Архив рубрики: Светская жизнь середины 90-х

Бизнесмен Скородумов обставил квартиру гробами

На днях обозреватель «М-Э», зайдя в агентство ритуаль­ных услуг по поводу оформле­ния похорон дальней родствен­ницы, заметил в демонстраци­онном зале, где выставлен сопутствующий печальному ри­туалу «товар», молодого чело­века, внимательно изучавшего образцы имевшихся в наличии гробов. К изумлению ожидав­ших своей очереди клиентов, он, тыча пальцем в приглянув­шиеся изделия, говорил: «Этот, этот, этот и этот», после чего вытащил объемистое портмоне и приготовился расплатиться.

Из короткого интервью с «оптовым» покупателем обозреватель «М-Э» выяснил, что его собеседника зовут Генна­дием Скородумовым, он преус­певающий бизнесмен и его хобби – коллекционирование гробов, которыми до отказа забита его пятикомнатная квартира на Сивцевом Вражке. Свое собра­ние, насчитывающее около пя­тидесяти «единиц хранения», г-н Скородумов старается исполь­зовать рационально – в основ­ном в качестве мебели, в том числе и кухонной. Его экспона­ты выполняют функции столов, стульев, сундуков и даже кро­ватей.

 «Мегаполис-Экспресс» № 13 от 3 апреля 1996 года

Обозреватель «М-Э» скрывался от светской жизни в барокамере

Интенсивность передвиже­ния обозревателя «М-Э» по городу (с учетом сопутству­ющих банкетов и фурше­тов) не могла не сказаться на его здоровье в целом, а в час­тности – на состоянии его нижних конечностей. Честным трудом нажитый эндартериит в конце концов напомнил о себе невозможностью преодолевать пешком значительные рассто­яния за небольшие отрезки времени. Пришлось обратить­ся в одну из городских больниц, где можно пройти уникальный курс лечения посредством ле­жания в барокамере с парал­лельными инъекциями различ­ных лекарственных препаратов. Плюс непродолжительные си­дения в «черном ящике», изле­чивающем от всех болезней сразу и практически гаранти­рующем бессмертие. Детально (что называется, на собствен­ной шкуре) ознакомившись с принципом действия биомагнит­ной камеры (ее и называют «черным ящиком»), нетрудно понять, что она представляет собой «механического экстра­сенса», который в отличие от живого не надует вас ни при каких обстоятельствах, грамот­но скорректирует ваше биопо­ле и избавит организм от всех нежелательных компонентов, накопившихся в нем «благода­ря» неправильному образу жизни (то есть сделает то, что в про­стонародье называется «снятием сглаза и порчи»). Магнитные «ящики» и барокамеры с не­давних пор пользуются беше­ным успехом у «новых русских», которые наперебой спешат установить их в своих кварти­рах и офисах, чтобы избавиться от необходимости тратить вре­мя на посещения врачей. Они малогабаритны и просты в эк­сплуатации. Лежишь себе, хо­чешь – читаешь или спишь, а твоя жизненная энергия тем временем восстанавливается, в чем обозреватель «М-Э» убедился лично. Следов недуга как не бывало. Хоть буги-вуги от­плясывай. Так что вперед, чи­татель. Твой верный чичероне не собирается на покой. Есть еще порох в пороховницах. Спасибо камерам – в том числе биомагнитным.

Хлопот обозревателю «М-Э» добавил и приезд к нему в гости съемочной группы из ФРГ (те­леканал «Арте»), пожелавшей создать ни больше ни меньше как документальный фильм о редакционном коллективе «М-Э» и, в частности, работе его обозревателя по тусовкам. Кто-то из немецких продюсеров, прочитав в одном из номеров нашего еженедельника материал Вадима Трухачева «Девять жен непутевого гения», заинтересовался его героем и отправил бригаду с видеокамерой, чтобы взглянуть на светскую жизнь московской элиты слегка «подадреналиненными» алкоголем глазами обоз­ревателя «М-Э», который бы попутно комментировал происходящее с точки зрения своей декадентской пресыщенности, усталости, грусти и иронии.

Однако ребята с немецкого телевидения, видимо, не отда­вали себе отчет, на что они подписались. Когда я спросил их, какой они видят форму на­шего общения, они попросили меня не обращать внимания на их присутствие и просто про­должать исполнять свои пов­седневные профессиональные обязанности. Они же будут всего лишь следовать за мной по Москве и фиксировать то, чем я занимаюсь. Бедные коллеги! Каждый наш совместно прове­денный вечер завершался одинаково. После двух-трех посе­щений одновременно происхо­дивших мероприятий они чуть ли не на коленях просили у меня пощады, уверяя, что просто физически не способны выдержать перегрузки, которым я их подвергаю. Словом, что рус­скому здорово, то немцу смерть. Интенсивность и накал москов­ской светской жизни и обилия совершающихся в ее процессе возлияний оказались не по зу­бам моим спутникам. «Лучше бы нас отправили в Чечню!», – то и дело приговаривали они, в из­неможении падая в машину, и уезжали в гостиницу – как я ни уговаривал их посетить еще парочку «самых интересных» вернисажей и презентаций. Я же с гордо поднятой  головой и сознанием до конца исполненного долга отправлялся дальше – навстречу неизвестности. Так продолжалось всю минувшую неделю. До середины дня – барокамера. После – съемки.

Первым сюжетом, который мы запечатлели для истории, стало празднование пятилетнего юбилея одного из первых от­крывшихся в посткоммунистическую (или, не дай Бог, в «межкоммунистическую») эру столичных казино «Рояль». Рас­положен респектабельный и элитарный игорный дом в быв­шем ресторане «Бега» – месте, где некогда предпочитали гу­лять, общаться и обсуждать деловые вопросы «доперестро­ечные» шакалы теневого биз­неса. С веранды  престижного кабака просматривался весь овал ипподрома – так что пари заключались «не отходя от кас­сы», то есть непосредственно за накрытыми столиками.

Шли годы. Прорабы пере­стройки соблазняли сильных мира сего более «цивилизованными» удовольствиями, и в результате один из популярней­ших ресторанов столицы его новые владельцы решили перепрофилировать в ночной клуб с полным ассортиментом всех сопутствующих «расслаблению» услуг и удовольствий. Перед собравшимися на пресс-кон­ференцию по поводу дня ро­ждения казино журналистами выстроились с десяток господ, якобы причастных к его руко­водству. Разобраться, кто из них кто, оказалось неразре­шимой задачей. Ясность в вопрос о подлинных владель­цах внесло появление на эс­траде под бурные рукоплес­кания крупье и барменов Святослава Федорова и Эдуарда Сагалаева. Они-то и оказались теми самыми «тем­ными лошадками», от которых, собственно, и зависит жизнеобеспечение предприятия (здесь, думается, будет не лиш­ним напомнить, что «владелец», как его назвал «Коммерсант-Daily», игорного дома г-н Фе­доров, излагая свои многочис­ленные предвыборные про­граммы, не раз призывал «вы­нести все казино за пределы Москвы»).

«Король офтальмологов» произнес небольшую философ­скую речь, начав ее с «пред­ыстории» вопроса, когда он ду­мал, что его заведение будут посещать одни только инос­транцы, которые «все проиг­рают, а их деньги мы присвоим себе». По ходу же дела он окон­чательно убедился, что «рулетка хороша тем, что учит каждого из нас принимать мгновенные ре­шения и наказывает за непра­вильно сделанный выбор».

О качестве угощения свиде­тельствовал тот факт, что из сотни предложенных блюд обозрева­тель «М-Э» по меньшей мере с десяток попробовал впервые в жизни. А в концертной програм­ме сменяли друг друга гда Буйнов, Долина, Звездинский и другие немеркнущие звезды отечественного производства.

Следующим эпизодом, отсня­тым немецкими товарищами, стал совместный вернисаж живописца Ивана Колесникова и скульптора-кинетиста Василия Богачева под названием «Меха­низмы». Первый стебается над «совковым менталитетом», воплощая его проявления на мас­штабных полотнах, где действу­ют до боли узнаваемые полудебилы-полуюродивые, которые, мучительно пыхтя и потея, пытаются выполнить некую бес­смысленную работу, но до ре­зультатов у них дело так и не доходит. Второй представил коллекцию вращающихся, щел­кающих и жужжащих конструк­ций, коэффициент полезного действия которых равен нулю. Одним словом, не жизнь вокруг, а сплошная мастурбация. Спонсором затеи выступил некто Тимоти Льюин, обоз­наченный в роскошно издан­ном каталоге, оформленном мэтром современного книж­ного дизайна Игорем Прониным, как «генеральный ди­ректор Британской консульта­ционной компании, способству­ющей развитию финансовых рынков России». По словам г-на Льюина, когда он только начинал разворачивать свою бурную деятельность «у нас», его клиенты считали за недо­сягаемый идеал благополучия иметь вторую пару обуви. Се­годня они – руководители круп­нейших московских банков. Так что все, кто жаждет сменить мечту о ботинках на ее вопло­щение в виде коттеджей, джакузи и «мерседесов», могут об­ращаться в упомянутую конто­ру. Авось что и обломится. Чем черт не шутит.

По мере обострения конку­рентной борьбы между произ­водителями художественной продукции (а точнее – их «раскрутчиками») совершенствуют­ся и рекламные трюки, сопро­вождающие вернисажи и пре­зентации. Лужайка возле ЦДХ впервые в истории стала мес­том запуска в весеннее небо столицы аэростата с надписью «Иван Новоженов» и изобра­жением рисунка гениального ху­дожника, оккупировавшего под экспозицию созданных за ис­текший год холстов аж целых шесть весьма вместительных залов, при входе в которые каждому приглашенному вручался воздушный шарик желтого цвета и пятнадцатисанти­метровый гвоздь (обслужива­ющие мероприятие девушки были одеты в «фирменные» маечки с тем же новоженовским рисунком художника, пы­тающегося запечатлеть обна­женную девушку, который пов­торялся и на шариках, и на маечках, и на аэростате). В любой момент каждый мог ткнуть, услышать хлопок и стать свидетелем эфемерности и иллюзорности всего сущего. «Вот она была и нету».

И все же обозреватель «М-Э» готов держать пари, что всего через каких-нибудь года три гн Новоженов станет столь же знаменитым в своей облас­ти, как, скажем, Жириновский в политике. Уж слишком значи­тельные суммы в него вклады­ваются. К счастью, мы имеем дело с редчайшим случаем, когда затрачиваемые средства полностью соответствуют талан­ту, интеллекту, артистизму, вкусу и работоспособности инвести­руемого – в отличие от всяких там Шемякиных, Глазуновых, Церетели и Клыковых.

В Москве стало модным устраивать живописные выстав­ки в престижных ресторанах. Вернисажи сопровождаются бесплатным и изысканным уго­щением для пишущей братии. Опытные люди, которые поста­вили дело на поток, поговари­вают, что овчинка стоит выдел­ки. Во-первых, «слух обо мне пройдет по всей Руси великой», а во-вторых, для новых русских прибавить к оставляемым за вечер нескольким «штукам» баксов каких-нибудь двести за прихваченный в качестве суве­нира «телке» живописный ше­девр не составляет проблемы. Как тот же букет роз, который назавтра увянет, а «картинка» будет висеть вечно, напоминая о «милом сердцу» событии.

Один из преуспевающих и предприимчивых галеристов Москвы Лев Брук представ­лял на днях продукцию «своих» художников на открытии италь­янского ресторана «Капри». Бомонд и богема слились в экстазе, шикуя (благо на халяву) во всю ивановскую. Хозяева в ответ торопились похвастаться наличием в меню диковинных деликатесов, в изобилии выно­симых на блюдах и подносах в зал. Увы, из-за столпотворения висевшая по стенам живопись явно не была оценена сполна и по заслугам, но… заведение только начало функционировать, впереди – будни с их неспеш­ным ритмом, и наверняка кто-то приглядит чего-нибудь «по-модерновее», а там, глядишь, и прикупит.

Ну как было не затащить немецкую съемочную группу на «экзотический» спектакль режис­сера Кирилла Ганина «Алиса в стране чудес», где в течение двухчасовой мистерии, проис­ходящей в помещении киноте­атра «Мир», из двух десятков занятых в ней актрис и актеров на сцене появляется всего один персонаж, чье тело прикрыто жалким подобием одежды. Остальные же разгуливают в чем мать родила, совершая по ходу пьесы «развратные» телодви­жения и совершенно не стес­няясь заплатившей по шесть­десят тысяч за билет сидящей за столиками публики, к удо­вольствию которой функционирующий во время действия бар позволяет совместить все виды удовольствия.

Завершились съемки немец­кого телефильма в прошедшее воскресенье на Воробьево-Ленинских горах, где между памятником Герцену и Огареву и бывшим подъемником некогда существовавшей станции метро творческое объединение «Слепые» в составе супругов Анны Кузнецовой и Алексан­дра Маргорина ошарашило мирно прогуливавшихся москви­чей и гостей столицы перформансом «Пробуждение красно­го медведя», который в преддверии июньских катаклизмов смотрелся более чем актуально и злободневно. Опуская много­численные детали акции, оста­новимся на ее сути. Снизу, от Москвы-реки, через лесные завалы и сугробы под барабан­ную дробь и удары бубна на гору поднялся рычащий медведь красного цвета. Он щедро угостил зри­телей «ритуальной» пищей – медом, черным хлебом и во­дкой, которую разливал из чай­ника. Перед трапезой г-н Маргорин прочитал небольшую лекцию о том, что повадки медведя близки характеру рус­ского народа – неспроста в политическом лексиконе Евро­пы закрепился термин «русский медведь», а в наших народных сказках косолапый зверь пред­стает царем и хозяином леса – простодушным и незлобивым, потому что его может обвести вокруг пальца первая встреч­ная Маша. Однако в случае угрозы национальной безопас­ности мишка может постоять за себя, хотя в притче о теремке, где нашли убежище и мышонок, и лягушонок, и зайчонок, имен­но медведь в силу больших габаритов и неуклюжести ис­полнил явно деструктивную миссию, разрушив зыбкую ил­люзию благополучия мелких зверьков (этаких горьковских «мещан»)». Так что сказка – ложь, да в ней – намек. Имеющий уши да слышит.

«Мегаполис-Экспресс» № 12 от 27 марта 1996 года

Тушин замурует бизнесменов заживо

Появление очередного «красного мстителя» отмечено в Москве. В качестве «орудия возмездия» двадцатилетний безработный Павел Тушин вы­брал… клей, который он изго­тавливает самостоятельно на основе клеев «Спрут» и «Циакриновый», используемых для скрепления подводного обору­дования. Злоумышленник по ночам обмазывает им двери автомобилей и квартир «новых русских». После проделанной операции их владельцам ниче­го не остается, как применять автоген, поскольку любые иные средства проникнуть внутрь или наружу оказываются бессильными.

– Моя заветная мечта – за­муровать заживо несколько криминальных команд, которые я наметил, – поделился плана­ми с обозревателем «М-Э» молодой изобретатель. – Как только соберутся вместе, так я их и законопачу.

«Мегаполис-Экспресс» № 12 от 27 марта 1996 года