Покупатель – хуже зомби

Прежде чем реагировать, стоит осмыслить суть и природу того, на что тебя провоцируют реагировать.

Осмыслить суть – означает определить место предлагаемого тебе объекта-субъекта в иерархии ценностей и приоритетов (по вертикали) и контексте (по горизонтали).

Тут же станет понятно, что каждый объект-субъект – всего лишь ничтожное звено в цепи дурной бесконечности. Поэтому не заслуживает слишком активной и бурной реакции. Максимум – легкого знака внимания.

Человек становится экспертом в той или иной области, когда до него доходит, что перед ним – однородное пространство, состоящее из субстанций, каждая из которых ничуть не «лучше» или «хуже» соседней.

После того, как неофит наконец становится полноценным «экспертом», его покупают – нанимают, ангажируют, оплачивают, чтобы он пудрил мозги сообществу потребителей, убеждая в различиях между якобы «говном» и якобы «крутизной».

На самом деле и «говно», и «крутизна» существуют исключительно в воображении зомбированных потребителей.

Современная цивилизация существует, пока зомбированные потребители находят «различия» в том, в чем нет никаких различий.

На самом деле все, что относится к материальному миру, имеет одинаковую природу и соответственно стоит одинаково. Сколько – вопрос общественной договоренности.

Можно договориться, что вообще ничего не стоит. Все – бесплатно, даром. Коммунизм.

Правда, тут же взбунтуются «предприниматели». Как так – бесплатно? А на чем мы будем делать деньги?

Я, как социалист-утопист, верю, что когда-нибудь придет время – и все вещи и явления материального мира взбунтуются и сбросят маски в виде разных там «стоимостей» и «цен».

К сожалению, не знаю, каков будет сценарий Революции Вещей и Их Потребителей. Возможно, обойдется малой кровью.

Да-да, я ни секунды не сомневаюсь, что всякие там «стоимости» и «цены» – всего лишь маски, которые надели на вещи ловкие и хитрые «предприниматели».

Типа как время и пространство – всего лишь наиболее удобная и оптимальная для нашего сознания форма воспринимать самих себя в системе метафизических координат.

Уверен, что будущее мироустройство наконец избавится от бирж, аукционов и торговых точек.

А главное – от посредников.

Убери посредника – и многое прояснится. Возможно, не до конца, но половина масок будет сброшена.

Прежде всего по той причине, что человечеству уже смертельно осточертело притворяться и как дети играть в «продавцов и покупателей».

Все давно устали от бесконечного обмана, в который нас вовлекли, и хотят жить реальной, настоящей, естественной жизнью.

Пора начинать.

Чем бесполезнее мои попытки вырваться из безысходной нищеты, тем отчетливее приходит понимание, что законодательно-конституционное обоснование апартеида, причем не расового, который в свое время сформировался в Америке и в некоторых странах Африки, а социально-имущественного – как способа раздельного существования бедных и богатых – самое оптимальное разрешение сегодняшней ситуации в России (и в первую очередь в России), где социальное расслоение достигло настолько кричащих противоречий, что требует принятия соответствующей законодательной базы.

Куда бы не обращался умный, одаренный, но бедный человек, находящийся внизу социальной лестницы, с предложением любых услуг – интеллектуальных или физических – он везде встречает отказ – причем основанием служит исключительно пресловутая «бедность», которая и превращает человека в изгоя. Не секрет, что все вакансии – от руководителя аппарата президента или директора компании до дворника, почтальона и сантехника – сегодня заняты исключительно людьми либо откровенно богатыми, либо как минимум зажиточными и с достатком.

Сколько раз я приходил в конторы, где якобы «объявляли набор трудящихся», исподволь выведывали мое «имущественное положение» и, убедившись, что я влачу полуголодное существование, посылали куда подальше. Их логику можно понять. Если я – галимый лузер, мне нельзя доверять даже самую непрестижную работу. Недаром гастарбайтеры держатся и ведут себя чуть ли не как олигархи – вальяжно и с достоинством. Во всяком случае строят из себя успешных, состоявшихся людей. Постоянно смеются, поют песни, юморят. Я как несостоявшийся «пролетариат» тысячу раз уходил из «работодательных» контор со зреющими гроздьями гнева в сердце. А сколько таких, как я.

Идеология социального апартеида, принятая как конституционная норма, поможет раз и навсегда снять проблему социальной напряженности.

Однако необходимо соблюсти главное условие. Законодательное определение апартеида должно сводиться не к тому, что бедные ездят на общественном транспорте, а богатые – на тачках. Нет, в конституции необходимо четко и однозначно прописать принципиально новую норму (статью), окончательно решающую проблему размежевания бедных и богатых. Умному должно быть недвусмысленно отказано в праве быть бедным и голодным. Соответственно «умный бедный» автоматически лишается права на занятие даже минимально оплачиваемой вакансии.

Соответствующую статью закона (или конституции) нужно сопроводить комментарием, что данная норма трактуется исключительно в том смысле, что если бедный считает себя умным, он обязан покончить жизнь самоубийством. В противном случае он объявляется вне закона, и каждый богатый имеет право пристрелить «бедного умного» как бешеную собаку.

Необходимость таких пусть даже на первый взгляд излишне жестких норм назрела давно. Наличие в государстве «умных бедных», например, способно помешать программе модернизации, на которую сегодня сделала ставку власть. «Умный бедный» потенциально, в силу своего интеллекта станет претендовать на место в открывающейся иерархии вакансий и тем самым создаст опасную конкуренцию состоятельным людям и членам их семей – в первую очередь, конечно же, наследникам.

Для того, чтобы не возникло ненужных юридических проблем с нейтрализацией «умных бедных», и необходимо срочно ввести и – главное – узаконить в России режим социального апартеида.

В случае принятия такого закона лично я бы не задумываясь и нисколько не рефлексируя ушел из жизни на вполне «законных» основаниях, списав грех своего самоубийства на власть. Поскольку никакой иной перспективы у меня, к сожалению, нет.

Зацепила разгорающаяся полемика по поводу хипстеров, богемы, права Художника на изнасилование.

Как говорится, накатил – и не могу молчать. Как-никак считаюсь экспертом по богеме. Кто как не я. Если отыщутся другие претенденты – охотно сойдусь в схватке. Как Проханов с Познером.

Начнем с того, что богема всегда считалась самой безопасной территорией мира в целом и России в частности.

Территорией любви. Ближе всего к идеологии богемы – идеология хиппи, детей цветов.

Богемный чел ребенка не обидит.

Территория богемы – как монастырь, где трудно представить, что невинную девушку, ищущую защиты и пристанища, станут насиловать. Хотя в современном скотском и деградировавшем мире, как мы видим, всякое возможно.

В богеме 60-х – 70-х любая невинная и беззащитная девушка автоматически оказывалась под покровом высших сил – людей более сильных в интеллектуальном отношении, обогащенных метафизическим опытом, философскими знаниями, творческих, бывалых, искушенных, повидавших виды, поимевших тьму девушек, которые отдавались им (нам, мне) абсолютно добровольно, по зову сердца.

К тому же у каждого короля богемы было одновременно по 10-15 фанатично преданных ему любовниц, готовых по первому требованию мчаться куда угодно и делать все что вздумается кумиру.

Какому королю богемы в такой ситуации придет в голову мысль кого-то «насиловать».

С другой стороны, богема – палка о двух концах. Конечно, ее обитатели – люди далеко не нравственные, скорее – порочные. Использующие для соблазнения и завлечения в сети порока разные методы, которые сегодня в тех же Штатах квалифицируются как тоталитарные в смысле психологического давления и воздействия. Но все равно никому из художников и артистов не пришло бы в голову кого-то «изнасиловать».

Насиловали – не люди богемы, а дети номенклатуры. Привозили на дачу на Николиной горе, насиловали и убивали. Сколько примеров, случаев. А потом переводили стрелки на нас.

Богема – братство, которое заведомо отвергало насилие как способ достижения цели – тем более сиюминутной и связанной с удовлетворением похоти.

Ну – пудрили мозги. А кто не пудрит. Я, например, не считаю интеллектуальное соблазнение – грехом.

Так что если «художник» насилует – он никакой не художник, а бизнесмен хуев. И нет у него за душой миллиона влюбленных в него девушек.

Насилуя, он расписывается в собственной несостоятельности. Доказывает, что он – всего лишь обитающий на Николиной горе номенклатурный насильник, который при разоблачении не нашел ничего умнее, как орать, что он – богема и поэтому «имеет право».

Богема – в идеале, которого она достигла в Москве 60-х годов, стала территорией, где ночевали все кому не лень. Куда приходили абсолютно невинные девчонки после конфликтов с родителями, причем приходили именно в поисках безопасного ночлега, который мы (я, мои единомышленники) в первую очередь гарантировали любой девушке – как в монастыре.

Обычно, чтобы девушка «со стороны», из другой среды, не готовая к вобогемливанию стала твоей, я или мои братья по разуму долго, даже может быть в течение нескольких недель или месяцев пудрили ей мозги, что-то там доказывали.

Впрочем, пудрить мозги особо не приходилось. Мы просто показывали девчонке нашу жизнь во всей ее красе. После чего она либо оставалась, либо уходила. И никто никого не удерживал.

К нашей чести и чистоте богемного братства, большинство девушек оставались (отдавались) сразу и по доброй воле.

Потому что находили в нас свой идеал Свободной Жизни.

Не хотелось бы культивировать распри, но «художники» (а каждый художник – автоматически принадлежит к Святому Богемному Братству), которые дискредитируют идею нашего Ордена, насилуя девушек, должны нести более тяжкое наказание, чем «обычные» граждане – как предлагают поступать с ментами или священниками, посягнувшими на устои своих сообществ.

Безжалостно уничтожать тварей в зародыше.

Потому что Орден – единственная святыня, которая у нас осталась и за которую стоит держаться и охранять ее чистоту.

Впрочем, я давно и безнадежно отстал от жизни – у вас сегодня совсем другая ситуация, и я вовсе не претендую на истину в последней инстанции, а всего лишь высказал свое мнение.