Моисей Фейгин задержался на земле, чтобы мы не забывали об эталонах высокого авангарда. Он был одним из творцов нового, революционного искусства, золотого века русского авангарда. И уже на склоне лет, в другую эпоху, он стал посланником прошлого – последним хранителем традиции.

Впервые напечатано в каталоге персональной юбилейной выставки «Неистовый Орфей», посвященной 110-летию со дня рождения художника, в галерее ArtStory

Как известно, в России нужно жить долго. По нескольким причинам. Прежде всего, чтобы доказать свою правоту и победить конкурентов и недоброжелателей. Не секрет, что для России во все эпохи характерно настороженное отношение к культуре – причем со стороны и властей, и общества. Поэтому русский художник (имеется в виду истинный художник, а не идеологический функционер-приспособленец) вынужден или маскироваться, пряча свой кукиш в кармане, или скрываться в андеграунде. И только спустя десятилетия, при очередной смене эпохи,у строптивого автора появляется шанс на официальное признание.

В России нужно жить долго еще и для того, чтобы оставить собственный след в вечности. Для такого подвига среднестатистической жизни сегодня маловато – слишком много соблазнов и конкурентов. Первые то и дело отвлекают от цели, а вторые отнимают все силы, вынуждая состязаться с ними в мастерстве. На своем сотом дне рождения художник Моисей Фейгин признался журналистам, что два десятилетия его жизни ушло на то, чтобы освободиться от влияния учителей, и еще шесть – чтобы достичь просветления.

Ему дважды исторически повезло. Точнее, повезло в квадрате. Судьба забросила его в самое пекло золотого века русского авангарда, сделала свидетелем и участником исторических преобразований всемирного масштаба, одним из творцов нового, революционного искусства. Но свою главную миссию Моисей Фейгин выполнил гораздо позже. Уже на склоне лет и совсем в другую эпоху он стал посланником (или полпредом) прошлого в будущем, последним хранителем священной традиции, которую он пронес сквозь тернии и страсти ХХ века и, как эстафету, передал впавшим в грех вероотступничества потомкам – чтобы помнили о своих истоках и были достойны высокого предназначения. Читать далее →

Впервые напечатано в каталоге персональной выставки «Формула мироздания» в Музее Востока

Истоки пристрастия Александра Кедрина к беспредметной живописи, видимо, следует искать в его биографии – и в частности, в гонениях, которым он подвергся с самых первых шагов в искусстве. Его угораздило появиться на свет в самые «свирепые» советские времена – причем не в Москве с ее относительной «информационной насыщенностью», а в Ташкенте, то есть в далекой провинции – с характерным диктатом единомыслия, идеологических штампов и бесконечными «нельзя».

Будучи потомственным русским интеллигентом, Александр неистово, всеми доступными средствами стремился расширить кругозор, а творческое начало, заложенное на генетическом уровне талантливыми предками, постоянно провоцировало на самоутверждение – в виде попыток поделиться пылкими юношескими открытиями с окружающими, осчастливив мир ну хотя бы «самостоятельными» живописными опытами. Тем более, что окружающая среда активно фонтанировала оплодотворенной тысячелетними пластическими и метафизическими традициями экзотикой. Так что душе начинающего художника было чем наполняться. Читать далее →

Впервые напечатано в каталоге персональной выставки «Энергия цвета» в ЦДХ

Знаменитый русский философ-космист Николай Федоров считал, что любой человек представляет из себя и некий аккумулятор энергий, бушующих в окружающем пространстве, и точку пересечения информационных потоков вселенной. Поэтому потенциально каждый из нас – гений и творец чего угодно. К сожалению, сокрушался ученый, лишь ничтожная часть человечества способна разглядеть в себе собственную сущность и предназначение, чтобы начать проявлять свои таланты, управляя бесплатным подарком небес и природы. С Федоровым, как ни странно, соглашался не кто иной, как Корней Чуковский. По мнению классика детской литературы, все художественные возможности человека с максимальной полнотой раскрываются в возрасте от двух до пяти лет, после чего система воспитания и в первую очередь так называемое «академическое образование» начинают активно подавлять и сводить на нет любое творческое начало. И лишь немногим счастливчикам, истинным бунтарям, у которых хватает одержимости с детства не поддаваться господствующим предрассудкам, удается выйти за привычные рамки и оставить свой след в искусстве. А вот цитата из лекций по искусству Максима Горького, которые он читал в Лонжюмо: «Можно сколько угодно бежать от самого себя, зарыть свое призвание в землю, но если человек родился с пылающим сердцем, то рано или поздно оно либо сожжет его изнутри, либо он станет титаном духа».

Лара Кен оказалась среди немногих баловней судьбы, кому удалось пройти через нешуточные искушения внешними обстоятельствами и вырваться на простор Большого Искусства, сохранив в себе восторг и непосредственность юного, романтического взгляда на мир. Среди довольно схематичного и предсказуемого ассортимента приемов и стилей она сумела заговорить на своем собственном, пусть еще и не до конца понятом и расшифрованном языке и стать успешным художником-новатором, заняв место в первых рядах представителей современного абстрактно-фигуративного постэкспрессионизма. Читать далее →