11.10.73

№ 3

Было все очень просто (И.Сев-н). Собрались все у морга, где лежало тело бедной Гаянки, умершей от инсульта, перездоровались и, разбившись на группы, отправились кто куда, по интересам.

Мы все – люди тонкие, с трудом переносим похороны, и потому кремировать покойную не поехали. Как человек для похорон в лучшем виде и респект выглядел Слава Лён. Если сфиксировать внимание только на ситуации и на Льне, можно подумать, что дело происходит где-нибудь в West Berlin’е или Испании. Наша группа товарищей переживала случившееся в таком составе: 1. Б.Н.К. 2. Вика. 3. А.Кудрявцев. 4. Посад. 5. Прохоров. 6. Каплан. 7. Батшев. 8. Ерофеев. Тихо тосковали (а мне Гаянку, как и многим другим, было действительно жалко) на квартире В.Прохорова, так как он свою мутер отослал в Гомель – отдыхать на курорте. Плакала Вика опухшая, нервничал Б.Н., тихо грустили мы втроем (Посад, Кудряв., я) – но все глушили водку. Потом (sik!) некоторые из нас во главе с Боренькой отправились на свадьбу к сыну бывшей его соседки – Раи. Я там не был, но говорят, Прохоров с Посадом там упились в усмерть. Читать далее →

19.03.73

Русская литература, Игорек, это часы с кукушкой. Твердая рука века подтягивает гири, и вот – на тебе – в раскрытой дверце появляется какой-нибудь там Пушкин и – ку-ку, ку-ку, ку-ку. Никакого тебе изящества, изыска, а только заржавленные соцреальные цепи-цепочки. И кукует себе на благо трудового народа. Только для того, чтобы в гнездышко попасть, что в часиках, трудную и долгую дорогу надо пройти. От NN до Евтушенко такая же торная, но прямая дорога, как от Молчалина до Фамусова. А в Чацких ныне Ермиловы и прочие Дымшицы ходят. Нет, прав был великий германский поэт: клоповары надо сооружать, а не стихи – романы вымучивать. В лучшем случае на стенку попадешь, в худшем – за стенку. Скоро вся русская литература будет выполнять роль телефонных часов. Поэта Х включают: 20 часов 01 минута, прозаика Z – тот тоже свое время долбит. Слава Богу, Игоречек, нас это проклятущее обошло стороной, а ведь как скучно чистыми голосами на время реагировать. Ни хуя, искусство должно быть стихийным, чтоб крутило, бросало, вело, ломало, чтоб кости трещали и пр. – и чтоб свой единственный отсчет времени. Осталось в мире одно чистое искусство – это собирание мухоморов, да и то осолоухинилось. Нет, к черту, к черту. В Испанию, милый, скорее, в Малагу, в Мантилью, в Херес-де-ла-Фронтеру! Мавров бить. Мстить этим чернокожим за Дездемону. Осадим там какой-нибудь городишко, вдоволь повеселимся, с мельницами стыкнемся, а? Поехали, Игорек? А то в этой жуткой и страшной стране за каждым из нас бегает Дантес без намордника. Ведь загрызут, мася, рано или поздно загрызут, если мы друг друга спасать не будем. Бегают эти Дантесы невидимые и зубы, суки, скалят. Ах, мол, Игорек Дудинский не пишет ни хуя, не думает творчески – ах, как точно поразил я его невидимой пулею прямо в сердчишко. Ах, Каплан тяжело раскачивается, дуб этакий, только писать настроится, вдохновеньице схватит – а я тут как тут с толикою яда – и прости-прощай стихи-поэмочки. У, бляди, кыш от меня, от тебя, кыш, стервы! Хватит, неужто не надантесничались раньше, паршивцы. Нежно нам друг друга беречь надо, Игорек. После собственного писания это может вторая Божья работа, на нас взваленная. Читать далее →