Мы попали в замкнутый круг, из которого уже явно не выбраться. Слишком основательно влипли. Значит, есть шанс, что дальше – только деградация. 40 лет топтания на месте даром не проходит. Изменились только количественные показатели – стали разнообразнее жрать и куда-то ездить, но лучше бы сидели дома, потому что распахнувшиеся бесчисленные «окна в мир» не расширили ничьего кругозора, никому не прибавили интеллекта – как, впрочем, и фирменная жрачка со шмотками. Не в коня корм.
Механизм противостояния системы и оппозиции (интеллигенции) и методы борьбы с «режимом» остались теми же, что и во времена СССР. Как писали диссиденты (в частности, тот же Володя Буковский), жалобы «мировым лидерам» на совковую власть, так до сих пор и продолжают оставаться единственной формой «борьбы».
К чести инакомыслящих, та, первая волна апелляций к мировому сообществу, усиленная конкретными протестно-деструктивными действиями, завершилась крахом режима. Но тогда и система была другая – более идеологизированная, а следовательно в какой-то мере романтичная. Тогда одни романтики, «активные», бросили вызов другим – «пассивным». Первые оказались харизматичнее, пассионарнее. Энергия же их противников уже шла на убыль, иссякала, поэтому в конце концов они устали и предпочли сдать позиции фактически без боя.
Диссиденты 60-х, будучи романтиками, знали отмычку, с помощью которых можно было сокрушить других романтиков – комсомольских. Сегодня так и оставшийся романтиком Буковский вынужден противостоять уже не одного с собой поля ягодам, а сплоченному коллективу бездушных и механических профессиональных менеджеров высочайшей квалификации, у которых нет никакой идеологии, морали, вообще «концепций развития». Поэтому они полностью свободны от таких предрассудков, как «мировое общественное мнение», «права человека», «соблюдайте собственную конституцию». У них одна религия и стратегия – деньги и захапай что плохо лежит сегодня, потому что завтра его захапает кто-то другой.
К тому же в отличие от 70-х годов, когда существовала огромная пропасть между романтическим менталитетом советских идеологов и рационализмом западных политических функционеров, сегодняшние «новые русские политтехнологи» полностью освоили ноосферу (или дискурс) современного мирового политического истеблишмента и разговаривают с ним на абсолютно одном, адекватном языке. И следовательно находят у него стопроцентное понимание и одобрение. А все так называемые «претензии и разногласия» сегодня предъявляются друг другу исключительно для отвода глаз, ради проформы, чтобы соблюсти видимость. Цели-то у обоих «противоборствующих» сторон одни и те же. К тому же и передел мира далеко закончен – еще осталось что приватизировать. И Медведев участвует во всеобщей сваре наравне со своими коллегами и единомышленниками из США, Европы, Азии и даже антарктическими пингвинами. За что вызывает у всех искреннее и неподдельное восхищение.
Трагедия лучшей части современных русских диссидентов в том, что они так и остались неисправимыми шестидесятниками – хотя и с менее выраженной романтической составляющей. Поэтому у них, в отличие от их «оппонента» Медведева, нет влиятельных единомышленников ни внутри страны, ни за ее пределами. Менталитет элит в целом сравнялся – сработал эффект сообщающихся сосудов. Отныне последним чудом сохранившимся романтикам предстоит противостоять мировой системе менеджеров, которой по силам скупить на корню все, что работает на постиндустриальное общество потребления – от детских сказок до космических ракет. Не говоря уже о «человеческом материале». Такой полноты «слияния душ» история сосуществования («противостояния») России и цивилизованного мира еще не знала.
Самоотверженность диссидентов, конечно, не может не вызывать восхищения, но романтические порывы отлично срабатывают только в войне с романтическими системами – например, царизмом, фашизмом или социализмом-коммунизмом. Сегодня же остается уповать разве что на саморазрушительную инерцию застоя, очередным подтверждением которого служит письмо Буковского и Боннэр будущим президентам США.