Конечно, все мы прекрасно понимаем, что никакой «русской жизни» сегодня нет и быть не может. Она осталась в прошлом веке.

В веке же нынешнем из всех стран и народов мира сложился некий гигантский пазл, в котором для России не нашлось места.

В самом деле, каждый народ живет сегодня в мощном энергетическом поле национального напряжения. Все так или иначе участвуют в борьбе за место под солнцем – то есть в будущем мироустройстве. И чем напряженнее стремление к выживанию, тем большее уважение и восхищение вызывает народ или страна.

Национальное напряжение подразумевает кроме стремления к личному благополучию наличие некой сверхзадачи, которую ставит перед собой каждый представитель нации. Но сначала он должен осознать себя представителем нации.

На пике национального напряжения находятся Китай и исламский мир. Их народы нашли свою национальную идею в виде внешней экспансии – как материальной, так и духовной. Самый последний албанец сегодня мечтает о Великой Албании. Даже Европа вдруг встрепенулась и задумалась о своей участи.

И только в России все спокойно. Никаких национальных идей и сверхзадач – кроме личного материального благополучия любой ценой.

Более того, всех носителей национально-экспансионистской идеи русские вместо того, чтобы брать с них пример, сегодня воспринимают как врагов (особенно ярко тенденция заметна на примере отношения к кавказцам).

На самом деле «русская жизнь» длилась недолго. Апогей национального напряжения России пришелся на гражданскую войну и двадцатые-тридцатые годы прошлого века. Отечественная война по инерции продолжила тенденцию, хотя и не была запланирована. Нам ее навязали, поэтому подъем был во многом искусственный, что и показали первые месяцы. Хотя после переноса боевых действий за границы СССР идея всемирной экспансии снова заняла не последнее место в повестке дня.

Получается, что все предшествующее тысячелетие было всего лишь подготовкой к решающей битве за мировое господство. Суть явления с поистине божественной адекватностью отражена в романах Артема Веселого «Россия кровью умытая» и Андрея Платонова «Чевенгур» и «Котлован».

Градус оказался настолько высоким, что его хватило на несколько десятилетий. Накопившийся в аккумуляторе нации энтузиазм позволил разгромить немцев, восстановить страну и даже начать строить коммунизм (в тридцатые строили все-таки социализм).

К концу шестидесятых кремлевская внутренняя политика двойных стандартов (коммунистическая идеология в предложенном Хрущевым, а затем Брежневым варианте ни при какой погоде не могла сочетаться с ориентацией на западные ценности) привела к растерянности, апатии и разложению нации. Народ ушел в глухой и оголтелый запой, который стал формой «русской жизни» тех лет, идеально соответствовавшей русскому мироощущению. Пьянство стало нашей национальной идеей, альтернативы которой до сих пор так и не появилось.

Другая часть «русской жизни» переместилась, как говорили модные тогда штейнерианцы, на ментальный план, став привилегией интеллигенции. Впервые со времен серебряного века русская элита вернула себе репутацию фабрики идей. Ни одна страна мира в то время не знала такой интенсивной духовной и интеллектуальной жизни. Если европейских мыслителей можно было пересчитать по пальцам, то в Москве Сартрами и Камю стали все.

А потом пришел Путин со своей стабильностью и все опошлил.

Вот собственно и вся история недолгой «русской жизни», без которой ни о какой национальной идее в форме национального напряжения не может быть и речи.
Если у русских нет никакой сверхзадачи кроме личного благополучия, то в сложившемся пазле активного человечества для нас просто нет места.