Сегодня вечером Илюша запросился в кино. В ближайшем от дома «Баку» из «детского» шла только «Алиса». Поинтересовался в компе, и показалось, что для 4 лет рановато. Типа не поймет и после первых кадров запросится на улицу. Выброшенные деньги. Однако ребенок продолжал канючить хочу в кино.

Я его вожу, причем достаточно часто, на полнометражные американские мультики.

Поскольку выбора не было, мультики нигде поблизости не шли, решил рискнуть и повел его на 20.00. Правда, на всякий случай предупредил, что идем на взрослый фильм. Вопреки ожиданиям ребенок высидел весь сеанс, хотя к концу немного ерзал.

После фильма сказал, что больше всех персонажей ему понравился дракон.

Мне же «понравился» дизайн и спецэффекты. Сделано по-настоящему «красиво». Выше всех похвал. Заметно, что Голливуд все увереннее отдает предпочтение дизайну и спецэффектам, не жалея миллионов на технологии. В чем ему, не сомневаюсь, нет равных.

В политкорректном обществе проще снимать сказки про борьбу абстрактного добра с не менее абстрактным злом, чем «реализм». Еще ляпнешь что-то, что кто-то сочтет оскорбительно-неполиткорректным.

После фильма подумал, что Илюша – счастливый, получил удовольствие. А что сегодняшний кинематограф способен дать взрослому, умственно развитому человеку XXI века?

Неужели сегодня кто-то получает «удовольствие», смотря «художественный фильм»?

Понятно, почему получил «удовольствие» 4-летний мальчик. Для него и покататься на трамвае – удовольствие. Способ познания мира.

Но в зале сидели люди, давно преодолевшие пубертатный период.

Что побудило их выйти из дома и купить билет?

Вспомнил, по каким причинам в свое время ходил в кино я.

Во-первых, конечно, чтобы заниматься любовью на последнем ряду.

Во-вторых, чтобы быть в курсе того, что происходит в свободном и цивилизованном мире – в самом широком смысле. От образа жизни до тенденций в моде и искусстве.

В-третьих, чтобы позлорадствовать, насколько совок отстал от свободного и цивилизованного мира.

Сегодня заниматься любовью в кино – мне как-то не по возрасту.

Насчет следить за происходящим в мире – то кино перестало быть «окном в мир» еще в прошлом веке. В том числе и окном в современное искусство и шире – современную мысль. По кино вот уже как минимум полтора десятилетия нельзя судить о процессах, происходящих в искусстве и интеллектуальной жизни. Более того, по сборищам кинозвезд уже невозможно отслеживать последние фишки фэшн-дизайна.

Соответственно пункт «в-третьих» (насчет «злорадства» по поводу того, куда мы катимся) тоже отпал само собой из-за очевидности происходящего. Да и, если честно, чем старше, тем меньше тянет «злорадствовать».

Так кто и по какой причине «увлекается» кино?

Охотно допускаю, что молодежь ходит в кинотеатры, чтобы, как и я в молодости, заниматься любовью на последнем ряду.

А люди, вышедшие из пубертатного периода?

Чтобы, как 4-летние дети, «познавать мир»?

А то они мало о нем знают.

А если кто не знает, то таким никакое кино уже не поможет.

Мы со Славиком сидели в комнатенке его родителей перед чудом уцелевшим КВНом с линзой и, попивая молдавский «Фокушор», смотрели, как ветераны Вьетнама швыряли пурпурные сердца на ступени Капитолия.

– Они – предатели, – мрачно сказал Славик. – Не верится, что такое происходит в Америке. Теперь предательство станет нормой, и весь мир покатится по наклонной. Остается поверить советским комментаторам, что Запад загнивает.

– Америка выкрутится, – приободрил его я. – Кто-кто, а они умеют из любого негатива извлекать позитив. Разве Дженис не прекрасна? Если бы так много людей не протестовало против войны, кто знает, что послужило бы источником Ее Вдохновения. Да и в нас с тобой не влюблялись бы волшебные хиппушки.

С тех пор я всегда знал, с чего началось Великое Предательство.

Сегодня ночью Славик меня навестил и сказал, что скоро мы увидимся.

Я предложил проверить, подошел к стеллажу, взял с полки колоду карт, перетасовал и бросил на стол верхнюю.

Туз пик уперся острием прямо мне в сердце.

– А ты сомневался, – улыбнулся Славик.

Мне стало легко и спокойно – впервые за долгое время.

– Особо не радуйся, – засмеялся Славик. – Туз пик означает еще и глухой запой.

– Одно другому не помеха, милый, – потрепал я его по голове.

Славик обнял меня и задорно запел прямо над ухом:

– Я все равно паду на той.

– На той единственной Вьетнамской, – подхватил я.

– МакКейн и Керри в пыльных шлемах склонятся молча надо мной, – пели мы вместе.

Девчонка становится женщиной в тот момент, когда она требует от мужчины не кайфа, а «лекарств», подпитывающих ее организм.