Здравствуй маленький, кровиночка Игорек!
Получив твое письмо и прочитав его, прежде всего обрадовался, что в твои отношения с Гречкой внесена определенная ясность. Слава Богу! Теперь пару слов о том, как прошел день 1-го марта. 28 февраля Скуратовский, Талочкин и я сидели на Щемиловском и пили водку промеж тостами за тебя. Отбили телеграмму. 1 числа ВДЗД – вэдэзадэ – Всемирный День Защиты Дудинского праздновался у некой художницы Тани Киселевой, бывшей жены Прозоровского. Были: хозяйка, Скуратовский, Посад, Бондарев Витя и, конечно, Батшев, какие-то бабы, много посторонних, среди коих гости из Французской Советской Социалистической Республики (Диди, Мишель и пр. и пр.). Б.Н.Козлова не было по трем причинам. Во-первых, он сошел с ума. Во-вторых, он опять сошел с ума. В-третьих, он еще и ебнулся. Отмечали твой, Игоречек, праздник до 3 числа, а 4-го утром переехали к Скуратовскому – там был день рождения (воистину не хочешь пить, а запьешь). Там Айги вызвал меня на кухню и, сказав о том, что я хороший поэт, стал мне чтой-то петь на чувашско-малазийском наречии. Потом мы пошли в большую комнату, где пьяный Посад, выключив звук у телевизора, но оставив изображение, аккомпанировал гитарой и голосом фигуристам. Как вдруг раздался стук в дверь (звонок испортился) и ответный стук рядом со мной (это Батшев упал на кушетку отдохнуть, но промазал). Маленькое шубуршание у раскрытой двери и – чу – Ю.В.М. с Машенькой-Фаридочкой, Лорик и пр. Через 3-4 фразы я охуел. Игорь! Мамло-Пузан фиксирует малейшие движения своего тела, любой вздох-передох. Ну прямо каменный гость, Николай Островский, сошел с пьедестала пивка попить с друзьями-почитателями. Ах, как гордо и красиво вращается его гениальная голова на ожиревшей от бренности шее. Водочку пил (правда, немного), держа ее в руке, оттопырив пальчик, точно Борис Николаевич. Я теперь не удивлюсь, если он поститься будет – таким праведным оком на меня пялился. Ну, естественно, помянули тебя, выпили за тебя. Я давно близко не видел Мамлея, давно не болтал с ним. А теперь, поболтавши, могу сказать тебе о нем словами всех советских киноклассиков – сдал старик! Ох, как сдал!! Я понял – не охуел, не постарел – а именно СДАЛ. Сидит, блядина, глазками морг-морг, как синичка на веточке, солнышко посветит и хорошо, вся прелесть земли, ох, как приятно. Сейчас Мамлея надо сфотографировать да на первую страницу «Огонька» в полном цвете и во весь рост с надписью «Герой Шизофренического Труда». Всю нашу беседу можно разделить на 3 главки.
1. Будет хуже или лучше? Ответ Мамлея – много-много лучше, разве ты не видишь? Хорош аргумент, а?
2. Может, нам уехать на Запад? Ответ – тебе хорошо (мне то есть), тебе хоть завтра, а мне? Нет, надо естественно собираться, мол, там, где живешь и т.п. Одним словом, Бог не выдаст, свинья не съест.
3. А как «Торпедо» в этом году – станет чемпионом?
От комментариев воздерживаюсь.
На следующее утро, 5 марта, в день 20-летия смерти И.В.Сталина, пил пиво с Прохоровым на Богдана Хмельницкого. Прохоров осыпал меня набором чукотских книг и прочих разных документов, рассказывал (очень сострадательно) о твоем житье-бытье и пр. Насколько я понял, он прекрасно к тебе относится. Потом купили, значит, водки и поехали к Б.Н.Козлову или, как я его теперь называю, к Наикозлейшему. Наикозлейший был в грезах и обидах, в основном на меня. Я его, мол, забыл, не приезжаю и пр. , а Лен приезжает и даже недавно читал ему (Козлову) пьесу собственного изготовления. И пошел, и пошел. Прохоров не выдержал и убежал, а я не выдержал и уснул. Снился мне сад в подвенечном уборе, а проснулся – тьфу, опять наикозлейший.
Насчет моих стихов, Игоречек, миленький. Даю слово, что в течение месяца вышлю и старые, и новые обязательно. Что-то сейчас со мной происходит, хорошее или плохое, черт знает, но это наверняка отразится на творчестве. В общем, очевидно, я начал работать. Только б не сбили Козловы и прочие. Алик и Ленечка, по-моему, понимают это и всячески стараются помочь. Честь и хвала им за это! В общем, что-то, Игорь, во мне сформировалось, уже давит, жмет, и места нет внутри. Скоро, я думаю, я уверен – попрет. Только б раньше времени не прорвало. Я не хочу тебе говорить, но это будет прекрасно, очень тонко должно получиться. Как-то прошлое и настоящее собрались в одной точке, сфокусировались Боль, печаль необычайно нежная, большая, прекрасная. Всех, кого я любил, одна на одну наложились. А любил я, Игорек, четверых. Может, был влюблен, но именно этих 4-х вспоминаю. Это уже будет не на грани, а над гранью банальности. Это будут светлые, печальные стихи. Я еще написал (ну это ради хохмы) 2 идиотских рассказа, про то, как Кутузов в карты проиграл глаз, и про декабристов. Тане Бек не дозвонился, звонил раз 6-7, один раз женский голос мне ответил, что она на работе. Пускай она мне позвонит и покажет твои письма. У мамы 290-49-93 я бываю в основном по средам. А так живу у одной художницы и пиво там пью, и стихи пишу. Целую. Пиши.
Твой поклонник и почитатель М.Каплан
P.S. Взгляни, что в советское время делали на Лысой горе!