Обозреватель «М-Э» не просыхал целый год

Ровно год назад в таком же сороковом номере «М-Э» на той же двадцать первой полосе впервые появился материал, начинавшийся со слов «Обоз­реватель «М-Э»…» С тех пор мы встречались с тобой, чи­татель, пятьдесят два раза, прогулявшись по основным столичным тусовкам и всласть постебавшись над их органи­заторами и участниками. Од­нако богемный образ жизни, который в силу производственной необходимости вы­нужден был вести ваш покор­ный слуга, не мог не отра­зиться на состоянии его здо­ровья. Как-никак полтинник через считанные недели стук­нет. Пора, пожалуй, задуматься о более юном и энергич­ном преемнике. Тем более что светские мероприятия те­перь все чаще начинаются после полуночи, когда боль­шинство людей моего возрас­та уже безнадежно клонит ко сну. Да и не к лицу пятиде­сятилетнему интеллектуалу умеренного достатка с брюш­ком и лысиной, да еще об­ремененному семьей, прыгать и резвиться среди богатых и слабоумных двадцатилетних бездельников, если чем и озабоченных, то разве что поисками развлечений, впе­чатлений и приключений. Словом, в дни своеобразно­го юбилея хотелось бы пере­вести дух, оглянуться на пройденный путь, извлечь из него уроки, поразмыслить над формой и содержанием даль­нейших обозрений, которые, конечно же, не исчезнут со страниц «М-Э», но наверняка наполнятся более глубокой и злободневной ин­формацией. Согласитесь, что сенсации следует искать там, где известные всей стране люди пьют, едят и веселятся на полную катушку, а не в прокуренной нищете художественных галерей с их ассор­тиментным максимумом в виде глотка тошнотворного вина в целлофановом стакан­чике и горсти синтетического арахиса. Популярная газета просто обязана постоянно находиться возле тех, кому подражают и кого считают своими кумирами большинст­во ее читателей, а не тешить больное самолюбие маргина­лов от культуры, хватающих­ся за мифический «эстетизм» как утопающий за соломинку. Писатель не тот, кто пишет, а тот, кого читают. Искусство, а тем более авангардное, имеет право на существование в таком массовом издании, как «М-Э», только если оно под­ано остро, зрелищно, захватывающе и увлекательно. Как тот же, например, Всемирный фестиваль циркового искус­ства, бушевавший в течение шести дней на Красной пло­щади и по масштабности и парадоксальности затмивший все, что когда-либо происхо­дило у кремлевских стен. Обозреватель «М-Э», побы­вавший на церемонии его закрытия, с трудом сдерживал слезы, наблюдая, как рабочие разбирают циклопические со­оружения, рожденные фанта­зией художника Бориса Крас­нова (греческие, римские, ацтекские, индийские, китай­ские храмы и пагоды, рыцар­ский замок, венецианский дворик и русский терем) и растянувшиеся от Историчес­кого музея до собора Васи­лия Блаженного в виде фан­тастической улицы, за не­сколько минут прогулки по которой москвичи и гости го­рода успевали надышаться воздухом едва ли не всех ушедших цивилизаций. Возле них постоянно фотографиро­вались новобрачные, экскур­санты, солдаты. Ребятня с восторгом облепляла их бал­коны и галереи. Чего стоило сохранить чудо-уголок хотя бы на месяц-другой – он хоть и бутафорский, но сколько-то простоял бы, раз­бавляя и оживляя набивший оскомину кладбищенский лан­дшафт.

Перед заключительными выступлениями лауреатов кон­курсной программы на манеж шапито вышел Иосиф Кобзон, исполнивший специально на­писанную (кажется, замечен­ными среди почтеннейшей публики Александрой Пахму­товой и Николаем Добронра­вовым) к знаменательному событию песню. Появление популярного артиста и лучшего друга Юрия Лужкова тут же вызвало за кулисами шквал пересудов – ведь из­вестно, что мэр публично осудил мероприятие и демон­стративно обделил его своим присутствием.

«Золото» получили мы и китайцы – две лидирующие сегодня цирковые школы. Наш аттракцион назывался «Новые русские на вечерин­ке». Его поставил режиссер Сергей Захаров. Элегантные молодые люди в цилиндрах и фраках с бокалами шампан­ского в руках по очереди надевают ходули и становятся на подкидную доску, на которую с другой стороны прыга­ют их приятели. Во время полета акробаты успевают проделать рекордное число сальто и, грациозно призем­лившись, отмечают заверше­ние каждого головокружитель­ного трюка небрежным глот­ком вина. Эквилибрист из КНР, загримированный под скелет, непринужденно кувыр­кается и даже встает на го­лову, не слезая со свободно натянутой проволоки. Словом, московское жюри оказалось в ситуации, складывающейся в последние годы на каждом цирковом конкурсе. Чему от­дать предпочтение? Первоклассному мастерству в об­рамлении добротной и эф­фективной драматургии или демонстрации запредельных возможностей человеческого тела, но преподнесенной су­ховато и лаконично. Видимо, выход из положения нашли, отдав призовые места и тому, и другому.

Не обошлось на минувшей неделе и без традиционной пробежки обозревателя «М-Э» по (будь они неладны) верни­сажам. В Российском гума­нитарном университете (быв­шем Историко-архивном ин­ституте, если кто не знает) теперь организовали обширный Музейный центр с об­разцами искусства всех вре­мен и народов. Преобладает современное отечественное. Основой собрания стала кол­лекция Леонида Талочкина, которую известный собиратель передал РГУ на временное хранение. Сейчас в главном зале можно лицезреть масштабное полотно Бориса Козлова «Мечтания о Страш­ном суде», состоящее из шестидесяти (или около того) переходящих одна в другую вполне самостоятельных ми­ниатюр и композиций на биб­лейские сюжеты. Ничего ду­шераздирающего и трагедий­ного вы не увидите. Скорее наоборот – изображение загробных мучений поразит вас пестротой и бесконфлик­тностью. Правда, на то они и «мечтания». В действитель­ности финал человеческой комедии может оказаться куда суровее. Впрочем, где наша не пропадала. Мы ведь рус­ские, с нами Бог. Авось как-нибудь да обойдется.

Из Питера приехал осно­ватель тамошней Новой ака­демии изящных искусств Ти­мур Новиков, показавший в галерее XL очередной проект «Людвиг II и Лебединое озе­ро». По стенам висят декоративные панно в виде «ампирных» обоев, на фоне которых изображена какая-нибудь пас­торальная миниатюра в ста­ронемецком духе. К экспози­ции прилагается брошюра с подробным описанием гомо­сексуальных взаимоотношений и утех упомянутого герман­ского правителя с Рихардом Вагнером и Петром Ильичом Чайковским, протекавших в замке возле овеянного леген­дами живописного баварско­го водоема. Как известно, все участники амурного треугольника кончили свои дни трагически и при загадочных обстоятель­ствах.

Одновременно в той же XL проходило что-то вроде пре­зентации газеты «Русский шпион», неизвестно кем и где издаваемой (выходных данных нет и в помине) и представ­ляющей собой довольно яз­вительную и юморную паро­дию на «М-Э». Ознакомив­шись, обозреватель «М-Э» убил разом двух зайцев. И похохотал от души, и за по­пулярность родного издания порадовался.

В «Фото­центре» на Гоголевском буль­варе можно видеть фотогра­фии двухголовых российских детей, родившихся в местах глобальных экологических ка­тастроф, последствия которых в течение полугода запечат­левал на пленку корреспон­дент американского журнала «Нэшнл джеографик» Герд Людвиг, проехавшийся по территории бывшего СССР в 1994 году. Излишне впечатлительным рекомендуем не смотреть.

 •

 Марат Гельман продолжа­ет дрочить буржуазных эсте­тов радикальным искусством, предоставив свою галерею в распоряжение «художника-марксиста» Дмитрия Гутова и выпустив что-то вроде сбор­ника его культурологических эссе и интервью, в котором тот не без кокетства заявляет: «Мне нечего сказать. Нет в голове ни одной не баналь­ной мысли, а банальные не формулируются». Однако нет худа без добра. Ветер, гуля­ющий под его черепом, занес ему воспоминание о счастли­вой и беззаботной поре, ког­да он только начинал учить­ся рисовать. Придирчиво изу­чив свои школьные этюды, наброски и картины, не обре­мененные печатью авторской индивидуальности и интеллек­том, он понял, что именно в феномене дилетантизма лежит ключ к революционному раз­рушению салонного псевдоис­кусства. Встретив понимание и одобрение социалиста г-на Гельмана, он с его легкой руки и сварганил «убойную» экспозицию из «чистого, не­оформившегося, наивного, первозданного».

Видимо, в пику г-ну Гутову ненавистное ему профес­сиональное искусство усилен­но навязывали в галерее «Велта», где некий Алексей Боброусов в лучших традици­ях застойных лет представил творческий отчет о командировке в Париж в виде серии городских пейзажей, выпол­ненных в «среднеарифмети­ческой» манере. Незаменимы для оформления офисов рос­сийско-французских СП.

Бредово-абсурдное мероп­риятие под названием Первый конгресс Творческого фонда России состоялось в ЦДХ. Собрались полста известных и не очень художников, ски­нулись по энному количеству баксов, сняли несколько за­лов, увешали их тем, у кого чего нашлось, и почему-то объявили экспозицию ни больше ни меньше как «конгрессом» (произведений ис­кусства», что ли?). Ни катало­га, ни пресс-релиза не вы­пустили. Банкет зажилили. Сами потусовались с часок и разошлись по домам. Перед мысленным взором обозрева­теля «М-Э» возникает при­мерно такая картина. Часы бьют полночь. В безлюдном помещении полотна и скуль­птуры приступают к выбору почетного президиума. Огла­шается повестка дня. Минутой молчания чтут память неначатых шедевров. Тьфу, чертов­щина какая-то. Чур меня!

В заключение немного о предстоящем. Угостили пишу­щую братию в ДК «Каучук» некие анонимные спонсоры режиссера Кирилла Ганина, заодно оповестив о заплани­рованном на 19 октября взятии очередного рекорда Гин­несса. Во время демонстра­ции спектакля «Любовная уловка» по пьесе маркиза де Сада на сцену выйдут восемьдесят обнаженных актеров обоего пола. В истории театрального искусства, оказыва­ется, ничего подобного пока не зафиксировано.

«Мегаполис-Экспресс» № 40 от 16 октября 1996 года

Понравилась запись? Поделитесь ей в социальных сетях: