В деградации государств особенно любопытны «детали» и «мелочи».
В смысле политических трендов на сегодня меня интересует только выбор кандидата на Евровидение. До сих пор интересовало явление народу сериала «Школа». Но время мчится стремительно, поэтому все внимание – Евровидению-2010. С моей точки зрения, нет темы актуальнее.
Вчера на одной высокопоставленной тусовке меня со всеми подробностями представили человеку из Администрации, который, в частности, курирует Евровидение. Не знаю, до какой степени, но разговор сложился.
– Я давно не практикующий журналист, – пообещал я. – Поэтому ваши слова не станут достоянием СМИ и «общественности». Объясните Бога ради подоплеку выбора кандидатуры на Евровидение.
Мой собеседник не стал уклоняться от ответа. Привожу наш разговор дословно.
Я: Вы понимаете, что Налич – вообще полное уебище, и на Евровидении России вообще ничего не светит?
Он: Налич есть в каждом населенном пункте. Ткни пальцем в любой – и там свой Налич.
Я: Типа голосистый деревенский парень вроде Баскова?
Он: Типа того.
Я: Однако у Баскова больше шансов победить на Евровидении, поскольку он изначально заточен под его формат, а у Налича – шансов ноль.
Он: Кто сказал, что мы ставили задачу победить на Евровидении?
Я: Нет денег устраивать в Москве?
Он: Деньги тут ни причем. А кого бы вы послали на Евровидение?
Честно говоря, я немного растерялся. Однако объяснил:
– Я бы воспользовался энергией и потенциалом московского Евровидения, которое подарило издыхающему конкурсу вторую жизнь, собрал бы коллектив специалистов и подготовил бы проект под формат, который задало московское Евровидение. Пусть даже одноразовый, однодневный.
Он: Что вы имеете в виду под форматом, который задало московское Евровидение?
Я: В прошлом году Кремль откровенно пропозиционировал, что относится к московскому Евровидению как к национальному проекту. Типа как запускали олимпийского медвежонка. Или спутник 1957 года. Или Гагарина.
Он: Сегодня концепция изменилась.
Я: Победы больше не нужны?
Он: Пора заканчивать с фетишами и приоритетами.
Я: Вы хотя бы отдаете себе отчет, что любой представитель российской попсы – будь то Пугачева, Киркоров, Валерия или Билан – при всей своей совковой пошлости и стыдобе несут в себе идею Эстрады, той же Попсы, Зрелищности и вообще Шоу-бизнеса. Худо-бедно. Наконец в них есть душа, энергетика. В крайнем случае – их имитация. Или подобие. Умение завести публику. А Налич вообще не несет в себе ничего. Он же – полный ноль, пустота. Бездушный поющий механизм.
Он: Мы отдаем себе отчет, что с некоторых пор так называемая «попса» стала ассоциироваться с властью. В случае с Евровидением имел место классический случай протестного голосования. Мы впервые решили не вмешиваться в процесс и предоставить выбирать населению. Разве что немного подкорректировали. Первое место среди наших приоритетов было у Бурановских бабушек, второе у Налича. В итоге решили, что пусть будет Налич.
Я: Таким образом вы, прекрасно зная, что у Налича нет никаких шансов занять место даже в десятке, поскольку он – явно не попса и не формат Евровидения, заведомо согласились на поражение.
Он: Вы считаете, что Евровидение престижный конкурс?
Я: Вы же сами при подготовке к московскому Евровидению приложили немало усилий, чтобы зарядить его дополнительным пафосом. Более того, как я понял, вам удалось переформатировать конкурс – задать ему более четкие параметры.
Он: Что вы имеете в виду?
Я: До сих пор жюри и аудитория Евровидения разрывались между фриками и голосистыми девчонками и мальчишками. Московскому Евровидению впервые удалось повернуть симпатии публики в сторону последних. С моей точки зрения, было бы целесообразно ввести Евровидение в формат Сопота и Сан-Ремо 60-х – 70-х годов, а для фриков и альтернативщиков сделать отдельный фестиваль. Евровидение должно стать состязанием гламурных и голосистых. Кто надрывнее и эротичнее споет, тот и победил.
Он: Возможно, вы и правы. Однако Налича поддержал весь рунет.
Я: Как отнесутся к поражению на Евровидении в Кремле? Сначала Ванкувер, а потом еще и Осло? Не опасаетесь ли, что население впадет в беспробудную депрессию?
Он: Чтобы в России началось хотя бы какое-то подобие модернизации, для начала надо избавиться от комплекса неполноценности перед всякими Олимпиадами, Евровидениями и Силиконовыми долинами. Пора понять, что у России свой путь, и нечего лебезить перед навязанными Западом фетишами. Сегодня любые поражения – во благо. Интеллектуальная, мыслящая часть населения инстинктивно почувствовала, что иногда важнее проиграть, чем победить.
Я: Интеллектуальная часть населения или ваши политтехнологи?
Мой собеседник дал понять, что разговор себя исчерпал.
Диагноз и перспектива – неоизоляционизм.
Сиречь агония.