Будущее принадлежит утопистам. Вечная современность – собственность тех, кто ее изменяет. Единственное престижное и достойное занятие обитателей вечной современности – ускорять перемены. Те, кто ускоряют перемены, приближают высшую стадию вечной современности – вечную актуальность, где изменения происходят так стремительно, что разум не в состоянии понять, что происходит. Вечная актуальность организует и направляет мироустройство вечной современности в качестве идеала и эталона.

Будущее достигается с помощью интеллекта. Эрудиция (креатив) – инструмент вечной современности. Инстинкт – способ восприятия вечной актуальности. Избавившись от будущего, мы освободили себя от диктатуры интеллекта. Отныне все «последствия» перешли с ментально-онтологического уровня в плоскость гедонистики.

В переходный период от вечной современности к вечной актуальности любые изменения лишаются положительного или отрицательного вектора. Синтез инстинкта и эрудиции, а тем более в отсутствии вектора, рождает актуальное сознание, которое отличается от обыденного тем, что в его оценочной функции отсутствует моральная составляющая.

Актуальное сознание оценивает происходящие вокруг изменения исключительно с точки зрения позитива и негатива, где позитив означает комфортно, круто, супер, кайфово, а негатив – отстойно и дискомфортно. В вечной современности все изменения происходят не в результате столкновений позитива и негатива, а в виде чисто количественных увеличений (прироста, прибавления) или уменьшений (отъема, изъятия, нехватки). Кайфа много не бывает. Не многовато ли будет. Рассержусь – мало не покажется. Самому мало.

Каждое изменение проверяет нас на вшивость – насколько мгновенно мы готовы его воспринять, переварить и перейти к следующему. Переваривая очередное изменение, каждый из нас меняется сам – подтверждая личное право пользоваться благами вечной современности. Чем большее количество происходящих вокруг изменений «потребляет» сознание за единицу времени, тем оно актуальнее. Для актуального сознания не существует изменения, которое оно не могло и не стремилось бы переварить.

Сознание, не способное и не жаждущее переварить хотя бы одно из происходящих изменений, называется отстойным. Отстойность сознания манифестирует его несоответствие вечной современности и тем самым лишает отстойный экземпляр права на причастность к благам цивилизации.

Причастность к благам цивилизации выражается в первую очередь в праве на оценку чего-либо. Отстойный экземпляр не имеет права на оценку – как и вообще права голоса. Если у отстойного экземпляра есть трибуна для выражения своего мнения, значит, общество, в котором он обитает, ущербно, неполноценно и нелегитимно.

Слишком многие мои соотечественники и современники считают, что достаточно что-то «улучшить» – и русская жизнь станет земным раем. Они радуются, когда «добро» торжествует, а «зло» наказано. Например, плохого милиционера выгоняют с работы, а хорошего награждают именными часами. А что делать таким, как я, которые не верят, что в сегодняшней России можно, а главное – нужно что-то улучшать.

Продвинутые люди ставят вопрос шире. Есть ли вообще смысл тратить время на такое душеспасительное занятие, как отмывание до бела черного кобеля. В зависимости от ответа каждый относится либо к ихним, либо к чужим. Ихние – профессиональные оптимисты. Перед ними открывается поистине безграничный простор для повседневной кропотливой работы. Они свои на празднике жизни. Им даже предлагают влиться в президентскую команду инноваторов.

Чужие – они и есть чужие. Бурлящий вокруг праздник жизни – не для них. Наш удел – вечный нигилизм и злопыхательство. Власть права, когда предпочитает держать чужих подальше от себя. И правильно делает – мы ведь не верим ни в какие «инновации».

Мы вообще считаем, что нет ничего бессмысленнее, чем жаловаться советской власти на советскую власть. Или наказывать майора Евсюкова. Грешно наказывать людей за то, что они в рамках системы выполняют свою работу более добросовестно, чем их коллеги. Олигарх более добросовестно не платит налоги. Милиционер более добросовестно применяет оружие. Продавец более добросовестно обвешивает. Политтехнолог более добросовестно пудрит мозги. Зато нет ничего надежнее для системы, чем люди, которые добросовестно выполняют свой долг.

Добросовестность вообще дорогого стоит, поэтому покрывает любые издержки. Наказывая добросовестных, власть рубит сук, на котором сидит. Не был бы я вечно чужим, то 4 ноября вышел бы на какой-нибудь патриотический марш с лозунгом: Власть, кончай лицемерить. Отпусти всех добросовестных на свободу.

Один запрет спешить сменить другой, дав передышку в полчаса. Яндекс закрывает раздел популярных записей в соцсетях – единственный неподцензурный источник, из которого рядовой пользователь интернета мог узнать о беспределе власти. Якобы в топ стали выводить за деньги, которыми не делятся с Яндексом.

Яндекс можно понять. Кому в наше меркантильное время хочется выглядеть лохом. С другой стороны, уж больно органично вписывается запрет на правдивую информацию в общую тенденцию урезания всего неподцензурного.

Еще более трагичны поправки в УК, призванные избавить власть от последних конкурентов в лице воров в законе. Криминальный мир – сакральная территория. Как любое государство в государстве – богема, церковь, творческая интеллигенция, сексменьшинства, диссиденты, мистики, цыгане, физики, лирики (какое-то из братств наверняка упустил).

Классическое государство, заинтересованное в собственном развитии, старается сделать так, чтобы все «внутренние государства» сосуществовали в гармоническом взаимодействии. Ограничивая аппетиты каждого (чтоб не забывались – на то оно и государство), идеальная власть не позволяет ни одному из них распасться, прекратить существование, уйти в небытие. Мало-мальски вменяемые лидеры интуитивно понимают, что каждое сообщество вносит в общую симфонию свою мелодию свободы.

Как только государство начинает деградировать в тоталитаризм, оно берет курс на истребление «инакомыслящих», каковыми оказываются все выбивающиеся из генеральной линии. Даже совок был вполне снисходителен к диссидентам. Гнобил в разумных пределах, сохранив своих будущих могильщиков в целости и сохранности. Даже Сталин несмотря на все «ликвидации» не отважился покуситься на сакральные основы воровской вольницы.

По сравнению с «достижениями» режима за минувшее десятилетие весь совок с его кровавой историей выглядит детским садом. Уничтожены все, кто мог влиять на умы. Богема, интеллигенция, люди поиска. Сведено к нулю влияние на общественную жизнь диссидентов. Церковь превратили в Черкизон.

Сопротивлялся только криминальный мир. Как ни парадоксально, зона до сих пор оставалась для государства территорией свободы и справедливости. Русский народ относится к воровским авторитетам с пиететом, потому что в России не принято зарекаться от тюрьмы. А уж если посадили, вся надежда – на покровительство смотрящих.

Принятые поправки в УК, гарантирующие 15 лет только за один факт коронации (максимум – пожизненное), обнажают всю ущербность и закомплексованность российской государственной машины. Наказание явно не соответствует «преступлению». Воры в законе – не убийцы. За что 15 лет? Только за то, что помогают выживать за колючей проволокой. К тем, кто выполняют гуманистическую миссию, в нормальных государствах принято относиться лояльно и с пониманием.

Тяжесть расплаты за звание воровского авторитета можно объяснить только истерикой диктаторов перед последним не сдавшимся антисистемным бастионом. Если воры в законе в результате гонений утратят свое влияние, сотни тысяч зеков обречены остаться беззащитными перед ментовским беспределом во всей его российской красе.

Кто сидел – подтвердит. Все молитвы в ожидании этапа сводятся к одному. Не дай Бог попасть на красную зону. Похоже, скоро все на ней окажемся – даже без всяких приговоров. Кремлю явно не терпится превратить в красную зону всю Россию.