Под моими окнами двое бомжеватого вида и вообще до предела опустившихся работяг вываливают в мусоровоз баки с нашей дворовой помойки. Когда содержимое половины емкостей перекочевывает в машину, оказывается, что она наполнилась до отказа. Загружать мусор некуда. После короткого совещания с водителем последний уезжает. Работяги в ожидании его возвращения усаживаются на пустые баки. Один из них вытаскивает из кармана флакон лосьона «Свежесть». Отвинтив крышку, они по очереди сосредоточенно переливают его содержимое в себя. По мере опустошения емкости работяги с шумом втягивают в себя воздух и крякают. Один из них прижимает рукав истлевшего пиджака ко рту и носу и снова делает глубокий вдох. После чего его собутыльник равнодушно замечает:

– Данилыч-то какое говно, а?

Второй его охотно поддерживает:

– Сука твой Данилыч.

Завязывается что-то вроде диалога.

– Такого говна поискать.

– Говно – оно и есть говно.

Постепенно разговор становится более оживленным.

– Чего уж говорить – засранец.

– Взял бы и удавил.

– Такое говно удавить мало.

– Говно – оно говном и помрет.

И так минут десять, пока их не забирает опьянение. Что характерно, особой злобы на неизвестного Данилыча в их словах не чувствуется. Переговариваются они больше просто так – благо нашлась тема.

Вскоре один из них лезет в карман и выгребает какую-то мелочь. Напрягаясь, старательно ее пересчитывает. Второй тоже следует его примеру, извлекает из пиджака монеты и тоже, шевеля губами, сосредоточенно их считает.

Наконец первый произносит что-то вроде: «Тридцать шесть копеек». Второй отзывается, бормоча: «Сорок восемь копеек». В итоге набирается восемьдесят четыре копейки. Бутылка самой дешевой отравы в ближайшем гастрономе стоит рубль двадцать семь. Один из работяг тут же лезет в сарай, где стоят мусорные баки, и выносит оттуда, видимо, заранее припрятанные пять пустых бутылок. Внимательно их осмотрев, они одну бутылку, как скорее всего с щербинкой на горлышке, бросают в один из баков, а при виде оставшихся четырех мрачные их лица озаряет что-то вроде улыбки.

Тут я слышу, как один из работяг обращается к своему приятелю:

– Коль, Данилыч, конечно, полное говно, да. Ну а мы-то с тобой никогда говном не будем, правда? Потому что мы с тобой, Коля, не говно.

И они идут в магазин.

1976