– Дьявол наказывает за бла­гие дела. После того как я орга­низую очередную богоугодную акцию, мне невыносимо нахо­диться в храме. Ломает и коре­жит все тело. Приходится пере­силивать себя и молиться, – сказал известный московский предприниматель, президент Клуба меценатов и благотвори­телей Евгений Ряпов на банкете по случаю передачи Высоко-Петровскому монастырю уникальной коллекции икон, собран­ной столичными бизнесменами. Накрытый в монастырской тра­пезной роскошный стол с преобладанием осетрины оплатила страховая компания «Налко», внесшая часть средств на под­арок.

Во время торжественной це­ремонии Клуб меценатов и благотворителей пополнился еще одним участником – г-н Ряпов вручил членский билет одному из состоятельнейших людей Моск­вы Алексею Киселеву, который в благодарственном слове напом­нил присутствовавшим коллегам афоризм Рябушинского о том, что собственность  не только дает своему владельцу права, но обя­зывает его быть гражданином.

Настоятель Высоко-Петров­ской обители, председатель Отдела религиозного образования Московской патриархии игумен Иоанн с сожалением отметил, что после 1917 года за рубежами России оказалось  90 процентов икон, причем 10 процентов из них «ушли» на Запад за последние два года. Г-н Ряпов заверил вла­дыку, что видит цель своей жиз­ни в том, чтобы сделать движе­ние за возвращение шедевров церковного искусства массовым. «Новые русские» просто обяза­ны нам помочь – тем более что цены на иконы за границей значительно ниже московских. Мы будем советовать им, что приобретать, составлять на основе их закупок коллекции и переда­вать их церковным приходам», – пообещал лидер отечественных благотворителей, возглавивший также недавно основанный им Международный фонд за возвра­щение духовных и культурных ценностей.

Алексей Киселев предложил помянуть митрополита Петра, который перенес центр россий­ской церковной жизни из Влади­мира в Москву, чем поспособ­ствовал превращению нашего города в сто­лицу. В честь легендарного митрополита и был основан высо­ко-Петровский монастырь, дав­ший название улице Петровке.

«Мегаполис-Экспресс» № 22 от 7 июня 1995 года

В минувший уик-энд артис­тическая Москва поминала скончавшегося в возрасте 44 лет живописца и писа­теля Леонида Пурыгина, уровень гениальности которого автори­тетнейшие искусствоведы еди­нодушно ставят в один ряд с Иеронимом Босхом. «Искусство Леонида Пурыгина рождено эпо­хой, когда все стронулось с при­вычных мест. Основное событие второй половины нашего столе­тия – разрушение социалисти­ческой империи было для него не объектом отдаленных пред­чувствий, а приближавшейся, а затем и наступившей явью, эсхатологическим прозрением. В своих причудливых мистериях и фантасмагориях художник ото­бражает смятенный и встрево­женный мир, где поколениями обжитая почва коробится и зы­бится от неслыханных потрясе­ний, где социум предстает в виде Вавилонской башни и превраща­ется в сумасшедший дом, где воображаемое и действительное, обгоняя друг друга, смешивают­ся так, что одно бывает бессмыс­ленно отличить от другого», – писал о нем авторитетнейший культуролог современности Ви­талий Пацюков.

Творчество Пурыгина приня­то связывать с так называемым «наивным» искусством (его имя, кстати, увековечено во всех соответствующих энциклопедиях), хотя многие критики считают, что ему удалось превзойти устояв­шиеся критерии и классифика­ции, создав принципиально но­вое направление, которое еще предстоит осмыслить и проана­лизировать.

Хотя его картины хранятся в крупнейших музеях и собраниях мира, жизнь Пурыгина сложилась трагично. Эмигрировав в США и успев завоевать там междуна­родное признание, он тем не менее тосковал по Родине, куда вернулся в позапрошлом году, чтобы выполнить заказ москов­ского предпринимателя Бориса Ренского, пожелавшего установить в одном из своих офисов трехметровый бронзовый фонтан. Однако во время работы над монументальной композицией художник смертельно запил. Жена Пурыгина, Галина, вместе с дочерью Евдокией сломя голо­ву бросилась в Россию, чтобы вывести мужа из кризисного со­стояния. Однако по дороге из Шереметьево к его мастерской попала в автомобильную катастрофу и погибла. Похоронив суп­ругу, Пурыгин тут же женился на одной из своих многочисленных учениц. Семейное счастье дли­лось около полугода и окончи­лось внезапной смертью от ин­фаркта так и не вышедшего из запоя художника.

В России Леонид Пурыгин успел издать двухтомник полуфантастической-полуавтобиог­рафической прозы. В «Космичес­кой дурочке» и «Публии»(как бы Библии от Пурыгина) автор с пронзительно-обнаженной ис­кренностью рассказывает о пе­чальном опыте пребывания в советских психбольницах, о нра­вах русскоязычной нью-йоркской богемы, о детстве, проведенном в городе Наро-Фоминске, где и родился Леня Пургин из Нары Гениальный, как художник неиз­менно подписывал свои произ­ведения.

Поминальный банкет состо­ялся в одной из престижнейших галерей Москвы – «Марсе», ра­ботавшей с Пурыгиным в пос­ледние годы его жизни. Друзья и единомышленники художника обсуждали печальную судьбу его дочери – деся­тилетней гражданки США, из-за трагического стечения обстоятельств оказав­шейся в Москве, где она внезапно стала круглой сиротой. Буду­щее Дуни воистину плачевно. Не имея собственной недвижимос­ти в Нью-Йорке, отец успел приобрести на ее имя квартиру в Крылатском, на которую теперь претендует целая орда проживающих на Украине и внезапно объявившихся родственников покойной жены Пурыгина. Согласно их планам, выросшая в Америке Евдокия должна быть отправле­на на перевоспитание в Харьков, а ее жилплощадь предоставлена в пожизненное пользование многочисленным «опекунам» из ближнего зарубежья.

Кроме того, не до конца ясна участь холстов, которые Пурыгин за неимением подходящего по­мещения хранил в запасниках «Марса». На просьбу его новой жены вернуть их ей как законной наследнице руководство галереи отвечает весьма уклончиво и неопределенно.

В довершение тысячи и од­ного несчастья похороны Леони­да Пурыгина пришлись на вос­кресенье, и согласно традиции Русская православная церковь отказалась отслужить по вели­кому художнику панихиду.

«Мегаполис-Экспресс» № 22 от 7 июня 1995 года

В минувшую субботу на Патриарших прудах твори­лось черт знает что. В тол­пе москвичей и гостей сто­лицы то и дело попадались до боли знакомые лица. С расстав­ленных по периметру сквера помостов раздавались не менее узнаваемые голоса. Не встречав­шиеся по нескольку лет знаме­нитости радостно бросались друг другу в объятия. Пожалуй, впер­вые за долгие годы в Москве состоялся настоящий, полноцен­ный карнавал, участники которо­го нарядились героями произве­дений Михаила Булгакова. Оби­лие милиции не мешало желаю­щим нырять в основательно за­росший тиной пруд с установленной на его середине эстра­дой, собранной из гигантских понтонов. Полеты на воздушном шаре сменялись забавными аукционами. Детвора с визгом штурмовала трамвай, умудрив­шийся прикатить на нарядное гулянье прямо по асфальту. Иг­рали оркестры из пожарных и милиционеров. Старый знакомый «М-Э» Александр Струнин как всегда гадал с помощью своего неизменного спонсора – «мор­ского свина», собрав целую оче­редь желающих заглянуть в собственное будущее.

Кульминацией отмечающего­ся отныне ежегодно булгаковского праздника стала большая кон­цертная программа с участием звезд первой величины. Азиза соперничала в очаровании с Машей Распутиной, Борис Мои­сеев околдовывал кружевным балахоном до пят. Ребята из «Уан мо» поставили зрителей на уши своей «Хава нагилой». Олег Газманов пел и отплясывал, забрав­шись на огромную, скользящую по зеркалу воды ладью, приве­зенную аж из Санкт-Петербурга вместе с командой дюжих греб­цов в тельняшках. «Изюминкой» концерта стали прыжки испол­нителей в пруд. Первым сиганул с плавучей эстрады Сергей Дитятев, мужественно «отработав­ший» всю программу в насквозь промокшем костюме. Пример конферансье сказался зарази­тельным для остальных участни­ков шоу, которые состязались в виртуозности полетов.

Вечер чуть было не перешел в ночь – однако около половины первого милиция потребовала у Дитятева прекратить объявлять выступления. Тогда ведущий че­рез микрофон обратился за поддержкой к зрителям. В резуль­тате компромисса продлившее­ся еще полчаса удовольствие закончилось гигантским фейер­верком.

«Мегаполис-Экспресс» № 22 от 7 июня 1995 года