Соскучился по дневнику. Нет времени записать даже что-то короткое. Прихожу в десять вечера – вконец измотанный. Ухожу из дома в девять утра. Проснуться удается в половине девятого. Даже не до девчонок. Кстати, они при виде моей яростной самоотдачи на работе все в ужасе разбежались.
Прочитал восхищение Мити Ольшанского по поводу появления целого поколения первоклассных авторов. Полностью с ним солидарен. Начинается эра журналистики, публицистики и эссеистики. Продвинутая молодежь – на переднем крае. Во всяком случае ее цвет, сливки.
Конечно, катастрофически не хватает авторов в бульварном и желтом жанрах. Я когда-то писал, что если бы был ректором какого-нибудь из факультетов журналистики, то в первую очередь учил бы молодежь мыслить таблоидно, то есть авангардно. У нас же на самом деле «на журналиста» не учат нигде. Потому что журналистом имеет право называться исключительно корреспондент бульварных и желтых СМИ. Все остальные – пародия на журналиста. Они либо правительственные холуи, либо графоманы.
Хорошо Ольшанскому – его «интеллектуальный» журнал позволяет авторам растекаться мыслью по древу. У него в авторах – все социальные сети, с их тысячами мастеров мысли, привыкших «рассуждать» – долго и нудно. Нет ничего проще, чем превратить запись в интернете в журнальный шедевр. Нужно всего лишь ее подсократить.
Газета же, а тем более претендующая на репутацию желто-бульварной, требует краткости, сжатости, истерики и памфлетности. То есть специально написанных для нее текстов. Каждый материал – как серпом по яйцам. Тут профессионалов – острый дефицит. Хотя тоже с недавних пор появилась надежда на приток свежих молодых сил.
Правда, до отчаяния раздражает охватившая народ лень, апатия и безответственность. Наобещают с три короба – и в кусты, заниматься своими делами. Несколько человек меня уже сильно подвели. Поматросили и бросили. Хотя бы предупредили, что разрывают контракт. Так нет, просто растворяются в воздухе, даже телефоны не отвечают. Жаль, я бы мог предложить столько проектов.
Журналистика сегодня – квинтэссенция того, что раньше называли культурой. В XXI веке нет больше ни литературы, ни кино, ни живописи, ни музыки. Нет ничего, что я даже забыл упомянуть. Есть только журналистика, которая определяет, чему быть, а что не имеет права на существование по причине неактуальности и несоответствия задачам эпохи.
С удовольствием писал бы сам, но если к тебе однажды приходит некто и предлагает сделку – мол, ты прекращаешь писать и начинаешь редактировать, за что получишь некие преференции, то отказаться невозможно.
Те, кто работают на себя, превращаются в ничто. Сжигающих себя во имя ситуации, контекста, ноосферы, идеологии ждет более прельстительная участь. Плюс ко всему тебе предоставляют исчерпывающую информацию о том, что актуально, а что нет. Вот, собственно, и вся сделка с вечностью.