Для меня Россия до начала двадцатого века – всего лишь территория, беременная революцией. Ее культура сегодня полностью утратила свое значение, все куда-то испарилось, рассеялось в безднах космических пространств, для молодого поколения даже девятнадцатый век с его «пушкинским началом» совершенно чужд и непонятен – а о более ранних делах вообще говорить не приходится.

В качестве революционной закваски вспоминается разве что русский Христос Аввакум со староверами в широком смысле. Впрочем, советую всем прочитать «Хлыст». Как писал Губанов, «Русь понимают лишь евреи». Я считаю, что еврей, в данном случае Александр Эткинд, написал лучшую книгу о России и русских.

События в Кондопоге лишний раз подтвердили, что кавказцы – на верном пути и ведут с Россией абсолютно беспроигрышную игру. Точно такую же, как и палестинцы с Израилем. Когда началась война в Ливане, я подумал, что чем больше проиграет Израиль, тем быстрее возьмутся за Россию и Европу. Причем дело не в Израиле – просто на нем мусульмане отрабатывают свою тактику, которая везде одна и та же – что на Ближнем Востоке, что в Европе, что в России. Они отлично понимают, как устроен современный мир, знают все его уязвимые места и используют тот самый лом, против которого приема, увы, нет и никогда не будет. Поэтому русским националистам и патриотам не стоит обольщаться карельскими «успехами» и называть случившееся «первой ласточкой». Никакой «России для русских» в координатах сегодняшнего космоса не предусмотрено – хотя бы потому, что есть Конституция, где ни слова не сказано о привилегированном положении русских в «многонациональной» стране, есть власть, которая заинтересована в том, чтобы в стране был порядок (то есть соблюдалась Конституция и все проблемы решались с помощью товарно-денежных отношений), и есть неограниченные ресурсы исламского мира.

Как в такой ситуации вести себя интеллектуальному сообществу? Прежде всего не тратить время на бесплодные попытки изменить то, что изменить уже невозможно. В конце концов у нас, русских, есть отличный пример, который нам показали люди древлего благочестия – староверы. Когда к их поселениям приближались солдаты, они просто запирались в избах и поджигали себя изнутри. В конце концов жизнь земными радостями не исчерпывается. И там, по ту сторону материи, нас ждет еще много чего не менее увлекательного.

•

Попытаюсь представить, что такое идеальное государство. Гражданами объявляются исключительно профессиональные революционеры. Все остальные – от пахарей до олигархов – переходят на положение рабов, у которых нет вообще никаких прав.

Кого можно считать русским. Блин, и в самом деле, кого?
Конечно же, кровь и «национальность» тут совершенно ни при чем. Для меня, например, Троцкий – самый что ни на есть русский человек. Тогда что превращает (или точнее пресуществляет) человека в русского?

У меня нет сомнения, что человек может считаться русским только если он причастен к тому, что называется русским опытом. А того, кто его пережил лично или сам был его творцом (как, например, тот же Ленин и многие другие как из нашего, так и из противостоящего лагеря), того вообще можно считать русским святым.

Русский опыт в современном смысле начинается, конечно, с Федорова и заканчивается Мамлеевым, то есть занимает отрезок примерно в полтора века. Но поскольку у Мамлеева сегодня нет фанатичных последователей, то я имею в виду раннего Мамлеева, когда он был в расцвете сил и вокруг него вертелись сотни единомышленников, которые ловили каждое его слово (то есть когда его идеи были реально актуальны).

Если кто возразит, что элементы русского опыта встречались и до Федорова, я соглашусь, потому что, откровенно говоря, не так хорошо знаю, что происходило в России до того, как она забеременела Революцией.

Конечно, было бы слишком смело сводить весь русский опыт к Русской Революции, но я такую смелость охотно на себя беру.
Итак, я настаиваю, что человек, не причастный к духовному или физическому переживанию русского опыта, не имеет права называться русским. Более того, он не имеет никакого отношения к феномену под названием Россия – даже если он и родился на территории с таким названием.

Следовательно, если считать, что Революция, а вместе с ней и русский опыт закончились в 60-е годы прошлого века с уходом последних диссидентов-романтиков (а так оно и есть), то получается, что начиная с 70-х годов не родилось ни одного русского человека.

Отсюда вполне естественно следует, что и сегодняшняя Россия не имеет к реальной России вообще никакого отношения.

Конечно, мне возразят, что и сейчас нет-нет да и встречаются романтики от революции. Многие молодые люди за свои революционные идеалы даже находятся в заключении. Я согласен считать их русскими. Но только их – и никого больше.