Столичная мэрия с недавних пор распространила на каждый микрорайон Москвы принцип Кельнского собора – то есть перманентной реставрации. Как известно, Кельнский собор знаменит в первую очередь тем, что задолго до того, как реставраторы собираются снять леса с очередной законченной части, следующая бригада уже возводит новые в противоположном конце. И так до бесконечности. «Прекрасная идея, – решили в мэрии. – Прямо по Марксу. Благоустройство – деньги – благоустройство. Золотое дно. Неисчерпаемый источник». Жителям, постоянно проживающим на  одном месте, полезно было бы вести дневник наблюдений за благоустройством их территории – по типу как в школе учащихся младших классов заставляют вести дневник наблюдений за погодой. И тогда легко будет доказать, почему не стоит верить обещаниям чиновников, что, мол, потерпите еще немного – и на месте вздыбленных, перерытых и перекрытых улиц вот-вот зацветут сады и будет всем земной рай. Такие дневники наблюдений немало посмешили бы будущие поколения москвичей. В них было бы бесстрастно зафиксировано, как на одной и той же улице работы по благоустройству продолжались вечно. Не успевала одна бригада положить асфальт, как подъезжала следующая, снимала только что укатанный асфальт и меняла бордюры. Только заканчивали укладку плитки, как тротуар шел волнами – и вот уже следующая партия гастарбайтеров клала новую плитку. Одновременно проезжую часть перекрывают, снимают только что положенный асфальт и начинают рыть ямы для коллекторов. И так до бесконечности – причем, что самое циничное – по всей Москве.

Постоянно ездим на дачу по Варшавке. Так вот – от Тульской до МКАДа (расстояние – километров 15) вы не найдете и десяти метров не перекопанного уже по пятому кругу отрезка дороги. Такое впечатление, что любимый роман сотрудников столичной мэрии – «Котлован», рассказывающий о мистической стройке светлого будущего, которая никогда не должна закончиться, потому что светлое будущее рассматривалось как процесс, а не как результат. При идеальном, утопическом коммунизме перманентные страдания считались единственным средством одухотворения советского человека, а такое понятие как счастье выносилось за скобки массового сознания как буржуйский пережиток. Интересно, Собянин пришел к идеям Платонова самостоятельно, или сверху подсказали?