Минувший уик-энд изму­ченная душа обозревате­ля «М-Э» провела без сна и отдыха. Причиной дис­комфорта послужил все тот же наш дорогой Владимир Воль­фович, решивший дать старт своей избирательной кампании, из-за чего весь цвет москов­ской журналистики был вынуж­ден «стоять на ушах» чуть ли не сорок восемь часов, в течение которых на их глазах развива­лось захватывающее пропаган­дистское шоу, посвященное вступлению в церковный брак г-на Жириновского с его за­конной супругой Галиной Ле­бедевой.

Попутно с личными лидер ЛДПР решал и партийно-по­литические проблемы – в час­тности, обхаживал приглашен­ного им в гости по случаю семейного торжества руково­дителя французской партии право-патриотической ориен­тации Национальный фронт Жан—Мари Ле Пена. С обоими народными заступниками ре­портерская братия могла по­общаться в конференц-зале гостиницы «Славянская», где братья по разуму и оружию, рассыпаясь в комплиментах друг другу, сообщили об обоюдном намерении уже в текущем году основать что-то вроде «евро­пейского патриотического ин­тернационала» и провести его учредительный съезд. По ходу пресс-конференции, начавшей­ся в субботу утром, известный «понтярщик» и эпатажник Вла­димир Вольфович неоднократ­но возвращался к теме назна­ченного на два часа «обеда в штаб-квартире ЛДПР», на ко­торый должны были доставить всех присутствующих «ожида­ющие у входа два автобуса-«мерседеса».

В действительности же «штаб-квартира» оказалась заурядным и тесноватым мос­ковским ресторанчиком, забро­шенным на городскую окраину, «обед» – более чем скромным фуршетом (еще не успели пос­ледние вошедшие гости сдать одежду в гардероб, как при­бывшие первыми подчистую «смели» выставленное угоще­ние), а «два автобуса-«мерседеса» – одним стандартным «Икарусом», в который еле-еле втиснулась лишь небольшая часть прельстившихся обещанием «продолжить дискуссию в неформальной обстановке».

Увидев, что заготовленные запасы мгновенно исчезли, Владимир Вольфович со сви­той и супругой предпочел уеди­ниться в «отдельном кабине­те», куда периодически вызы­вал по одному представителей прессы и предлагал им выпить без закуски «четыре раза по сто» за «чистоту, порядок, до­статок и безопасность» (девиз ЛДПР), после чего милостиво отпускал восвояси.

После «банкета» г-н Ле Пен отбыл в мастерскую к Илье Глазунову – единственному живописцу, увековечившему его образ на масштабном полотне, которое украшает штаб-квар­тиру Национального фронта в Париже.

•

На следующий день, в вос­кресенье, с утра пораньше вереницы патриотов, бомжей и журналистов со всей Москвы потянулись к станции метро «Юго-Западная», неподалеку от которой, возле церкви Михаи­ла Архангела, неутомимый Вла­димир Вольфович решил продолжить начавшееся накануне «эстрадно-цирковое представление». Особенно обозревате­ля «М-Э» соблазнила опубликованная в одной из газет про­грамма мероприятия, обещав­шая целый поезд из свадебных троек, «двадцать пять казаков», по команде откупоривающих столько же бутылок шампан­ского. Право же, дальше сто­ит процитировать дословно:

 «14.00. Владимир выходит к народу. Начинается русское гулянье. Большой праздничный концерт. Гремит музыка, свер­кает фейерверк, народу раз­даются пироги, калачи, куле­бяки. На площадь выкатываются бочки с пивом и вином».

Добравшись до «площади», оказавшейся всего лишь засне­женным пустырем возле мел­кооптового рынка, обозреватель «М-Э» увидел притоптывающую на пятнадцатиградусном морозе толпу своих коллег с видео- и фотокамерами. Хитроумный «Владимир» перенес церемонию на час раньше объявлен­ного срока. Втиснуться в храм оказалось делом бесперспек­тивным. Из стоявшего непод­алеку рафика выставили лоток с бутылками, которые в мгно­вение ока исчезли. К неожи­данно распахнувшейся двери вчерашнего «Икаруса» выстро­илась полукилометровая оче­редь – оттуда выдавали пластмассовые стаканчики с более чем символической «дозой» в размере около двадцати грам­мов водки «Жириновский». На требования увеличить порцию хотя бы до традиционных «пя­тидесяти» распорядители от­вечали категорическим отказом. Не успел обозреватель «М-Э» решить, опохмеляться ему или нет «после вчерашнего», как живительный источник иссяк под недовольный ропот страждущих.

Между тем за неторопли­выми сетованиями на прокля­тую журналистскую долю, вы­нуждающую промерзать до костей «ради нескольких стро­чек в газете», зазвонили коло­кола, оповестившие наконец о том, что «новобрачные обме­нялись кольцами». Выпорхнув из церковной трапезной, «го­лубок с горлицей» взлетели на «эстраду» в виде кузова грузо­вика, откуда бросили на головы снимавших их операторов не­сколько пригоршней монет и с десяток стеклянных бус и брас­летов, после чего, поблагода­рив омоновцев и гаишников за должное обеспечение охраны общественного порядка, г-н Жириновский с К^⁰ расселись по иномаркам, и… только их и видели.

•

Из событий менее судьбо­носных и эпохальных обоз­реватель «М-Э» удостоил посещением выставку-акцию Валерия и Натальи Черкашиных в Библиотеке иностранной литературы, прошедшую в рам­ках их программы «Конец эпо­хи», призванной, по замыслу авторов, «осмыслить, сопоставить и синтезировать имперские культуры СССР, США, Герма­нии и Великобритании с точки зрения современности». Суп­руги Черкашины впервые про­славились на весь мир перформансом пятилетней давности, изображавшим свадьбу реаль­ной московской девушки с бронзовым шахтером, прожи­вающим на станции метро «Площадь Революции». Цере­мония бракосочетания отвеча­ла всем гражданским законам и сопровождалась оформлени­ем соответствующих докумен­тов, распитием шампанского и поцелуями новобрачных. Впос­ледствии г-да Черкашины, разъезжая по планете, запе­чатлевали на пленку фрагмен­ты монументальных шедевров, представляющих собой «визит­ные карточки» различных стран (вроде советской скульптуры «Рабочий и колхозница»), а затем составляли из них коллажи в «похоронно-кладбищенском» стиле, которыми оформляли пространства выставочных за­лов. Преобладавшие в их ком­позициях «золотые» и «сереб­ряные» краски, используемые для покрытия могильных плит и оград, призваны символизиро­вать ритуал прощания с эсте­тическим наследием эпохи то­талитаризма. На очередных поминках по «золотому веку» культуры г-да Черкашины пред­ложили присутствовавшим пропустить по стаканчику «Алазанской долины» за упокой души «искусства для народа» и его «политически подкованных» создателей.

•

В Центре современного искусства на Якиманке скан­дально известная концептуалистка Алена Мартынова в рам­ках акции «Нефеминистические феминистки» выставила свой фотопортрет в нижнем белье, сопроводив его рекламным текстом, призывающим присут­ствовавших воспользоваться предлагаемым художницей ассортиментом интимных услуг («слава Богу, я женщина, а следовательно, древняя и ро­мантическая профессия прости­тутки для меня не закрыта»). Тут же прилагался и прейску­рант. В числе прочих удоволь­ствий предлагалось «рассмат­ривание обнаженного тела художницы, 30 минут – 299 дол­ларов. Прикосновение к обна­женному телу художницы рука­ми – 399 долларов. Наблюде­ние за мастурбирующим худож­ником и прикосновение к нему руками – 499 долларов. На­блюдение за совокупляющим­ся художником, при котором клиент может мастурбировать сам, – 599 долларов. Мастур­бация, совместная с художни­ком, – 799 долларов. Мастур­бирование клиента художником руками – 899 долларов. Секс вагинальный, 45 минут – 1499 долларов. Секс анальный – 1599 долларов. Секс оральный – 699 долларов. Комплексные персо­нальные услуги включая все вышеперечисленные виды со­вокуплений – 2999 долларов». Список оканчивался предупреж­дением о том, что «несовер­шеннолетние не обслуживают­ся» и «клиент обязан пользо­ваться предложенным худож­ником кондомом».

К сожалению, за неимени­ем соответствующей наличности обозреватель «М-Э» не сумел убедиться в искренности на­мерений г-жи Мартыновой (кстати, замужней и материаль­но с лихвой обеспеченной дамы) пуститься во все тяжкие. Впро­чем, судя по тому, что в тече­ние вечера предложений оди­ноко слонявшейся по залу «модели» так и не поступило, вся тусовка единодушно решила, что отважная экспериментаторша явно переоценила собственные достоинства, заломив слишком высокую цену.

«Мегаполис-Экспресс» № 6 от 14 февраля 1996 года