Последний знак голого человека

Некоторые в больницах ради чего другого-третьего поселяются, а Паше Мошкину в них исключительно себя лечить нравится. Потому Паше Мошкину врачи про других больных все рассказывать позволяют и даже на слово ему верят.

В тот раз ему такая больница попалась, что ни одеял, ни простыней с матрасами вовсе было не предусмотрено. Потому как, Паша Мошкин решил, что больные все белье рвут, стекла выбивают и вообще окружающее пространство каждую минуту портить пытаются. Уж такие среди гадов враги попадаются, что сколько их Паша Мошкин по голове ни колотит, все равно свое поведение они не слишком изменять торопятся.

В больнице Пашу Мошкина еще даже и кормили. Однажды он в садике лежал и иголкой от шприца мясо из зубов выковыривал. Врачи его среди посторонних больных раз и навсегда выделили и подарок ему преподнесли – шприцем самому пользоваться разрешили. Паша Мошкин им в ответ слово дал, что в глаза никому уколов пока делать не будет, а если решит, что они кому-то по рецепту прописаны, то сначала с медицинским персоналом посоветуется.

В тот вечер Паша Мошкин газончик под себя постелил и как обычно за ползунами, плавунами и летунами присматривает, а вокруг него какой-то голый человек прохаживается. Паша Мошкин с достоинством его игнорирует, хотя и чувствует, что человека такое равнодушие со стороны постороннего с ног до головы уязвляет. И даже, Паша Мошкин замечает, что он с угрозой на него посматривает, ногами от возмущения перебирает, что-то в раздражении похрюкивает и уже слюни, чтобы в Пашу Мошкина исподтишка плюнуть, в полости рта собирает.

Паша Мошкин для отвода глаз незнакомца вниманием удостоить решил. Поднялся, несколько раз кулаком по лицу, а ногами по гениталиям прошелся, рядом лег и вежливо вполне спрашивает:

– Ты чего, – говорит, – на ночь глядя путешествовать отправился? Тебе со всеми давно спать полагается.

А человек Паше Мошкину тоже вопросом отвечает:

– Между прочим, – говорит, – среди воспитанных людей, прежде чем разговор начинать, фамилией собеседника интересоваться принято.

Пашу Мошкина его нахальство прямо обескуражило.

– Ладно, – соглашается, – так уж и быть, интересуюсь. Давай, – говорит, – свою фамилию побыстрее мне называй.

Только гражданин голый ни с того ни с сего вдруг радоваться начинает и от восторга как бы даже необузданным становится. Вскочил, подпрыгивает и руками во все стороны беспорядочно, как пропеллерами, вертит.

– Наконец, – кричит, – вы в самую точку угадали. Потому что фамилии у меня как раз и нет.

– Как так? – Паша Мошкин в изумлении у него спрашивает.

– А так вот. У меня сегодня человеческий период закончился, и я на далекой и загадочной звезде поселился.

– Что-то, – недоверчиво Паша Мошкин сомневается, – по тебе ничего такого не больно заметно.

Голый человек на Пашу Мошкина снисходительно посмотрел и с язвительной усмешкой возражает:

– Почему же не заметно? Неужели я хоть в чем-то на вас похожим остался?

– Не только, – Паша Мошкин человека подбивать продолжает, – в чем-то, но ты даже полностью со мной одинаковый.

– Но позвольте, – человек все сильнее кипятится, – вы ведь, что я одет, на себя смелость утверждать не возьмете?

Паша Мошкин внимательно человека с ног до головы оглядел.

– Ну допустим, – вынужденно соглашается. – Что одет – будь по-твоему.

– А вы бы взяли да и вопрос хотя бы сами себе задали. Почему я в отличие от вас без одежды способен обходиться?

– Спасибо скажи, – Паша Мошкин соглашаться продолжает, – что я сегодня на доктора не обиженный, а потому у меня настроение с тобой разговаривать сохранилось. Отвечай, с какой стати ты человеческой одеждой пренебрегаешь?

Голый человек сразу же, повеселев, оживился.

– А я, – отвечает, – без нее информации во много раз больше получаю. А то она условия мне свои диктовала и голоса мне слышать мешала.

– Какие еще голоса? – Паша Мошкин удивляется.

– Как какие? Самые обыкновенные. Пространственные.

– И чего они тебе, например, говорят?

– Да много чего. В основном, чтобы я к ним как можно скорее перебирался. На далекую и загадочную звезду полететь уговаривали.

– Ну так чего же не летишь?

– Так ведь одежда не позволяла.

– Вот ты и попался, – Паша Мошкин даже от жалости огорчился. – Потому что если русский человек в небо улететь захочет, никакая одежда помешать не сможет.

– Я вашу гордость, конечно же, полностью уважаю, – голый человек в который раз Паше Мошкину возражает, – потому что в вопросах преодоления гравитации вы больше всех ученых разбираетесь. Но только если на голубя мира пиджак и брюки надеть, то как же он тогда за рубеж полетит?

Паша Мошкин по привычке сразу же ответить хотел, но ползуны, плавуны и летуны все от страха кто куда разбежались, Пашу Мошкина в одиночестве отдуваться бросив. Он тогда на все на свете рукой махнул.

– А теперь, – интересуется, – за чем дело встало? Топлива что ли не хватает?

– Да вроде бы уже целый день как ни за чем, – человек ухмыляется.

– Так чего же не переселяешься?

– Так я ведь уже, – голый человек радуется.

– Что уже? – Паша Мошкин в который раз занервничал.

– Со вчерашнего дня там живу.

От расстройства Паша Мошкин на другой бок повернулся и спать идти решил, чтобы со всем на свете разом покончить. Но человек опять перед ним появился.

– Я, – Паше Мошкину шепотом говорит, – вас больше своим присутствием утомлять перестану, но потом вам еще когда-нибудь приснюсь. Если вы, конечно, не возражаете. И тогда мы с вами наш сегодняшний разговор в более астральной обстановке продолжим.

Хихикнув, голый человек на глазах у Паши Мошкина в воздухе целиком и без остатка растворился, а Паша Мошкин, приуныв, в свой партизанский штаб мимо клеток с фашистами поплелся. Пришел, а там уже ночь наступила, на всех кроватях командиры спят – даже донесение некому вручить, чтобы расписались. Места для себя не найдя, Паша Мошкин на голый пол по привычке улегся и от впечатлений тут же в сон провалился.

Паше Мошкину приснилось, что он в огромном зале в первом ряду сидит, на потолке яркие люстры горят, а вокруг ползуны, плавуны и летуны в ладоши аплодируют. На сцене черный рояль стоит, а за ним голый человек сидит и всякие мелодии виртуозно исполняет. Но не тот, который с Пашей Мошкиным разговаривал, а совсем другой. Потом через какое-то время незнакомец играть вдруг перестал и на Пашу Мошкина с ухмылкой посмотрел.

– Я, – говорит, – явился, а тот вас обманул. Опять же вам урок. Теперь первому встречному аферисту меньше доверять не будете. Музыку хотите послушать? Послушайте. Такого больше никогда и нигде не услышите.

После чего, хихикнув, голый человек замолчал и больше с Пашей Мошкиным не разговаривал, потому что Паша Мошкин никогда от него ничего больше не слышал.

1969

Понравилась запись? Поделитесь ей в социальных сетях: