Москва 20.3.74

Игорь, здравствуй!

Что делаешь? Как поживаешь? Что думаешь себе? И чего нам? Когда навестить нас собираешься? Ты хоть бы в гости на часочек-другой заглянул. А то знаешь, как сказал Великий Поэт:

Здравствуй, друг ты мой Дуда(йцев) Скоро к нас придет кита(йцев) Оторвем ему мы я(йцев)

Так что ты нас поскорее навести. Потрепемся, посидим, телевизор посмотрим, чайку выкушаем, али еще какую гадость сотворим.

Чего-то я никого не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю. Лорик тут все грозилась зайти – да не зашла. Вчера Фаридик была. Все им каких-то справок с Юрочкой не хватает наиглавнейших про депрессированногопаеньку. Справку-то из загса нужно, а в каком таком загсе его отметили, они что-то никак не выяснят. Он ведь у них посмертно репатриированный. Капланчик позвонил как-то, опохмелить просил очень, но как всегда не проявился. Козлов как всегда по слухам очень много работает. С кем – не знаю.

Звонила тут Светка толстая – Офелина подружка. К ним затесался какой-то Козловский-Павлодарский Володя, который восточным языкам обучен. Он всех близко крайне знает – и тебя, и меня. Я почему-то его не припоминаю. Особенно его языки интересуют: хипповый, фарцовый, наркомный. А из языков – кого как зовут и у кого какая кличка. Так вот они с Офелией посоветовались и решили мне позвонить. А я его чтой-то не припомню. Может, ты припомнишь? И Капланчик о ём не слыхивал, и Лорик тоже.

А так вся жизнь идет по системе: А чаго-чаго? А ничаго!

Спать только вот все мы ужасно хочем. И потому, как кровать видим, так туда и ложимся с кем попало. Того и гляди на собственном двоюродном прапрадедушке триппер схватишь. А все по причине весеннего переутомления и недостатка витаминов.

Ну ладно! Счастливо! Пиши!

Лёня.