Что такое профессионализм, я отчетливо понял лет в десять, когда впервые посмотрел «Серенаду Солнечной долины». В целом фильм тогда не стал для меня откровением, потому что у нас в семье был допотопный зарубежный магнитофон с многочисленными записями современной музыки, которые отец привозил из Швейцарии, куда часто ездил в командировки. Поэтому Гленна Миллера я уже наслушался. Впрочем, я уже активно ходил и в шестигранник в Парке Горького, где танцевал буги-вуги и рок-н-ролл. Кстати, Гленна Миллера каждый вечер играли и там.

Но меня буквально потряс до основания танец двух негритосов, которые отбивали чечетку. Сейчас бы сказали степ, но тогда такого слова не знали и говорили чечетка.

Я был настолько потрясен их виртуозностью и мастерством, что тут же непроизвольно задал себе вопрос, а может ли в СССР кто-нибудь вот так же мастерски станцевать? И с учетом своего подросткового опыта тут же, конечно, не задумываясь ответил отрицательно.

С тех пор тот танец двух негритосов стал для меня образцом высшего пилотажа, абсолютным воплощением профессионализма. И когда я что-то вижу или слышу, то всякий раз уже помимо своей воли сравниваю с той ошеломительной чечеткой.

К сожалению, ни в тогдашнем СССР, ни в современной России никому так и не удалось даже отдаленно повторить то, что делали те два негритоса из фильма. Хотя я уже далеко не подросток, но спустя пятьдесят лет после того, как я их увидел, негритосы так и остались непревзойденными. Я не сомневаюсь, что превзойти их в России не удастся уже никогда и никому.

Отсюда моя ирония и недоверие ко всему «русскоязычному» (в смысле «профессионализма»).