До сих пор высшим критерием успеха отечественных сериалов была «пятерка», поставленная СМИ: «Во время демонстрации «Семнадцати мгновений весны» («Места встречи изменить нельзя») улицы городов пустели, а уличная и бытовая преступность достигала нулевой отметки».
Набивший оскомину критерий действовал как в советские, так и в российские времена – телевидение 90-х так и не смогло стать альтернативой советскому и подняться до масштабов актуального искусства.
«Искусство телевидения» в СССР и, к сожалению, в России во все времена было подчинено единственной задаче – привлечь массовое внимание, чтобы 1) прозомбировать на предмет верности курса, 2) отвлечь от насущных проблем и там самым погасить в зародыше протестные настроения, 3) впарить что-то «коммерческое».
Несмотря на обилие чернухи, «правды-матки» и компромата, телевидение, начиная с конца 80-х, стилистически и экзистенциально не смогло освободиться от заданной советской властью инерции.
После революции 80-х – 90-х цели телевидения, увы, остались прежними.
В результате со времени возникновения в СССР телевидения ни одна из показанных по ящику передач не смогла стать детонатором, который бы взорвал общество и развел его по разные стороны баррикад.
Робкие попытки создавать что-то «на злобу дня» предпринимались в рамках привычной, единой и не поддающейся изменению стилистики.
Все «Чучела» или «Елены Сергеевны» вместе взятые, снятые по одним и тем же лекалам, разве что будоражили общественное мнение, поднимали волны, которые, не успев вырасти до опасных размеров, заканчивались привычным штилем.
До явления народу «Школы» не могло быть и речи о телевидении как форме современного искусства. Такая проблема вообще не стояла на повестке дня.
Германика впервые показала, что такое современное искусство применительно к телевидению, и каким может быть эффект от его применения.
Улицы не пустеют, как при Штирлице или Жеглове. Но страна взорвалась, как башни-близнецы, и стала другой.
Жеглов или Штирлиц о таких масштабах не могли даже мечтать.
Волшебная сила актуального искусства.
Отныне автор, мечтающий потрясти основы мироздания, не станет мелочиться и тратить время на «роман» или «картину».
Точечные удары доказали свою неэффективность.
Только жанр телесериала способен удовлетворить амбиции художника XXI века.
Настало время ковровых бомбардировок.
Какова бы ни была дальнейшая участь «Школы» – после нее российское телевидение уже не будет таким, каким было до сих пор.
Пресловутый «эффект разорвавшейся бомбы», по мощи превосходящий все «дорогие передачи» прошлых лет вместе взятые, успел сделать свое «черное» дело.
Все, кто имеют отношение к телевидению, впервые увидели и поняли, как надо снимать сериалы и на каком языке апеллировать к массам, чтобы получить результат, выводящий из строя все существующие измерительные приборы.
Германика положила конец эпохе вечно вчерашнего, перманентно несовременного, отстраненного телевидения и причастило российское телевидение к контексту актуальноцентричного искусства.
В любом случае ее сериалу суждено оставаться эталоном до тех пор, пока «мастера голубого экрана» не опомнятся от шока и не поймут, что все, что снято до сих пор, отныне уравнено в общей биомассе, и если кто-то мечтает идти дальше, то нужно запрятать подальше гордыню и начать учиться у создателей «Школы».