даже не удается хоть что-то попро­бовать, прежде чем вы мгно­венно растащите все запасы. Вы же лишаете людей праз­дников. А ведь их так немного в нашей жизни.

– Что поделаешь. Халява – еще и спорт. Как охота. Кому-то же надо выполнять роль дичи.