Вчера вечером зашел с пятилетнем Илюшей в галерею «Аэропорт». Мы возвращались из ЦДХ, куда ходили на занятия студии художественных ремесел. Естественно, проголодались. Как всегда встретил знакомых. Мы взяли немного спиртного и стихийно присели выпить и поговорить.
Было часов 9 вечера. А в 22.00 всех посетителей «пищевого блока», где расположены несколько популярных харчевен типа Ростикса и прочих Крошек Картошек, начинают выгонять.
Собственно, ради чего я рассказываю.
Всю жизнь мечтал написать святочный рассказ. Но все не подворачивались темы. А тут я стал непосредственным участником классического святочного рассказа, удивительно точно и адекватно характеризующего менталитет, состояние и нравы современного общества.
Хотя до святок еще неделя.
Пятилетний Илюша сидел с нами (мной и знакомыми), съел все, что я ему взял (от куриного шашлыка до мороженого), после чего ему, естественно, стало скучно слушать разговоры взрослых дяденек и тетенек. И он меня спросил:
– Папа, можно, я отнесу наши подносы тетенькам, которые собирают подносы?
К тому времени вокруг нас образовалась куча «использованных» подносов с отходами нашего скромного пиршества. Я, не задумываясь, согласился, чтобы он сделал столь полезное дело и заодно занял бы себя чем-нибудь.
Илюша деловито собрал на подносы весь мусор и понес их к теткам-уборщицам, которые дежурят в углу зала. Они его похвалили. После чего мой сын пришел ко мне и сказал, что хочет помочь тетенькам собирать подносы со всего зала.
У меня даже не возникло мысли запретить ему заняться общественно-полезным «делом». К тому же я понимал, что ему скучно сидеть и слушать наши взрослые разговоры. Единственное, что я предупредил его, чтобы он согласовывал свои действия с тетеньками уборщицами.
Он действительно подошел к ним, о чем-то договорился и стал им помогать собирать со столов подносы.
Мы сидим и как ни в чем не бывало разговариваем. Как вдруг.
Ну совок есть совок. В своем репертуаре. Куда деться.
К нашему столу подходят два амбала (причем не охранники зала, а посетители – охранники меня все знают, поскольку я там часто выпиваю, закусываю и кадрюсь с девушками) и подводят Илюшу чуть ли не со скрученными за спиной руками. Пятилетнего ребенка.
Говорят мне:
– Ребенок говорит, что он ваш.
Я говорю:
– Вы сначала уберите от него свои руки, а потом будем разбираться, мой он или не мой и в чем он провинился.
Я сразу подумал, что Илюша нашкодил. Он может.
Они его отпустили. Илюша тут же почувствовал себя в безопасности, забрался ко мне на колени и обнял меня.
Я спросил амбалов:
– Мой сын в чем-то виноват? Нанес вам ущерб? В чем вообще проблема?
Амбалы говорят (на полном серьезе):
– Он собирает использованные подносы и относит их к уборщицам.
Я говорю:
– Ну и что? Он причинил кому-то ущерб? Доставил вам неудобство?
– Нет, но он выполняет (внимание) работу гастарбайтеров.
У нас все уборщицы в галерее (как и везде) – азиатские гастарбайтеры.
Я взял себя в руки и спросил:
– К сожалению, я не знаю, что такое работа гастарбайтеров. Если вы мне объясните, буду признателен.
Мои знакомые пытались полезть в бутылку, но я их твердо осадил, решив разговаривать с амбалами сам.
Амбалы – явно из скинхедов, хотя и не бритые – говорят:
– Мы видим, что русский маленький мальчик выполняет работу гастарбайтеров и решили выяснить, на каком основании.
Я говорю:
– А вы вызовите ментов. Опишите ситуацию. Мол, русский мальчик выполняет работу гастарбайтеров. Они заберут нас в ментовскую. Я бы многое отдал, чтобы посмотреть, что они напишут в протоколе.
Амбалы говорят:
– Зачем вызывать ментов? Мы – сами менты. Поэтому и интересуемся.
Я говорю:
– Прекрасно. Едем с ребенком в ментовскую. Будем разбираться.
Они:
– К сожалению, мы не при исполнении.
Слово за слово. Я говорю:
– Пацаны, для начала включите мозги и представьте ситуацию. Вы забираете пятилетнего мальчика, причем с его отцом, в ментовскую. За то, что он по собственной инициативе и чтобы чем-то себя занять помогал собирать подносы. Поскольку я все-таки не из керосиновой лавки, гарантирую, что дело кончится ничем. Бездарной потерей времени. Но я завтра сяду и накатаю для какого-нибудь портала историю про вашу инициативу. Как вы думаете, прибавит ли мой «святочный рассказ» любви и уважения к московской милиции-полиции?
Тут к ментам подошла их спутница. Скорее всего тоже ментовка. Она сидела за их столом и, видимо, прислушивалась к нашему разговору. Довольно миловидная и разумная девушка. Она говорит мне:
– Ну ребята же подошли к вам не как менты, а как простые граждане, которые проявили бдительность. Согласитесь, мы видим, что пятилетний мальчик в половине десятого вечера выполняет работу гастарбайтеров.
Я говорю:
– Прежде чем проявлять бдительность, вы бы для начала включили свои мозги. Подошли бы к уборщицам и охранникам. Спросили, откуда мальчик. Я тут можно сказать завсегдатай. Меня знает каждый служащий – от продавцов до уборщиц. Мы здесь постоянно перекусываем. Прикинули бы, как ребенок выглядит и одет. Неужели у вас повернется язык назвать его таджикским беспризорником? Понаблюдали бы, как он себя ведет. Насколько его действия «профессиональны». Ну и так далее. Какого хрена вы сначала хватаете ребенка, а потом начинаете выяснять ситуацию?
Напоследок я был вынужден прочесть им небольшое наставление на тему политкорректности. О том, что с точки зрения юриспруденции (а они как-никак «юристы») такого понятия, как работа гастарбайтеров, нет, и что с такими убеждениями и профессиональной подготовкой работать в милиции-полиции противопоказано.
В результате они все-таки от нас отъебались – благо заведение закрывалось, и уже пора была расходиться.