Выбрав гостиницу «Славян­ская» местом проведения учредительного съезда Рос­сийского еврейского кон­гресса, его «крестные отцы» продемонстрировали демократич­ность намерений и завидную широту взглядов, призванных, по их замыслу, отличать новую об­щественную организацию, чле­нами которой отныне смогут стать даже православные хрис­тиане. Единственное условие вступления – национальная при­надлежность. Подтвердить свое «российское еврейство» поспе­шили многочисленные гости ме­роприятия. Среди них обозрева­тель «М-Э» заметил Геннадия Хазанова, Александра Гельма­на, Марка Розовского, Михаила Мишина, Аркадия Инина, Игоря Квашу и других известных дея­телей (многие из них, правда, предпочли пропустить официаль­ную часть и явились только на итоговый банкет). Центральным событием стала пламенная программная речь мэра Юрия Луж­кова, где он сообщил о проделанной им работе не только по предотвращению выезда московских евреев в Израиль, но и воз­вращению тех, кому не удалось обрести счастье на исторической родине. В свою очередь посол Израиля в Москве г-жа Ализа Шенар мягко намекнула на не­сколько противоположные зада­чи ее правительства. Помирил обе стороны главный раввин земли обетованной Элияху Бакши—Дорон, признавший за всеми своими соплеменниками пра­во жить там, где кому нравится. Мирная череда приветствий в адрес собравшихся от первых лиц планеты изредка прерывалась периодическими приглашениями в банкетный зал для организо­ванного приема пищи. Среди блюд, конечно же, преобладала фаршированная рыба и чечевич­ная похлебка. Выступавшие еди­нодушно призывали положить конец распрям в шумном еврей­ском доме и объяснялись в люб­ви к «русским березам» и лично г-ну Лужкову. Избрание прези­дентом Российского еврейского конгресса банкира Владимира Гусинского, по всей вероятнос­ти, означает переворот в поли­тике финансирования еврейских общин и организаций в России. Если раньше основным источни­ком поступления средств оста­вались Израиль и США, то отныне бремя расходов частично раз­делят с ними и «новые русские». В благодарственном слове г-н Гусинский торжественно провоз­гласил, что с антисемитизмом на государственном уровне в сегод­няшней России покончено, хотя некоторые должностные лица, к сожалению, все еще продолжа­ют упорствовать в его проявле­нии.

Растроганный воцарившимся на съезде согласием, обозрева­тель «М-Э» обратился за ком­ментариями к главному редакто­ру «Международной еврейской газеты» Матвею Гейзеру, кото­рый посетовал, что не видит сре­ди приглашенных практически ни одного из живущих в России вид­ных представителей еврейской интеллигенции, внесших вклад в еврейскую культуру и борьбу с антисемитизмом. Например, ав­тора романа «Тяжелый песок» Анатолия Рыбакова, публициста Александра Борщаговского, правозащитника Ефима Гохберга, писателей Арона Вергилиса и Самуила Гордона, поныне здрав­ствующую актрису театра Соло­мона Михоэлса Марию Котлярову, чьи законные места оказались . занятыми все той же обоймой из примелькавшихся участников многочисленных бутафорских «еврейских фестивалей» – лю­дей, бесспорно, талантливых и популярных, но не имеющих ни малейшего отношения к нацио­нальному мироощущению, кото­рое, увы, может сформироваться только в синагоге, а не на кон­цертах записных юмористов.

•

Вдоволь насладившись ев­рейской кухней, обозреватель «М-Э» отправился в галерею «Дар», куда его пригласили «на галушки». Московская художница украинского происхождения Та­мара Святенко устраивала для культурной общественности сто­лицы пир. На фоне ее «наивных» холстов, изображающих девчат с парубками, избы с плетнями, петухов и подсолнухи, был уста­новлен безразмерный стол, на который поочередно выставля­лись и вываливались различные блюда и напитки. Здесь обозре­ватель «М-Э» вынужден на вре­мя замолчать из-за ограничен­ности выразительных средств и призвать на помощь слова и об­разы, позаимствованные у одно­го из своих гениальных предшес­твенников – Николая Васильеви­ча Гоголя: «Появилась на столе белуга, осетры, семга, икра па­юсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, коп­ченые языки и балыки – это все было со стороны рыбного ряда. Потом появились прибавления с хозяйской стороны, изделия кух­ни – пирог с головизною, куда вошли хрящ и щеки девятипудового осетра, другой пирог – с груздями, пряженцы, маслянцы, взваренцы… «Не могу!» – сказал Чичиков. «Вы попробуйте да по­том скажете: не могу». «Не взой­дет, нет места». «Да ведь и в церкви не было места. Взошел городничий – нашлось. А была такая давка, что и яблоку негде было упасть. Вы только попро­буйте: этот кусок – тот же город­ничий». Попробовал Чичиков – действительно, кусок был вроде городничего. Нашлось ему мес­то, а казалось, ничего нельзя было поместить».

Судя по приведенному опи­санию, г-ну Гоголю не иначе как довелось побывать на вернисаже г-жи Святенко. Обозреватель «М-Э» одних вынесенных в зал «домаш­них» настоек успел насчитать штук пятьдесят, прежде чем на­чал сбиваться и не потерял уве­ренность, что к одному и тому же напитку не приложился дважды. Наступила ночь, а конца ассор­тименту не предвиделось. Из бог весть каких кладовых извлекались подносы с грудами еды и много­литровые емкости, содержимое которых благоухало ароматами всех известных науке полевых трав. У дам трещали туалеты, мужчины то и дело перестегива­ли ремни, отпуская их на не­сколько отверстий. Во избежание заворота кишок обозреватель «М-Э», превозмогая соблазн, с трудом оторвался от пищевого конвейера и покинул одержимую грехом чревоугодия галерею.

•

Отведав даров хлебосольной Украины, обозреватель «М-Э» перенесся в Японию, фрагмент которой воспроизвели в Музее Востока члены клуба «Бонсай» при Главном ботаническом саде Российской Академии наук. При поддержке японского посольст­ва они показали несколько де­сятков миниатюрных деревьев, выращенных отечественными умельцами. За бокалом шампан­ского обозревателя «М-Э» пос­вятили в некоторые секреты древнего и благородного искусства. Оказывается, проблем с выбором вида растения не существует, поскольку их около четырехсот. У себя в комнате можно держать и сосны, и дубы, и клены с липами. Особого мас­терства тоже не требуется, глав­ное – терпение. Над некоторыми экземплярами приходится колдо­вать несколько десятилетий, пре­жде чем они примут эстетически безупречный облик. Так что тому, у кого есть в запасе «лишнее» время и он не знает, как его пот­ратить, можно посоветовать за­няться бонсаизмом.

•

И наконец в литературном салоне «Классики XXI века» с творческим отчетом выступил перед теплой компанией своих поклонников обоих полов поэт Борис Гайнутдинов. Началась встреча, как водится, с буфета, где теперь, кроме банальных бутербродов, можно закусывать еще и аппетитными пельменями домашнего изготовления. Пока «загружались», оказалось, что виновник торжества уже успел закончить художественную часть и, взяв гитару, присоединился к общему застолью, с блеском исполнив попурри из латиноамериканских песен, после чего рас­чувствовавшийся хозяин салона Руслан Элинин признался обоз­ревателю «М-Э», что стихи г-на Гайнутдинова настолько нежны, интимны и искренни, что даже ему, человеку, изнасилованному поэзией и ее создателями, хо­чется выучить их наизусть, чтобы бесконечно читать любимым де­вушкам.

К сожалению, легкое недомо­гание не позволило обозревате­лю «М-Э» встретить Старый Но­вый год вне домашних стен, что, быть может, несколько повлияло на «плотность» сегодняшнего обзора, но нисколько не снизило стремление вашего покорного слуги к дальнейшим поискам впе­чатлений.

«Мегаполис-Экспресс» № 2 от 17 января 1996 года

Похоже, среди акул арт-бизнеса назревает очередной скан­дал. Поводом послужило ин­тервью художника Михаила Ше­мякина «Независимой газете», в котором тот обвинил коллекцио­нера Александра Глезера в про­даже обширного собрания со­временного искусства нью-йор­кскому врачу Роману Табакману. Особое негодование г-на Шемя­кина вызвало то, что в свое вре­мя он активно поддерживал со­бирательскую деятельность г-на Глезера и даже подарил ему множество уникальных холстов, рассчитывая сохранить их для потомков в виде единого «музея». Однако, к его удивлению, выяс­нилось, что г-н Табакман недав­но открыл в городе Гудзоне антикварный магазин, где распро­дает в розницу приобретенное у г-на Глезера оптом.

В ответ г-н Глезер позвонил из Нью-Йорка главному редак­тору «НГ» г-ну Третьякову и со­общил ему о твердом намерении затеять против его газеты бес­прецедентный судебный процесс за публикацию сведений, поро­чащих его честь и достоинство.

 «Мегаполис-Экспресс» № 2 от 17 января 1996 года

Как стал с недавних пор за­мечать обозреватель «М-Э», встреча Нового года с тече­нием времени постепенно, но необратимо превращается из сентиментального феерического празднества в некую обществен­ную повинность, дежурный и мало радующий душу гражданс­кий ритуал. «Виноваты», само собой, прежде всего всеобщая утомленность, апатия, равноду­шие и огрубение нравов, вызван­ные не в меру уплотненным гра­фиком современной жизни, ее жестким, до предела спрессо­ванным и испепеляющим мозги, психику и физическое здоровье темпом. Куда бы ни ступала нога вашего покорного слуги в поис­ках соответствующих «задачам дня» впечатлений, повсюду его встречало одно и то же – мучи­тельные попытки «повеселиться» во что бы то ни стало, вопреки совершенно не располагающему к оптимистическому восприятию окружающей действительности настроению. Собирались и пили в основном не по зову сердца, а потому, что «так принято».

Обозреватель «М-Э», как и многие его знакомые, решил «плыть по течению» и отметить наступление Нового года там, куда его в конце концов вынесет. К десяти вечера из всех зол было выбрано, пожалуй, наименьшее, а точнее – расположенная непод­алеку от его квартиры и уже упо­минавшаяся в наших обзорах мастерская стилиста Сергея Малютина. Публика, как и заведено на периодически устраиваемых им посиделках, подобралась бо­лее чем разношерстная – от правительственных чиновников и корреспондентов зарубежных га­зет с их московскими подругами до просто «неизвестных тусов­щиков». О разбросе гостей сви­детельствовало, в частности, присутствие среди них как не­когда перебежавшего в ФРГ быв­шего советского разведчика, так и только что вернувшегося из Чечни морского пехотинца – правда, оказавшегося чьим-то телохранителем.

Где-то часов до пяти застолье журчало игривым ручейком – кто-то плясал под магнитофон, некоторые зачем-то парами вы­ходили в просторную полутем­ную прихожую, откуда почему-то всегда возвращались минут че­рез десять-пятнадцать, не­сколько человек, прильнув к «ящику», любовались кумирами, стебавшимися в образах доярок и хлеборобов. Ближе к утру не обошлось без кое-каких накладок и инцидентов. Одна шестнад­цатилетняя девушка (как выяснилось, одержимая пагубной страстью к наркотикам), не рассчитав «дозы», стала набрасы­ваться на всех подряд, пытаясь расцарапать кому-нибудь лицо. Ее, к сожалению, пришлось свя­зать. Не лучшим образом вел себя и «чеченец». Увидя, что он, назюзюкавшись, проявляет при­знаки агрессии и пытается обви­нить почтенное собрание ни больше ни меньше как в «пред­ательстве российской армии», его «хозяин» поспешил удалиться, бросив разбушевавшегося «вете­рана» на произвол судьбы. В результате еще вчера мало зна­комые между собой люди, спло­тившись перед угрозой посяга­тельства на собственную без­опасность, дали вконец распоясавшемуся хулигану решитель­ный отпор в виде нескольких ударов кулаками по морде и вы­проваживания его на мороз.

Перед уходом обозреватель «М-Э» решил принять «на посо­шок» и, осушив бокал шампан­ского, с удивлением обнаружил у себя во рту инородное и явно не­съедобное тело. Изумлению его не было предела, когда он изв­лек из своего рта… золотой брас­лет. Впрочем, как сообщил на днях г-н Малютин, при уборке помещения он собрал более двух килограммов украшений из дра­гоценных металлов, многие из которых до сих пор ждут своих владельцев.

•

Ярчайшим событием в не­скончаемой череде развлечений стал для обозревателя «М-Э» новогодне-рождественский мас­карад на квартире Татьяны Недзвецкой, приуроченный ко дню ее рождения. Как загодя предуп­реждали приглашенных предста­вители пресс-службы известной московской предпринимательни­цы, предполагался конкурс на лучший карнавальный костюм с нешуточным призом в виде «подлинника» ее супруга – художника Ивана Новоженова, поэтому «без соответствующего облачения пускать не будут».

По словам г-на Новоженова, он стремился к тому, чтобы «спровоцировать своих гостей к полету фантазии» и выявить «творческий потенциал каждого». К слову, результаты его «социологического исследования» ока­зались более чем «репрезентативными». Выяснилось, что «но­вые русские» предпочитают не слишком обременять себя «твор­ческими поисками» и элементар­но приобретать (пусть и за бас­нословные деньги) образцы, из­готовленные зарубежными фир­мами по стандартным шаблонам. Однако на их фоне те, кто побед­нее, выглядели куда причудли­вее и экзотичнее, поскольку им ничего не оставалось, как напра­вить остатки своего воображе­ния на изготовление туалетов из более доступных по цене «под­ручных» материалов. Тем не ме­нее обещанную награду хозяева бала присудили наиболее доро­гому по цене наряду в виде «елки», выписанному одной из сотрудниц г-жи Недзвецкой «аж из самого Парижа».

•

Такое уж модное поветрие пришло с Запада, что популяр­ные актеры как одержимые один за другим принялись открывать «собственные» увеселительные заведения. И кто разберется – то ли на свои кровные, зарабо­танные с помощью «искусства переполошения», то ли предоставляют наработанный годами имидж в пользование стоящим за их изящными спинами магнатам и воротилам. Как бы там ни было, но вот и Александра Збру­ева очередь подоспела. В под­вале театра «Ленком», где неког­да располагался так называемый Театр рабочей молодежи (сокра­щенно ТРАМ), теперь начал фун­кционировать стильно офор­мленный «кабак» под той же аб­бревиатурой, но с прямо проти­воположной расшифровкой – «Театральный ресторан актеров Москвы» (тот же, собственно, «ТРАМ»).

Как сообщил обозревателю «М-Э» приглашенный г-ном Збруевым в качестве распоряди­теля церемонии открытия пресс-секретарь клуба «Пилот» Эдуард Дорожкин, очередной столичный клуб предназначен «для праздно­вания всевозможных юбилеев и бенефисов, и вообще предста­вителям театральной обществен­ности при посещении предусмот­рена скидка». Само торжество отличалось роскошным угощени­ем «по полной программе» и при­сутствием всех тех, кого наши читатели ежедневно видят по телевизору.

•

Два известных садомазохис­та Олег Мавроматти и Импера­тор Вава осчастливили своих поклонников новогодним аттрак­ционом, с блеском продемон­стрированным ими возле поме­щения Центра современного ис­кусства. В течение часа они за­гоняли под кожу друг друга массивные рыболовные крючья с привязанными к ним вырезанными из картона мужски­ми половыми органами, над ко­торыми болтались воздушные шары в виде сердец. Вдоволь насладившись причиненными друг другу мучениями, оба кон­цептуалиста перерезали бечев­ки, после чего «члены» и «серд­ца» плавно устремились ввысь, к бездонному и холодному небос­клону. Согласно трактовке авто­ров, их акция была призвана сим­волизировать «послание» ориен­тированной на Запад сытой и преуспевающей культурологи­ческой мафии от радикально настроенных русских художников-экстремистов. Завершилась акция с помощью присутствовавшего на ней фотокорреспондента «М-Э» Михаила Геллера – к счастью, бывшего хирурга. Именно он, провозившись часа два, собственноручно, дезинфицируя раны с помощью недопитой водки, извлек из-под кожи отважных перформансистов пыточный инвентарь.

•

В галерее «Дом Нащокина» ее владелица и по совместительст­ву главный редактор журнала «Киносценарии» Наталья Рюрикова устроила как бы «Нику» в миниатюре, раздав в качестве новогодних подарков с десяток премий (от 15 до 2 тысяч долла­ров) кое-кому из своих добрых знакомых за написанные, но пока, видимо, невостребованные лите­ратурные основы для будущих художественных фильмов. Про­ходивший на фоне скульптур и картин Михаила Шемякина фур­шет собрал немало именитых деятелей отечественного кино. К сожалению, ни один из них так и не со­гласился растолковать обозрева­телю «М-Э», не сподобившемуся ознакомиться с содержанием удостоенного вы­сшей оценки опуса г-на Миндад­зе «Время танцора», какой имен­но сценарий необходимо напи­сать, чтобы получить от г-жи Рюриковой 15 «штук» (потому что свои две всегда можно зарабо­тать и более легким способом).

•

Органично вписался в праздничную обойму и товарищеский банкет по поводу шестидесяти­летия Евгения Рейна, устроен­ный в российском пен-клубе. Поздравляя горячо почитаемого поэта с юбилеем, обозреватель «М-Э» желает ему наконец об­рести критика, который первым осмелится упомянуть его имя вне связки с Иосифом Бродским.

•

Не забыли обозревателя «М-Э» и его цирковые друзья-при­ятели, пригласив его во Дворец спорта «Динамо» на красочную феерию, поставленную режиссе­ром Тамарой Шатировой с учас­тием двух ее красавцев-сыновей – Александра и Аркадия. Дейст­вие спектакля происходит в Аме­рике времен ее колонизации. По ходу сюжета «белые» делятся на друзей и врагов «краснокожих», переживая множество увлека­тельных приключений. Представ­ление построено так, что позво­ляет братьям Шатировым макси­мально раскрыть все грани их уникального дарования – они и дрессировщики, и иллюзионис­ты, и гимнасты. А роскошь кос­тюмов, пошитых с помощью спонсора – фирмы «Джералтон», пожалуй, затмевает даже париж­ские варьете.

Словом, если честно, то обоз­реватель «М-Э», несмотря на некоторую повторяемость окру­жавших его персонажей, не так уж и скучал. Разнообразие внес и переезд родной редакции в новые стены, что повлекло за собой традиционное новоселье, которое прошло лихо и по-жур­налистски непринужденно. Если бы так еще и работалось в наступившем году!

«Мегаполис-Экспресс» № 1 от 10 января 1996 года