Игорь Дудинский

Слух о том, что в город въезжает король, привел всех в боевую готовность. Все с восторгом ждали своего часа. Еще накануне, когда газеты сообщили о предстоящей потехе, каждый принял слабительное, которое подействовало как раз вовремя. Каждый успел запастись несколькими ведрами жирного и вонючего говна. Первые этажи опустели. Все переместились повыше, чтобы было виднее и удобнее.

 1

Из-за жары трупик несчастного Олександриго интенсивно разлагался. Все необходимое было сделано, но могильщики ни в какую не соглашались приступать к своим обязанностям. Один из родителей, чтобы чем-то себя занять, время от времени подходил к ним, пытаясь уговорить. Мух никто уже не отгонял. Остатки астральной влаги испарялись под сорвавшимся с цепи солнцем. Богиня Аня, чтобы досадить могильщикам, нарочно прибавляла интенсивность лучей. Она с демонстративно безучастным видом стояла чуть поодаль от всех. Ситуация даже забавляла, если бы не вонь, фонтанирующая из заколоченного гробика. Длинноногая Лариса, слоняясь от одного к другому, канючила о выпивке. Собственно никто не возражал. Томила лишь неопределенность и что делать с гробиком. Перспектива тащить его обратно не вдохновляла. Читать далее →

Одинокову остро вдруг вернулось. Все время, пока спал, возвращалось. Оля ли Демьянова с глазами японки, ноги кривизны сексуальной, да японка самая настоящая, не отличишь, толк если понимать. Лет уж тридцать поди, в школе когда учился, но – неизменно последние дни вдруг возвращалось. Комната, куда, уехав, лет двадцать урывками наведывался, и в сумерках предвечерних близко-близко рядом. Кто вот?

Так всякий раз начиналось. Тот же пустырь на окраине, несколько стандартных пятиэтажек, и на секунду лишь вспыхивало. Точно, что не Олю Демьянову искал, знал. И не ее жадно тогда в себя впитать пытался, не она неистово себя ему отдавала, одежды по полу раскидав, когда еще всякий раз как впервые было. Оля Демьянова, японка вылитая, помнилась, но не ее хотел, просто ее помнил. Просыпаясь, одно оставалось. Что – две. Мучая. С той же, которую искал, кажется, даже ни разу и не переспал.

Одиноков не жил, а радовался, блаженствуя. Блаженством то, что ничего уже не радовало, было. Блаженством и терзания ночные были. Поиски негу сладкую дарили. Щелк – пустырь где-то на окраине, несколько пятиэтажек стандартных, мимо них, ища, шел. Щелк – подруга ее в коридоре каком-то, полумрак где, та, неистово которая себя отдавала, одежды безумно по полу разбросав. Щелк – телефон в записной книжке, но – хоть убей. Говорят, когда умрем, то живых людей с того света как-то видеть будем, и Одиноков так видеть умел. Но та, с которой не спал, даже и так, как с того света, не виделась. Всё. Читать далее →

Хотя Федя Двушкин с Ваней Копейкиным на свежем воздухе выпивать и отливать привыкли, но в то утро милиционеры в центре города учения проводили, и Федя Двушкин с Ваней Копейкиным, загрустив, в общественном туалете от греха подальше панику переждать решили. Возле писсуаров рядышком пристроились, журчат, мозги разминают, а сами о разных воспоминаниях вчерашних разговаривают.

– Спасибо пусть скажут, что Толя Бубликов до посольства не доехал, по дороге в вытрезвиловку загремел, – Федя Двушкин к Ване Копейкину обращается. – А то он в прошлый раз у себя дома клопов полный спичечный коробок наловил и с собой принес. Увидел, что все кругом выпивают и закусывают, и под диван незаметно кинул. Чтобы семнадцатый год буржуи не забывали.

– Клопами капиталистов на испуг не возьмешь, – Ваня Копейкин к Феде Двушкину поворачивается. – У них отрав разных сколько хочешь продается. Заграничных. Вот если бы им советских чертей туда запустить.

– Или штук пятнадцать мусоров с автоматами подбросить. Чтоб внутри размножались, – Федя Двушкин с Ваней Копейкиным согласился.

Ваня Копейкин с Федей Двушкиным вчера в иностранном посольстве культурно отдыхали, утром туда опохмелиться пришли, но их милиционер не пустил. Читать далее →