Испытывая по причине хро­нической нехватки времени острую недостаточность в женских ласках и прочих телесно-чувственных ощущени­ях, обозреватель «М-Э» с чуть ли не щенячьим восторгом отклик­нулся на предложение посетить генеральную репетицию, а точнее презентацию спектакля «Пленник», созданного одним из «подразделений» творческого объединения «Ню—арт» – Теат­ром пластической драмы имени Александра Демидова. Со­бственно,  так теперь называется возникший на волне «перестрой­ки» знаменитый «эротический» театр, основанный безвременно скончавшимся режиссером и ба­летным критиком Александром Демидовым – первым из поста­новщиков, кто не просто отва­жился показать «совковому» зри­телю обнаженное тело, но умуд­рился собрать и сплотить целый коллектив фанатично преданных ему единомышленников, объеди­ненных мечтой раскрепостить сознание «ушибленного» идеоло­гическими запретами общества. В его сценических мистериях ак­теры легко и непринужденно сбрасывали одежды, чтобы на­учить «отмороженную» публику азбуке любовных отношений, наглядно продемонстрировать сексуально обездоленному поко­лению, что такое любовная игра, исступленное безумство страсти, таинство совокупления. По мере проникновения эротических шоу в индустрию развлечений «новых русских» профессионально вышколенной демидовской труппе пришлось вступить в не­шуточную конкурентную борьбу с размножавшимися со скоростью лобковых вшей вульгарными са­модеятельными «стриптизерками». Страсть наткнулась на про­тиводействие похоти. Философию потеснил скабрезный анек­дот. Эстетика деградировала до «конкурсов красоты». Чтобы не утратить завоеванной популяр­ности, новому поколению «демидовцев» пришлось переосмыс­лить пройденный путь и начать поиски собственной «культуроло­гической ниши». Наработанное учителем взялась продолжить и преумножить его любимица и примадонна Алена Чубарова – единственная, кто играл ведущие роли во всех до одного спектак­лях театра начиная с первого.  «Пленник» стал дерзким вызовом корифея, брошенным дилетан­там. Взяв в качестве сценарной основы рассказ Всеволода Гаршина «Красный цветок» и «интеллектуализировав» его идеей Поля Валери о самопознании как не­скончаемой и изнуряющей схват­ке человеческого разума с по­рождаемыми им же самим химерами, г-жа Чубарова воплотила на арендуемой коллективом ма­лой сцене Театра имени Гоголя причудливую фантасмагорию, в которой «эротическое начало» присутствует не в виде эпатажной «демонстрации полового акта», а постепенно, от эпизода к эпизоду наэлектризовывает атмосферу действия, доводя «эрек­цию» зрительного зала до чуть ли не «космического» напряжения.

Актрисы – лихие, раскованные и по-декадентски отчаянные на сцене, после «прогона» вышли пообщаться с журналистами за стаканом сухого. Роковые дивы с пылкими, трепетными телами, изысканными очертаниями де­вичьих прелестей, хрупкими ли­ниями позвоночника и нежной кожей, в течение часа терзавшие воображение обозревателя «М-Э» обещанием несуществующе­го блаженства, оказались скромными и застенчивыми девушка­ми, обремененными не сданны­ми из-за репетиций экзаменами, нищенской (по причине драко­новских условий аренды) зарпла­той и отчасти участью «белых ворон». Флиртуя, обозреватель «М-Э» с удивлением обнаружил, что представление с эротичес­кой подоплекой с закрытием занавеса не закончилось, и по­чувствовал себя его активным участником.

•

В Старом Английском дворе на Варварке прошел аукцион современного искусства. Накануне потенциальные покупатели име­ли возможность прицениться к «товару» и «за рюмкой чая» пооб­щаться с его «производителями». Инициаторы мероприятия – Музей истории Москвы, Междуна­родная федерация художников при ЮНЕСКО и Ассоциация рус­ских художников в Париже – выставили двести холстов и скульптур, состязавшихся между собой в «коммерческой» привлекательности. Фигуративные ком­позиции «для интерьеров» с уче­том запросов далеко не бедству­ющих заказчиков были добротно и дорого оформлены. Презента­цию сопровождали «живая» классическая музыка и парад мане­кенщиц, облаченных в «Сны в средневековой башне» кутюрье Милы Надточий. Элегантные «шлемы» и «кольчуги» смешались с малиновыми пиджаками бизнесменов, строгими костюмами политиков и легкомысленными «толстовками» художников на общем фуршете с «настоящим» шампанским. Ведущий предстоящих торгов журналист Михаил Слуцкий устроил импровизиро­ванную предаукционную «раз­минку», умудрившись «впарить» бутылку портвейна аж за тысячу долларов. Правда, наличными их не получил, что вызвало среди публики сомнение в «подлиннос­ти» сделки.

Судя по всему, у аукциона в Старом Английском дворе непло­хие перспективы со временем стать чем-то вроде российского аналога его европейских со­братьев – «Кристи» и «Сотбис», что подтверждают, во-первых, сим­патии столичной мэрии к Музею истории Москвы, перед которым власти испытывают определен­ное чувство вины из-за того, что он размещен в церкви, отошед­шей во владение патриархии, а нового помещения не предви­дится. Во-вторых, конечно же, престижность и удобство распо­ложения – хотя и тесновато, но зато сама английская королева присутствием освятила. И нако­нец «международная» репутация организаторов, обладающих не­которым опытом проведения аналогичных акций за рубежом.

Распродажа, со скидкой на полное отсутствие рекламы, не только окупила предварительные расходы, но и принесла кое-ка­кую прибыль, вдохновившую ус­троителей на дальнейшие попыт­ки.

•

Нынешний «карнавальный» се­зон открылся в мастерской московского стилиста Сергея Малютина в Слесарном переулке. Первое гу­лянье, приуроченное к дню ро­ждения художницы и модельера Ирины Ратушняк, омрачило из­вестие, что уютный деревянный дом, где функционирует гостеп­риимный салон, через месяц бу­дет снесен. Однако предстоящий переезд, как показалось обозре­вателю «М-Э», не только не ом­рачил настроения г-на Малюти­на, но даже вдохновил его на «пьянку до последнего патрона», что, по всей вероятности, подра­зумевает перманентное костю­мированное застолье, которое продлится вплоть до святок.

На улице при входе в мастер­скую гостей и прохожих привет­ствовали два ящика предусмот­рительно откупоренных бутылок водки и шампанского. Невероят­но, но ошеломленные пешеходы застенчиво обходили их, несмот­ря на то, что они стояли поперек дороги, соблазнительно прегораживая тротуар. В разгар веселья толпа ряженых высыпала во двор, где ее ждала насаженная на вер­тел туша. Завязалась оживлен­ная дискуссия по поводу ее иден­тификации. Одни кричали, что будут жарить барана, другие на­зывали неопознанный объект «поросенком». В конце концов примирились на «козлятине», хотя обозреватель «М-Э» не рискнул приобщиться к всеобщему пиршеству, подозревая, что изрядно подгулявшие господа лакомились только что освежеванным бро­дячим псом.

 «Мегаполис-Экспресс» № 49 от 13 декабря 1995 года

По единодушному мнению московских тусовщиков, на прошедшей неделе выигра­ли те, кто остался дома. Мероприятия проходили в атмосфере либо камерности, либо скуки.

Наконец-то завершился «фестиваль» Михаила Шемяки­на, состоявший из нескольких сменявших одна другую выста­вок его скульптур, картин и юве­лирных изделий в Москве и Пе­тербурге. На заключительном вернисаже в Инженерном кор­пусе Третьяковки публика, ус­певшая за последние месяцы досконально ознакомиться с тем, что делает г-н Шемякин, уныло бродила по залам в ожидании привычного фуршета (хотя каж­дый втайне отдавал себе отчет, что люди со столь недосягае­мым градусом «раскрученности» могут себе позволить прене­бречь законами гостеприимства и «не наливать»). Однако народ все же «угостили», предложив, правда, вместо шампанского зрелище, зануднее и тягомотнее которого обозреватель «М-Э» ничего в жизни не видел. Зама­нив гостей в полутемный конференц-зал, хозяева показали им «спектакль», «разыгранный» группой актеров из бывшей труп­пы Вячеслава Полунина «Лице­деи». Длившееся около полуто­ра часов «представление» за­ключалось в том, что по сцене мелкими шагами со скоростью черепах передвигались персона­жи в масках, придуманных для них г-ном Шемякиным. Они схо­дились, кланялись, разворачива­лись и медленно исчезали. Не имея возможности покинуть по­мещение из-за обилия загро­мождавшей проходы телеаппа­ратуры, большинство зрителей смиренно клевали носом. Не иначе чтобы как-то «встряхнуть» аудиторию, г-н Полунин испол­нил пару классических и извес­тных еще с прошлого века но­меров в жанре «лирической клоунады». Увиденное напомнило обозревателю «М-Э» эпизод из «Приключений Гекльберри Фин­на», когда известные герои «ко­ролевских кровей» разыграли перед доверчивыми арканзасцами «Королевского жирафа».

После истязания бомонд вы­сыпал в раздевалку, а виновник торжества отправился, по сло­вам его пресс-секретаря Славы Лёна, в «секретный» ресторан, куда удостоились чести быть приглашенными «всего человек двадцать из президентского и мэрского окружения».

•

От вызывающих зевоту помпезно-«беспроблемных» произ­ведений г-на Шемякина обоз­реватель «М-Э» поспешил в га­лерею «7 гвоздей», где его жда­ла встреча с искусством диамет­рально противоположной на­правленности. Коллекционер Александр Глезер представлял «Армейскую тетрадь» (так назы­вается и цикл холстов, и только что вышедшая книга) отбываю­щего из Москвы в эмиграцию художника Вячеслава Полищу­ка, который с беспощадной пря­мотой запечатлел в красках и слове собственный драматичес­кий опыт службы в российской армии. Проза г-на Полищука написана кровью сердца и пред­ставляет собой казарменный солдатский дневник, каждая страница которого читается как обвинительное заключение режиму (не­спроста автор, не веря, что ос­тался в отличие от многих своих «однополчан» в живых, «отваливает» подальше от «приласкавшей его матери Родины).

Представленные в экспози­ции полотна как бы принимают эстафету от «сурового стиля» шестидесятых годов – их сюже­ты проникнуты состраданием к «маленькому человеку», попав­шему под колеса безжалостной и неумолимой Системы, а па­литра мрачна и лаконична. На какие «закупки» рассчитывает г-н Полищук, создавая искусство заведомо музейное, социально будоражащее, которому ни при какой погоде не найдется места в офисах и апартаментах «новых русских», неизвестно, но уезжа­ет он в любом случае зря. «Там» боль и крик его души наверняка останутся неуслышанными.

•

Беззаветно любя книгу как незаменимый источник знаний, обозреватель «М-Э» не оставил без внимания и ярмарку «Энциклопедии, словари и справочни­ки мира», в результате чего его библиотека пополнилась не­сколькими увесистыми фолиан­тами. Событию сопутствовали аж целых три банкета. Дело в том, что в советские годы в Москве существовала Дирекция между­народных книжных выставок и ярмарок, которая после «пере­стройки» утратила былое вели­чие, во что-то там преобразова­лась, однако по-прежнему пы­тается устраивать на бывшей ВДНХ что-то вроде ежегодных «больших книжных развалов». Покровительствует организации не кто иной, как председатель Комитета по печати г-н Лаптев. Однако с недавних пор опекае­мой им фирме активно досаж­дает «конкурирующая организа­ция» – акционерное общество «Московские международные книжные ярмарки», которую пат­ронирует сам г-н Лужков. Не­сколько дней назад столичная мэрия пригласила журналистс­кую братию выпить и закусить по случаю предстоящего открытия «своей» очередной ярмарки – «Энциклопе­дии, словари, справочники». Уз­нав, что прием запланирован на 15.00, г-н Лаптев назначил на тот же день, но только на 11.00, пресс-конференцию с соответ­ствующим «продолжением», куда в спешном порядке созвал ту же самую публику. Поскольку опох­меляться, как известно, чем раньше, тем лучше, мероприя­тие в Роскомпечати прошло, как говорится, при полном аншлаге. Расчет явно делался на то, что «до мэрии не доберутся». Одна­ко г-н Лаптев явно недооценил закалку и аппетит своих «подо­печных», умудрившихся в погоне за двумя зайцами не упустить ни одного. К чести коллег обозре­вателя «М-Э», в мэрии все дер­жались молодцом, после чего получили в награду приглаше­ние на следующее «общение в неформальной обстановке», пос­вященное началу работы словарно-справочной ярмарки. Хотя второе застолье выглядело куда скромнее и короче предыдущего (поскольку проходило не в па­латах городского головы, а в расположенном на краю геогра­фии Дворце спорта «Динамо», где был разложен товар), но «взять свое» успел каждый.

•

В Международной федерации художников на Гоголевском бульваре принимала друзей и поклонников художница Шаура Давлетшина. Будучи одной из законодательниц вкусов москов­ской богемы, она несколько лет, прошедших со смерти ее мужа – культового искусствоведа и коллекционера Александра Васильева (сына одного из создателей «Ча­паева»), не показывалась в све­те, уединившись в тиши своей мастерской. Столпотворение, возникшее у входа в выставоч­ный зал, где г-жа Давлетшина представила вниманию знатоков и ценителей около полусотни свежих картин, свидетельствовало о неподдельном и искрен­нем интересе, который, как и в прежние годы, продолжает со­путствовать не только творчеству, но и личности хозяйки вече­ра. Родившись в Уфе и будучи мусульманкой по происхожде­нию, г-жа Давлетшина окончила Московский текстильный инсти­тут и за годы учебы сформиро­валась в высококлассного ку­тюрье, доказательством чему служат строгие и изысканно-дорогие костюмы, в которых она появлялась на своих бесчислен­ных вернисажах в ведущих гале­реях Европы. С начала семиде­сятых не без влияния супруга ею овладело стремление проникнуть в тайны русской иконописи, и вскоре она стала одним из авторитетнейших в России рес­тавраторов шедевров древне­русской живописи. Тогда же она приняла православную веру.

На минувшей неделе г-жа Давлетшина не изменила себе – во-первых, представ перед гостями в элегантной пиджачной паре, мгновенно оцененной при­сутствовавшими львицами «на пять с плюсом», и, во-вторых, предложив отражающие ее ны­нешнее душевное состояние экспрессивные, энергичные и од­новременно по-женски «беззащитные» абстрактные компози­ции, в которых уверенность и смелость мазка «микшируются» нежностью и зыбкостью пастель­ных тонов.

•

Наконец, в арт-кафе Ролана Быкова «Ностальжи» заодно с проходящей там выставкой сво­их работ решил отметить день рождения художник Анатолий Швец (кстати, он так до сих пор и не уладил конфликт с Госу­дарственной думой по поводу украденных в ее стенах несколь­ких его полотен и намерен сто­ять насмерть, добиваясь «до­стойной» компенсации). На бан­кете присутствовал узкий круг столичных знаменитостей, из чьих портретов г-н Швец предполагает составить «малый» ико­ностас («большой», высотой с трехэтажный дом, неоднократно демонстрировался), не превы­шающий параметров обыкновен­ной жилой комнаты. «Биоэнер­гетические» (как он их называет) пейзажи г-на Швеца настолько органично вписались в «викто­рианский» интерьер престижно­го и респектабельного клуба, что обратили на себя внимание не­которых из ужинавших за сосед­ними столиками, тут же поже­лавших «кое-что приобрести». Метод, используемый живопис­цем, основан на «двойном» изо­бражении объекта – его внеш­ней, телесной или предметной, оболочки и тех «энергий», из которых он соткан (как бы «ас­трального каркаса» всего суще­го).

По мнению сотрудников Гос­думы, готовивших год назад эк­спозицию г-на Швеца, «кто-то из депутатов почувствовал, что развешанные по коридорам ра­боты обладают свойством «под­заряжать», и, проявив смекалку и находчивость, просто умыкнул их».

Скорее всего в отсутствии умопомрачительных, фанфарных вакханалий, на которых можно было бы «оттянуться» в полную силу, «виноваты» предстоящие выборы – жизнь как бы замерла в ожидании их результатов. Низы по обыкновению ничего, кроме перемен, не хотят, верхи, как всегда, не могут удовлетворить их желания. И только обозрева­тель «М-Э», будучи человеком праздным и легкомысленным, в предвкушении новогодних раз­влечений не спеша подбирает себе карнавальный костюм.

На минувшей неделе обоз­реватель «М-Э» стаптывал башмаки, кочуя с одной «ху­дожественно-политичес­кой» попойки на другую, пос­кольку стремление «взять власть в свои руки» в преддверии вы­боров, видимо, всерьез облада­ло умами не только политиков, теневиков и уголовников, но и «мастеров искусств». Началось турне с галереи Марата Гельма­на, который с недавних пор сле­дует принципу «кто живет эпо­хою, тому заботы по х..» и не устает вовлекать в орбиту своей кипучей и целенаправленной де­ятельности каждого, кто успел «засветиться» как «идеолог» или «оппозиционер». Г-н Гельман (понятно, что не на свои кров­ные) издал аж целых четыре тол­стенных тома статей под общим названием «Иное, или Хрестома­тия нового российского самосоз­нания». Фундаментальный труд призван, очевидно, подбросить очередную порцию дров в начав­ший было угасать спор о том, «кто же все-таки масон, а кто нет». Собрав под твердой обложкой около сорока «рекомендаций» на предмет «обустройства» России, «первый галерист Москвы» разом убил двух зайцев – себя не забыл, выступив в выигрышном амплуа идейного «примирителя» и тем самым переместился на ступеньку выше по лестнице, ведущей на политический Олимп («Независимая газета» чуть ли не предложила ему подумать о пре­зидентском кресле), и засветил всю «ложу», объединяющую, как выяснилось, особ диаметрально противоположных взглядов, ко­торые «на людях» обычно изо­бражают из себя «лютую непри­миримость» и ни при каких об­стоятельствах не подают «идей­ным противникам» руки. На презентации сборника представите­ли обоих враждующих лагерей, пьянея от ощущения общей при­частности к «тайному братству», восторженно лобызались и уго­щали друг друга шампанским, как, собственно, у них, «вольных каменщиков», и принято.

Г-н Гельман как бы невзна­чай и мимоходом предложил при­глашенным журналистам некото­рый «проект заявления 18 декаб­ря» (следующий, как известно, день после всенародного воле­изъявления), в котором говорит­ся, что поскольку выборы не во­йна, то никто никого не победит. «Кто-то получит сверх ожидае­мого, чьи-то ставки прогорят. Те, кто хочет играть (!) ответственно, должны перейти от идеологических текстов к обсуждению наци­ональной повестки дня (!). А зна­чит, главным «пропагандистским фактором» станет не столкнове­ние слов, а сопоставление пред­ъявленных нам правительств (!). Пока нет достаточных оснований, чтобы доказать предпочтитель­ность аграриев перед коммунис­тами (!) или Федорова перед Явлинским, но если каждый из них проинформирует нас (!), кем, по его мнению, могут быть за­полнены 15 — 20 наиболее ответственных постов (!), то мы тогда сможем сделать свой вы­бор». В переводе на русский язык это означает, что и впредь в матушке России масон на масо­не будет сидеть и масоном пого­нять, а значит, в обозримом бу­дущем ровным счетом ничего не изменится. С чем обозреватель «М-Э» и поздравляет весь оте­чественный «электорат».

К слову, фуршет не обошелся без «хохмочки». На вопрос обозревателя «М-Э», кто же так круто расщедрился, отстегнув бабки на издание, г-н Гельман ответил, что благотворительность прояви­ла ни больше ни меньше, как Ассоциация бессмертных. Его слова повергли вашего покорно­го слугу в священный трепет, и он невольно подумал, что непло­хо бы на склоне лет и ему стать членом коллектива со столь да­леко простирающимися возмож­ностями и перспективами. Однако после некоторых разъяснений участники фуршета спустились с небес на грешную землю. Ока­зывается, за «масонским» назва­нием скрывается всего-навсего Внешнеполитическая ассоциа­ция, которую возглавляет когдатошний и наверняка безнадежно забытый широкими народными массами министр иностранных дел Александр Бессмертных. Тьфу-тьфу, привидится же такое. Как выражается в таких случаях моя жена, «допился и размечтал­ся».

•

Следующей остановкой в его праздничном путешествии по родному краю стало для обозре­вателя «М-Э» присутствие в штаб-квартире Национал-боль­шевистской партии (2-я Фрун­зенская, 7) по случаю открытия в ее стенах художественной гале­реи, курируемой нашим старым приятелем и собутыльником – перформансистом Михаилом Рошняком. Началось мероприятие с небольшого выступления ли­дера НБП Эдуарда Лимонова. Он призвал участников выставки последовать примеру японского писателя и самурая Мисимы, ко­торый после неудавшейся попыт­ки военного переворота покон­чил жизнь самоубийством, сде­лав себе харакири. Затем г-н Лимонов предупредил нетерпе­ливо переминавшихся в ожида­нии традиционной «халявы» гос­тей и журналистов, что «у нас сухой закон», чем сразу же пога­сил все надежды на привычный фуршет и спровоцировал непроизвольно вырвавшийся возглас концептуалиста Андрея Великанова, как, дескать, вы поступите в случае, если мы все же скинемся, сбегаем и разопьем, на что телохранитель г-на Лимоно­ва лаконично ответил, что «бу­дем выводить», после чего воз­мущенный г-н Великанов, мате­рясь, покинул помещение.

Составленную г-ном Рошняком экспозицию можно охарак­теризовать как экстремистско-романтическую (раздаваемая листовка с текстом культуролога Сергея Кускова предупреждала трусливых либералов, что «силы Хаоса, вырвавшиеся из подзем­ных недр, вольно или невольно содействуют Нашей Революции»). «Ключевая» работа изображала обнаженную немецкую девушку с традиционной фашистской по­вязкой на рукаве, прильнувшую устами к щеке маршала Георгия Жукова, облаченного в парадный мундир при всех регалиях. На­зывается произведение «Акт без­оговорочной капитуляции».

Узнав, что банкета не предвидится, огорченный обозреватель «М-Э» направился было к выходу, но его остановил г-н Рошняк, пообещавший продемонстрировать «нечто грандиозное». «Гвоздем» программы стал перформанс, во время которого г-н Рошняк вы­вел на сколоченный из грубых досок помост с ног до головы завернутых в марлю на манер египетских мумий г-на Лимоно­ва и секс-символ его партии – ослепительно сексапильную Еле­ну Бурову. Облив их тела спир­том, г-н Рошняк поднес к ним зажженную спичку. Обе «мумии» вспыхнули синим пламенем. Хотя полыхали они не долго (автор перформанса практически сразу же «забил» огонь чем-то вроде брезента), все же впечатление на пуб­лику произвели.

•

Однако намерение обозрева­теля «М-Э» отдать 17 декабря свой голос за бесстрашного и непьющего г-на Лимонова из­рядно поколебал владелец гале­реи «Дар» Сергей Тарабаров, пригласивший вашего покорного слугу на вернисаж под названием «Год Яблока» с участием членов одноименного политического блока – г-д Явлин­ского, Лукина и Щекочихина, которые на фоне картин и скуль­птур известных художников с изображением яблок лихо рас­пивали кальвадос (яблочный са­могон), закусывая его яблочны­ми пирогами (паями, как вырази­лись бы англичане), испеченны­ми супругой г-на Тарабарова Евгенией. Призвав обозревателя «М-Э» проголосовать за «Ябло­ко», «пока ему на голову не упало что-то другое», г-н Явлинский подкупил собравшихся как ос­троумием, так и демократизмом, пообещав в случае победы на выборах разрешить журналистам «стебаться» над ним и его коман­дой. Так что если до 17 декабря не найдется кого-то, кто бы пре­взошел г-на Тарабарова в гос­теприимстве по случаю явления лидеров «Яблока» столичной бо­геме, обозреватель «М-Э» пред­почтет хоть и изрядно ему при­евшийся, но зато самый деше­вый, а потому наиболее попу­лярный в народе фрукт.

•

Тусовочная круговерть за­бросила обозревателя «М-Э» и в салон-квартиру канадского фо­торепортера Хайди Холлинджер, не устающей запечатлевать на пленку доаболи знакомых пер­сонажей отечественной полити­ческой оппозиции. На ее не без изящества «отлакированных» фо­топортретах г-да лебеди, зюга­новы, анпиловы, жириновские и прочие народные заступники и по совместительству претенденты на российский престол выглядят как философы, стратеги, гегемо­ны и вообще чуть ли не демиур­ги.

Очередной прием у г-жи Холлинджер состоялся по случаю развешенных в ее апартаментах новых работ ее приятеля – од­ного из корифеев современной «стильной» фотографии Сергея Борисова. Основная тема его творчества – артистическая бо­гема. Нервные, изломанные, не­прикаянные, утомленные бесконечной погоней за известностью и до жути одинокие и эгоистич­ные люди вписаны в урбанисти­ческий интерьер как нелепые, но колоритные детали и фрагменты, отбрасывающие на окружающую реальность трагические и безыс­ходные отблески. У г-на Борисо­ва немало великосветских друзей, которые с удовольствием пришли на его «квартирную» выставку. Среди них обозреватель «М-Э» заметил одного из продюсеров Лады Дэнс Михаила Сигалова, рассказавшего ему об эпохальном проекте, с которого, как считает популярная исполнительница, в ее творческой биог­рафии начнется «новый отсчет времени». Вскоре нам всем пред­стоит познакомиться с очеред­ным альбомом г-жи Дэнс «Вкус любви». Согласно убеждению г-на Сигалова, альбом, еще тол­ком не раскрутившись, уже вы­звал ажиотаж среди авторитет­нейших зарубежных критиков, назвавших г-жу Дэнс «первой в истории звездой из Восточной Европы, достигшей исполнитель­ского уровня, отвечающего ми­ровым стандартам».

•

Отчетливый политический «душок» сопутствовал и реклам­ному мероприятию, проведенно­му «общественным движением Фуд-арт» в Литературном музее под названием «Памяти советс­кой кулинарии». Смысл сопро­вождавшейся обильным застоль­ем акции, по всей вероятности, состоял в том, чтобы в очеред­ной раз попытаться воплотить в жизнь коммунистический миф о всеобщем изобилии, увековечен­ный, в частности, в таких извес­тных фолиантах сталинской эры, как «Книга о вкусной и здоровой пище» и «Кулинария». Кроме организации художественных вы­ставок «гастрономической» направленности, «фудартисты» обещают вовлечь москвичей и гостей столицы в нескончаемую вереницу «музыкально-поэти­ческих фестивалей, дискуссий и семинаров, посвященных теме еды».

•

Представляете, как обрадо­вался обозреватель «М-Э» воз­можности провести хоть один «аполитичный» и «безыдейный» вечер, когда его позвали в Дом актера на встречу-фуршет цир­ковой и театральной обществен­ности. Ан не тут-то было! На сцену в паузе между клоунами, факирами и дрессировщиками забрался «поэт-песенник» Лео­нид Куксо и, врубив магнитофон с фонограммой, исполнил со­бственное сочинение под назва­нием «Гимн общественно-поли­тического движения «Наш дом – Россия», что, если честно, не слишком уж омрачило настрое­ние вашего корреспондента, от души наслаждавшегося и общес­твом своего друга, гениального акробата Владимир Довейко, чуть ли не впервые читавшего перед столь многолюдной и взыскательной аудиторией свои философские стихи, и номером «силача» Сергея Чижова, умуд­рившегося непринужденно-за­лихватски отплясывать цыганоч­ку, поигрывая многокилограммовыми гирями, и аттракционом братьев Александра и Аркадия Шатировых, эффектно и ловко работавших с целым клубком гигантских удавов.

•

Завершилось круговращение обозревателя «М-Э» по столич­ным тусовкам присутствием на очередной выставке Ивана Новоженова на его квартире. Суп­руга художника Татьяна Недзвецкая настоятельно просила журналистов не употреблять сло­во «салон» применительно к ее апартаментам, поскольку оно, по ее мнению, ассоциируется с праздным времяпрепровождени­ем, а она, мол, приглашает лю­дей «работать», то есть активно вглядываться в холсты ее супру­га, чтобы тут же их обсуждать и анализировать. Что, собственно, приглашенные ею известные ра­финированные эстеты и делали, не отходя от столов с отменными яствами и напитками на все вку­сы и темпераменты.

Г-н Новоженов на сей раз представил полотна, созданные после его творческого визита в США. Со свойственными ему сарказмом и беспощадностью живописец как бы «обличает» пустоту и бездуховность мира наживы и чистогана. Сквозная тема цикла – извивающиеся в погоне за сенсациями люди с видеокамерами, готовые цинич­но и хладнокровно снимать что угодно – от человеческих стра­даний до обнаженных женских тел. Впрочем, не исключено, что разум обозревателя «М-Э» окон­чательно помутился от обилия «политических» возлияний, и он стал воспринимать вполне без­обидные сюжеты как «социаль­ный протест». Не иначе как пора бы передо­хнуть, побродить по заснежен­ному лесу. Так что до следую­щих встреч, горячо мною люби­мые читатели «М-Э».

«Мегаполис-Экспресс» № 47 от 29 ноября 1995 года