После публикации в по­запрошлом номере «М-Э» заметки о любвеобильном поэте-ветеране Науме Олеве, которому его спутницы жизни разных лет вручили фотографии его дочерей, чтобы он ненароком не за­тащил какую-нибудь из них в постель, с ним, по его сло­вам, случилось непредвиден­ное. Теперь, когда он начи­нает знакомиться с очеред­ной юной прелестницей, многие из них задают ему один и тот же вопрос: «Где гарантия, что я не ваша дочь?»

«Мегаполис-Экспресс» № 45 от 20 ноября 1996 года

Открываю какую-то подсунутую в метро бесплатную газету, це­ликом состоящую из объявлений. Читаю. «Пожи­лой иудей, 78 лет, ищет юную славянку, не старше 22, желательно натуральную блондинку, для совершения ритуала национального согла­сия и примирения». Мыслен­но восторгаюсь, убедившись, что не иссякло в народе чувство юмора. Вспоминаю, как в день подписания соот­ветствующего указа, ставшего «гвоздем» минувшей недели, обозреватель «М-Э» направлялся по праздничной столи­це среди ликующих сограж­дан на уж-ж-ж-жасно р-р-р-р-революционное мероприя­тие известного народного заступника социалиста Мара­та Гельмана, решившего заглушить грусть-тоску по отме­ненным в бывший красный день календаря массовым шествиям трудящихся органи­зацией «альтернативной» де­монстрации перед входом в самый дорогой из московских ресторанов «Максим» – благо он расположен в непосредственной близости от все той же отшлифованной несколькими поколениями бо­евой техники площади с ее героическими традициями. По пути внимание обозревателя «М-Э» привлекла пара свер­кающих жизнерадостным за­дором блудливых глаз.

– Де­вушка, – вежливо поинтересо­вался обозреватель «М-Э», – не хотели бы вы сегодня со мной национально прими­риться?

– Отчего же, – слышу в ответ, – если обойдемся без рукосуйства с вашей сто­роны, то я как бы даже не против.

– Тогда для начала взглянем на митинг, идет?

К разочарованию обозре­вателя «М-Э» и его светло­волосой спутницы, сборище оказалось бутафорским, стебапьным и пижонским – типичной очередной забавой для пресыщенной и скучаю­щей «золотой молодежи». Подошедший к обозревателю «М-Э» юноша, представившийся «председателем неза­висимого профсоюза студентов» Ильей Занегиным, про­бормотал несколько фраз о роли еды в поддержании пищеварительных функций организма и их влиянии на политическую активность электората, после чего в не столько проголодавшуюся, сколько жаждущую скандала толпу откуда-то вынесли два подноса с бутербродами, над которыми взмыл лозунг «До­лой красные флаги! Даешь красную рыбу!» Однако вме­сто обещанного деликатеса на нарезанном хлебе лежа­ла примитивная вареная кол­баса. Короче, сплошной сум­бур вместо музыки. В дополнение к нехитрой закуске спешащему к более утончен­ным удовольствиям обозре­вателю «М-Э» насовали пол­ные карманы каких-то листо­вок, но… ими и вовсе, как известно, ни сыт, ни пьян, ни еще как-то там удовлетворен не будешь, а потому обозре­ватель «М-Э» не огорчился, обнаружив наутро, что все их где-то потерял.

•

Началась же «ноябрьская» вакханалия для обозревателя «М-Э» несколькими днями раньше – с отмечания в Центральном доме культуры железнодорожников  Дня рождения комсомола, проходившего в форме долгого и нудного концерта мастеров искусств в лице облаченной в розовый пеньюар Валенти­ны Толкуновой, умудрившейся пропеть весь свой накоплен­ный за десятилетия реперту­ар и не спускавшей влюб­ленного взгляда с сидевше­го в первом ряду Геннадия Зюганова, который, выйдя к микрофону, в который уж раз заявил, что «помолодел на тридцать лет». Поскольку аналогичные признания обо­зревателю «М-Э» приходилось слышать от коммунистическо­го лидера многократно (по его уверениям, он сбрасыва­ет возраст после каждого контакта с молодежью или соратниками по партийной борьбе), то есть все основа­ния считать, что г-н товарищ Зюганов проживает где-то в доисторической эпохе.

Уставшего ностальгировать по «батонам за тринадцать копеек» обозревателя «М-Э» потянуло было побродить по фойе, однако его остановил амбал из чьей-то охраны и категорически предостерег, что до особого распоряжения перемещаться по помещению строго запрещено.

– А в ту­алет как же? – попытался полюбопытствовать обозрева­тель «М-Э».

– Туда можно, но только если в нем не нахо­дится Геннадий Андреевич. Сейчас выясним, – и крепыш потянулся к сотовому телефону. – Пройдите, там сей­час свободно, – не иначе как получив «положительную» информацию, разрешил он, после чего обозревателя «М-Э», несмотря на президент­ское распоряжение, ни в ка­кую не желающего «прими­ряться» с носителями проти­воречащих его убеждениям взглядов, мучительно потяну­ло на свежий воздух, хотя у него в кармане и лежало приглашение на «грандиоз­ный» банкет, врученное ему журналистом Михаилом Зуе­вым, одновременно сооб­щившим, что еду для пирше­ства закупали некие «новые русские, заинтересованные в скорейшем возрождении ВЛКСМ, но уже на капитали­стической основе».

•

Завершились же револю­ционные торжества для обо­зревателя «М-Э» встречей с наиболее, пожалуй, неприми­римым противником примирения с кем бы то ни было – Эдуардом Лимоновым, презентовавшим в ЦДХ аль­бом, состоящий из его фо­тографий разных лет и от­ражавший все этапы боево­го пути эстета, поэта и сол­дата. Книга авторская, мало­тиражная, а потому по цене простому рабочему недо­ступная. Каждый снимок со­провождает комментарий г-на Лимонова – где, с кем, ког­да. Мы видим яростного оп­позиционера в окружении его очередных жен, включая нынешнюю – Лизу Блезе, в окопах на передовой и даже в ванной его парижской квартиры. Чем дольше всмат­риваешься в изображения пламенного национал-большевика, тем ближе и роднее становится его образ. Когда же перелистываешь после­днюю страницу, то и вовсе понимаешь, что Лимонов – это Ленин сегодня.

«Мегаполис-Экспресс» № 45 от 20 ноября 1996 года

Недавно мой знакомый новый русский предло­жил миллион долларов мужчине, который суме­ет провести телевизионную дискуссию с оголтелой фе­министкой в и пух и прах ее идейно разгромит. Обозрева­тель «М-Э», участвовавший в осуществлении проекта, испытал потрясение, убедив­шись, что во всей Москве не удалось отыскать ни од­ного смельчака, отваживше­гося вступить в словесный поединок с бабой. Мы побе­седовали с сотней интеллек­туалов, и все они едино­душно высказали убеждение, что «против лома нет приема». Если, мол, женщина заявит, что все мужики – говно, то возразить ей, соб­ственно, особо нечего. Вес­ких и убедительных аргументов в свою защиту и оправдание обороняющаяся сторона заведомо не найдет.

Так сложилось, что поис­ки мифического участника теледебатов символично со­впали с финалом ежегодно­го конкурса красоты за право обладания титулом «Мисс альтернатива-96», проходив­шим в облюбованном пред­ставителями сексуальных меньшинств ночном клубе «Империя кино». Ничего удивительного. Едва что-то начинает исчезать и дегра­дировать, как сразу же на его месте обязательно возникает нечто диаметрально противоположное.

Ровно в полночь пере­ступив порог скандально из­вестного заведения, обозре­ватель «М-Э» слился с тол­пой приколисто разодетых молодых людей, в которой выделялись от души обработанные визажистами физиономии эстрадных кумиров. Заглянув в туалет и обнару­жив там юношей и девушек, непринужденно справлявших нужду в непосредственной близости друг от друга, обозреватель «М-Э» слегка растерялся, однако знакомые завсегдатаи объяснили ему, что так здесь принято. Нако­нец в зале погас свет, и на экране замелькали кадры, запечатлевшие скверик с фонтаном перед Большим театром. Публика восторжен­но загудела и зааплодирова­ла. Затем на сцене появил­ся уставший от покорения Америки шоумен Михаил Плоткин, пошутивший, что сегодня победительницам вручат короны, а лет десять назад им впаяли бы лет по десять строгого режима, после чего лучи софитов высветили пятнадцать пре­тенденток, облаченных в роскошные прикиды со все­возможными декольте. «Ан­жела, Патриция, Марго, Аладора», – жеманно пред­ставлялись они. Растянувше­еся до утра гала-представ­ление состояло исключи­тельно из выступлений певиц и танцовщиц, изменив­ших пол. Быть может, най­дутся те, кто удивится их решению и задумается о том, что же ими двигало. Видимо, то же, что застав­ляет птиц в предчувствии холодов сниматься с мест и покидать обжитые террито­рии. Инстинкт. Рок. Безот­четное, неуловимое и необъяснимое для посторон­них стремление исправить ошибку Бога, переместив­шись в более родную, а потому комфортную оболоч­ку. Или наоборот. Неуемная и вечная страсть творческой личности  к  преображению окружающей действительно­сти и ломке сложившихся стереотипов, отчаянная тоска по «езде в незнаемое». Обилие моделей с утончен­но-экзотической внешностью, их вальяжные, раскованные манеры, раскрепощенное поведение окончательно ук­репили возбудившегося от их созерцания обозревателя «М-Э» в уверенности, что Москве как мегаполису, жад­но и чутко реагирующему на высшие достижения цивилизации и мгновенно их усва­ивающему, рано или поздно суждено превратиться в ев­ропейскую столицу транс­сексуалов. И еще я раз и навсегда понял, почему ко­личество голубых столь стремительно возрастает. Просто людям свойственно не останавливаться на дос­тигнутом, а устремляться к более далеким и загадочным горизонтам. Что в науке, что в искусстве, что в сексе. В один прекрасный день мы вдруг перестаем испытывать удовлетворение от соприкос­новения с привычными ве­щами и задумываемся, как вернуть притупившимся ощущениям остроту и праз­дничность.

Рассвет застал красавиц за банкетом. Они обнима­лись и целовались, как вер­ные и в чем-то боевые подруги, обмениваясь подчас только им понятными шутливыми намеками. Их утомлен­ные глаза сияли от счастья. Стол ломился от деликате­сов, что оказалось весьма кстати, поскольку все смертельно проголодались. Сказались шесть часов непрерывного дефилирования и переодевания. Потолкавшись среди грациозных финалисток, поздравив каждую из них с оставшимся позади испытанием и, пожалуй, впервые пожалев о бесцель­но растраченных на пресные «черно-белые» отношения десятилетиях, обозреватель «М-Э» выслушал немало драматических историй.

Приз зрительских симпа­тий завоевала мисс Сися, она же модельер, непрев­зойденный виртуоз в конст­руировании жилетов Иван Федосеев. Когда-то из-за пламенной, но безответной любви, на которую в наше прагматичное время способны, пожалуй, только привер­женцы единственно правиль­ной сексуальной ориентации, он выбросился из окна, но чудом остался жив, хотя оказался парализованным и на годы прикованным к по­стели. Врачи уверяли, что навсегда. Однако неистощи­мое чувство юмора помогло одаренному юнош… прости­те, девушке преодолеть не­дуг, и свершилось невоз­можное – Сися стала арти­сткой, танцовщицей ансам­бля «Хочу».

К разочарованию «девчо­нок», водка иссякла слишком быстро, но, уверен, они на­шли способ снять напряже­ние и расслабиться.

•

Мучительно комплексуя по поводу унижения, испы­танного от открытия в Мос­кве американскими предпри­нимателями, по выражению Николая Расторгуева, «оче­редной столовки» «Планета Голливуд», российские спон­соры патриотической ориен­тации провели в знак проте­ста «антиакцию», призванную одновременно и развеять дутый ажиотаж вокруг за­морского ресторана, и пред­ложить отечественным кинодеятелям альтернативный клуб. Хотя авторы затеи и сделали вид, что «забыли» о существовании такого тради­ционного и неизменного места общения киношной богемы, как Дом кино, откликнувшийся на приглаше­ние бесплатно порезвиться бомонд условия игры принял и валом повалил в кафе «Ностальжи», облюбованное в качестве заменителя шварценеггеровско-сталлоновского заведения. Постановщик и ведущий мероприятия  Олег Назаров спародировал не­давнюю шумную церемонию открытия кабака на Красной Пресне, для затравки заделав входную дверь его конкурен­та на Чистопрудном бульва­ре обоями «под кирпич», ко­торые при невиданном скоп­лении видеокамер прорвал лбом «русский Шварценег­гер» Леня Голубков. Внутри помещения высоких гостей (а присутствовали, без преуве­личения, все мало-мальски именитые актеры) ждали египетские пирамиды изыс­канной жрачки, разливанные моря французского коньяка и ритуал снятия с небожителей гипсовых отпечатков ног (а не рук, как принято у «их­них» звезд). В конкурсе на правильное отгадывание, сколько конкретно ступней решил увековечить оргкоми­тет, победил фотокоррес­пондент Кирилл Романов, наобум назвавший цифру девять и получивший приз в виде пожизненных бесплатных ужинов в «Ностальжи». Правда, публично оголять ступни наши короли экрана категорически отказались, вынудив находчивого г-на На­зарова ограничиться слепками с их обуви. Насильственному погружению подошв в гипс подверглись г-да Ефре­мов, Табаков, Гафт, Козаков, Быков (дальше обозревателю «М-Э» смотреть на одно и то же наскучило, тем более что вокруг сновали и порха­ли косяки соблазнительных рыбешек и стайки обворожи­тельных бабочек, разгляды­вать которых было куда приятнее, чем чьи-то носки и ботинки – даже если они и принадлежат знаменитостям). Затем начался сбор подарков-сувениров для местного краеведческого уголка. Обо­зреватель «М-Э» краем уха слышал, что планировалось заполучить черную рубашку г-на Рудинштейна, ковбойс­кую шляпу Боярского и по­вязку гестаповца с глаза Ле­онида Куравлева, но в дей­ствительности кумиры оказа­лись стопроцентными жлоба­ми, и после долгих торгов и базаров пришлось доволь­ствоваться… дай Бог памяти… Ах, сколько раз, отправляясь на редакционное задание, обозреватель «М-Э» давал себе клятвенное обещание не путать служебные обязан­ности со светскими, но.., увы-с. Как говаривал мой друг, известный стихотворец, «вчера с похмелья встретил блядь ли? Не помню точно, думаю, что вряд ли». Кажет­ся, кто-то расщедрился на бычок от только что выку­ренной сигареты. Еще вроде бы фигурировал чей-то бю­стгальтер (не то г-жи Мор­дюковой, не то Шукшиной). Нет, не вспомнить. Да и за­чем? День пройдет – настанет вечер, пройдет вечер – будет ночь, ночь пройдет – настанет утро, пройдет утро – будет день… И – по но­вой до бесконечности. Пой вместе со мной, читатель.

«Мегаполис-Экспресс» № 44 от 13 ноября 1996 года