4.10.73

Что же ты, киса-лапа, обещал писать, пока не испишешься, а выходит вон что: обманщик ты и все тут. Мы тута в тоске все, с кладбища на кладбище перебираемся, ищем доказательства существования связи между телесным и бесплотным миром, как средство общения душ. Оркестранты с Лубянки нас не трогают, нам не мешают. Видимо, решили, что так ловить спокойнее. Ну что ж, спокойнее так спокойнее. Сверху, как говорится, виднее. И еще, милый братик, одно во мне меня тяготит – люблю книгу источник знаний. Знаю, понимаю, что не порядочно это, что безвкусно, но ничего не могу с собой поделать – сильна во мне природа! Теперь, если кто скажет, что она вторична – плюну в морду и брошу в того камень. А о Синявском и Даниэле еще еврейско-немецкий поэт Гейне писал: «Во Францию два гренадера из русского плена брели» и т.п. Все-таки великая вещь научное предвидение! Отчаянный характер русского народа выразился прекрасно в июньской (41-го года) частушке: «Внимание, внимание, на нас идет Германия! С вилами, лопатами, с бабами горбатыми!» Вот что такое, братец Игорек, настоящая пропаганда! После этой частушки сразу лезет в голову следующая: «Дайте ножик, дайте вилку, я зарежу свою милку!» Истинно христианская частушечка!

Киса, братик, Люшенька, пишите мне Христа ради, подайте духовную милостыню. Па-а-адайте калеке, братья, сестры, товарищи! Света белого не видит. Трудиться не может… Спасибо, братик! Спасибо, сестричка!.. Спасибо, товарищ!..

Целую крепенько

Твой брат Миша

2.10.73

Магаданский мышонок Игорек, ты не хорошо поступаешь и нервируешь меня, извиняясь за свою забывчивость в отношении моего дня рождения. Что нам дни рождения, когда мы вечны и свободны? Годовщины – вещь сугубо официальная, а мы с тобой люди родные и все тут.

Теперь о новостях. Приехал Саша Калугин и, как говорят, привез с собой автомобиль типа «Жигули». Может, правда, а может, нет. Пишу тебе из квартиры великого художника Б.Н.К., который со мной пьет водку и нежно вспоминает далекие дни (как вешние воды умчались они). Пьем мы, как уже сообщалось в прессе капиталистических стран, русскую водку.

И грустим о тебе, наш горячо любимый далекий друг.

Б.Н.К. передает тебе громадный привет, но напишет сам письмо, а приписать к моему не хочет.

Твой брат Миша

Привет Люшеньке.

15.09.73

Игоречек, милый, хорошенький, спасибо тебе, братик, за то, что флюидно, душою своею утешил меня в столь смрадный временной период. Письма твои ко мне Борис Николаевич читал всем обществам, очень гордясь тем, что не потерялся ты в Магадане, в колымской сторонке. Вчерась мы впервые в сезоне собралися для пития и болтовни по поводу приезда в Москву Б.Н.Козлова. Были Прохоров и Посад (пели, значит), Кудрявцевы и Талочкин (в жопу пьяный), Ерофеевы и прочие латиноамериканцы, один из которых пьяный сказал, что у Бори Козлова глаза элефанта, на что наш великий художник обиделся, а зря.

Б.Н. привез из Прибалтики отличнейшую работу. Грандиозную, гениальную, великую. Это колоссально! Эпохально, право слово! Умница наш единственный художник. К слову сказать, по сообщениям в жопу пьяного Л.Т., вчерась Харитонов с Плавинским тоже запили.

Братик мой длинноволосенький, не забывай меня печального и похмельного, почаще одаривай золотыми своими письмами.

Крепко целую тебя

Миша

P.S. По только что поступившим сообщениям, Урусов все ще ищет бабу себе.

Получила ли Люшенька мой раешник?