Обряд посвящения в рыцари ордена Святого Константина Великого – церемония впечатляющая. Каждого неофита ударяют шпагой по плечу и облачают в белоснежный плащ, расшитый алы­ми крестами.

Действо совершается в тор­жественной обстановке и в мес­тах, куда представители «общес­твенности», а тем более прессы допускаются крайне редко и не­охотно.

На днях в Москву прибыл Верховный Магистр ордена, представитель древнейшего дворянского рода, уходящего корнями в Священную Римскую империю, князь Эстергази, по­читаемый в Европе как человек, чья родословная прослеживает­ся до начала нашей эры.

Князь посетил столицу, что­бы впервые за всю историю ор­дена посвятить в его рыцари представителей России.

Римский цезарь Флавий Ва­лерий Константин, родившийся в Сербии, вошел в историю и был причислен к лику святых благо­даря тому, что перенес столицу Римской империи в Константи­нополь (где и был похоронен в 337 году) и утвердил христиан­ство в качестве государственной религии, взяв на себя руковод­ство католической церковью и определив ее основные догма­ты. В XI веке в Палестине учас­тники крестовых походов учре­дили орден Святого Константи­на, призванный оберегать хрис­тианские идеалы и рыцарские традиции. Из нынешнего поко­ления этой духовной награды удостоились всего триста чело­век.

В числе двадцати награжден­ных россиян оказались активис­ты Московского Дворянского Собрания (не путать с Союзом потомков российских дворян, возглавляемым князем Голицыным и практически все руководство концерна «Гермес» во главе с Валерием Неверовым, недавно получившим от королевы Англии титул лорда. Корреспонденту «М-Э» было предоставлено эксклю­зивное право присутствовать на церемонии посвящения в рыца­ри. На вопрос, почему столь высокой чести удостоены имен­но руководители «Гермеса», князь Эстергази ответил, что, во-первых, их деятельность осно­вана на принципах державности и патриотизма и, следовательно, наиболее соответствует задачам ордена, а во-вторых, необходи­мо было найти основу для со­здания чего-то вроде «первич­ной организации» ордена, мак­симально облегчив ее членам общение между собой.

Кавалером ордена стал и основатель грузинского культур­ного центра «Пиросмани» Торнике Копалеишвили, пригласив­ший участников церемонии в свой ресторан «У Пиросмани». Банкет, на котором не было ни одного приглашенного «со стороны», отличался неслыханным изобилием, разнообразием и качеством блюд и напитков. Та­мадой был единогласно избран кантор ордена (то есть глава его российского отделения) писатель и журналист Сергей Власов, так­же недавно произведенный в английские лорды. Произноси­лись здравицы во славу Отечес­тва и святых рыцарских тради­ций.

Г-н Власов неоднократно пытался выяснить у г-на Копале­ишвили, насколько часто можно использовать его ресторан для орденских собраний, однако г-н Копалеишвили от ответа посто­янно уклонялся, пообещав вер­нуться к этому вопросу после того, как на Воробьевых горах будет построено новое здание его культурного центра.

В перерывах между тостами участники торжества прогулива­лись в белоснежных плащах и алых орденских лентах возле стен Новодевичьего монастыря, вы­зывая неподдельный интерес прохожих.

Однако наибольшим успехом пользовалась присутствовавшая на банкете «личная шаманка» г-на Неверова Аля Слободова. Непосредственная ученица ле­гендарного Карлоса Кастанеды, она ослепляла участников праз­дничного пиршества красотой и экстравагантностью туалета. По слухам, она способна бороться с рэкетом на астральном уровне и прикосновением рук превращать рубли в доллары. Соответствуют ли эти сведения действительнос­ти, г-жа Слободова обещала поделиться с читателями «М-Э» в самом ближайшем времени.

«Мегаполис-Экспресс» № 18 от 10 мая 1995 года

За последнее десятилетие современное искусство ус­пело стать неотъемлемой частью пестрого столично­го быта. Офисы «новых русских» украшают подлинники Сальвадо­ра Дали, не говоря уже о репро­дукциях самых «крутых» авангар­дистов. Тот, кто захочет удивить Москву чем-то «новеньким», сильно рискует. Мы практически видели все – не здесь, так «там». Не живьем, так на фотографиях и видеокассетах.

Тем не менее в Третьяковс­кой галерее на прошлой неделе открылась выставка, которую можно сравнить с посланием, пришедшим к нам из иной ре­альности. Речь идет об экспози­ции «Оки унесли с собой Рос­сию», составленной из экспона­тов коллекции французского сла­виста Ренэ Герра и отражающей абсолютно неисследованный пласт мировой культуры – твор­чество русских художников-эмигрантов «первой волны», жив­ших во Франции с 20-х по 70-е годы.

Сегодняшним эмигрантским искусством благодаря гранича­щей с фанатизмом настойчивос­ти и пробивным способностям г-на Александра Глезера мы на­сытились сверх всякой меры. Имена Рабина, Целкова, Шемя­кина у всех на слуху. А вот такие фамилии, как Бушен, Голлербах, Залшупин, Исцеленов, Ланской, Соложев, Сюрваж, Цингер, Че­хонин, Шаршун до сих пор не вошли в широкий культурный обиход. Собственно, миссия г-на Герра в Москву и призвана восполнить досадный пробел.

К Ренэ Герра отношение в кругах славистов, культурологов и искусствоведов неоднозначное. Бытующая версия о происхож­дении его коллекции такова. Молодой, образованный, тонко понимающий живопись и блес­тяще владеющий русским язы­ком офицер «Сюрте Женераль» (французский аналог ЦРУ) внед­ряется в среду русской эмигра­ции для изучения ее взглядов и настроений. Незаурядные способности позволяют разведчику завоевать доверие одного из столпов эмиграции – Бориса Зайцева, который предлагает г-ну Герра работу в качестве сво­его литературного секретаря. К тому же бедственное положение многих оказавшихся за рубежом русских вынуждает их продавать за бесценок находившиеся в их руках культурные ценности, чем спешит воспользоваться буду­щий председатель Ассоциации по сохранению русского культур­ного наследия во Франции. Кстати, упоминание о г-не Герра можно найти в книге тог­дашнего зампреда КГБ Семена Цвигуна «Тайный фронт. О под­рывной деятельности импери­ализма против СССР и бдительности советских людей», издан­ной «Политиздатом» в 1973 году. Автор рассказывает о том, как г-н Герра, «проходя стажировку в одном из московских вузов, под предлогом сбора научной информации об изучаемом им творчестве русских писателей 1890- 1917 годов стал устанав­ливать многочисленные связи среди советских студентов и начинающих писателей, прояв­ляя повышенный интерес к ли­цам, не имеющим твердых иде­ологических убеждений и выска­зывающих антиобщественные суждения». В конце концов, по словам Цвигуна, удалось пере­хватить отправленные Герра с французской туристической группой разведданные, что пол­ожило начало «изобличению ма­терого идеологического дивер­санта». Дело кончилось баналь­ным по тем временам «выдворе­нием из СССР в 24 часа».

Что ж, какова бы ни была предыстория выставки в Треть­яковской галерее, присутствие на ее открытии множества имени­тых гостей государственного уровня и приветственные телег­раммы от члена французской Академии Анри Труайа и акаде­мика Дмитрия Лихачева лишний раз подтвердили расхожее мне­ние, что победителей не судят. В приветственном слове еще один академик – Евгений Челышев как идейный вдохновитель Конгрес­са соотечественников тепло поб­лагодарил профессора Герра за то, что тот помог выявить быв­ших агентов КГБ среди ученых, занимающихся сегодня темой российского зарубежья.

Банкета по случаю верниса­жа, во всяком случае для пред­ставителей прессы, не устраи­валось, что, видимо, объясняет­ся либо истинно коллекционер­ской скаредностью г-на Герра, либо тем, что он пребывал в трауре по случаю утраты 23 ра­бот, таинственно исчезнувших, по словам устроителей, «где-то между Парижем и Москвой».

«Мегаполис-Экспресс» № 16 от 19 апреля 1995 года

Любители утонченных визу­альных ощущений имеют возможность наслаждаться графикой Дмитрия Лиона на выставке, приуроченной к годов­щине со дня смерти художника. Ретроспективная экспозиция размещена в роскошно-лаконич­ном интерьере Музея частных коллекций, удачно гармонирую­щем со стерильно-эстетически­ми офортами мастера. Кстати, их аукционные цены сегодня воз­росли до уровня его учителей – Кранаха, Дюрера, Рембрандта, Пикассо.

Предок Дмитрия Лиона упо­мянут в пушкинской «Истории Петра Великого» как вольнона­емный французский гренадер, связавший судьбу со службой в российской армии. Дед – извес­тный калужский адвокат, играв­ший в шахматы с Циолковским и друживший с потомками Натальи Гончаровой, чье имение Полот­няный Завод граничило с одним из четырех его поместий. Сегод­ня за построенный им в центре Калуги особняк борется недавно зарегистрированный Фонд твор­ческого наследия Дмитрия Лио­на, пытающийся открыть там семейный музей.

Отец художника также снис­кал известность на юридическом поприще как защитник унижен­ных и обездоленных. Его судьбу решило участие в уголовном деле по обвинению сообщников ле­гендарной Соньки Золотой Ручки, продолживших дело своей покойной наставницы уже в советское время. Один из них – десятилет­ний мальчик – был приговорен к смертной казни. Пока опротес­товывался приговор, мальчика успели расстрелять. В порыве гнева Борис Сергеевич бросил на стол свой большевистский партбилет, что, естественно, стоило ему жизни.

Сам Дмитрий Лион посвятил немало лет армейской службе. После окончания войны его де­мобилизация задержалась на долгие десять лет. Первые офор­ты он был вынужден скрывать от посторонних глаз, поскольку они отражали отношение автора к так называемому «делу врачей». Однако до конца жизни худож­ника по-настоящему волновали только библейские темы и сю­жеты.

Банкет по случаю вернисажа собрал в основном маститых чиновников от культуры – руко­водителей творческих союзов и работников министерств и пра­вительства. Было несколько культурных атташе – в частности, посольств Франции и Швеции.

Ослепляли присутствующих вдова и дочь художника – Катя и Лиля, которые, по единодушно­му мнению знатоков столичного бомонда, способны соперничать с ведущими современными су­пермоделями.

Представителей творческой богемы и андеграунда на вернисаже заме­чено не было, что, видимо, соот­ветствовало замыслам устроите­лей и объясняется официозно-элитарным характером меропри­ятия.

«Мегаполис-Экспресс» №12 от 22 марта 1995 года