Чем дальше, тем меньше власть и Система заинтересованы в Первом Мая – самом антисистемном из всех праздников. Сделано все, чтобы люди забыли его суть. Молодое поколение вообще уверено, что доброе правительство подарило свободный день, чтобы дать народу возможность выпить в честь наступления весны.

Между тем Первого Мая первичен по отношению к Седьмому Ноября. Не сияла бы на горизонте Мечта о Свободном, Освобожденном Труде – не было бы метафизического стимула умирать во имя Революции.

Первое Мая – праздник праздников и торжество торжеств для всех Людей Свободы. Потому что Освобожденный Труд – основа метафизики Революции, Ее основополагающая идея и движущая сила. Освобожденный Труд не имеет ничего общего с работой, превращающей Человека, Личность в товар, который покупается и продается.

Человек работающий не имеет права называться Человеком Свободы. Он – всего лишь домашняя скотина, которую ее хозяин использует ради личного обогащения и удовлетворения своих «потребностей». Причем хозяином может быть кто угодно – Система, государство, корпорация, капиталист, «мелкий предприниматель», даже сам работающий, если он работает «на собственный карман».

Первого Мая – единственный день в году, когда Люди Свободы получают импульс и стимул вспомнить о своих метафизических первоосновах и выпить за вечный идеал Сопротивляющихся Системе и диктатуре денег – Освобожденный Труд.

Любое совковое искусство всегда делалось исключительно «для народа», поэтому считалось товаром широкого потребления, который нужно продать. Как известно, не обманешь – не продашь. Началось чуть ли не с «Броненосца «Потемкина». Убедившись, что колясочка работает, насквозь лживую агитподелку объявили шедевром мировой кинематографии.

«Классики советского искусства» быстро сообразили, что главное – вмастить. А там уж партия раскрутит, дав народу установку, что такое хорошо, а что такое плохо. Чтобы пипл хавал, пропаганду и агитацию замаскировали под «правду жизни». «Дело было в Пенькове» и «Весна на Заречной улице» вышли из Станиславского с его «общедоступным».

«Как в жизни» подразумевало выжать слезу. На худой конец комок в горле. Разбередить душу. Спровоцировать комплекс неполноценности перед величием свершений. Слезы объединяют нацию прочнее, чем смех. Смирись, гордый человек. Богатые тоже плачут. Завтра будет лучше чем вчера.

Сколько себя помню – все мои собутыльники по ВТО, ЦДЛ, Домжуру, когда речь заходила о «творчестве», оценивали успех исключительно с точки зрения рыдал ли народ. Остальное вторично – разумеется, за исключением гонораров и публикаций в прессе. Эталоном считалась телевизионная передача «От всей души». Там тонула в слезах и соплях вся студия, а вместе с ней вся страна. Мастеров сцены и слова вызывали в идеологический отдел ЦК и наставляли: «Вот как надо работать». Отсюда поголовный и неискоренимый цинизм творческой интеллигенции по отношению к потребителю.

Все советское искусство основано на эксплуатации условных рефлексов, которые мастера культуры сами же и выпестовали в массах. Если показывали «Весну на Заречной улице», вся страна таяла и вздыхала: «Жизненный фильм». Про комедии обычно отзывались снисходительно: «Так, пустяк». Хотя и то, и другое смотрели с одинаковым упоением.

Пока не пришел западный кинематограф, который слил всех «Девчат» в канализацию. Исключением не стало даже так называемое искусство шестидесятников с его «Современниками», Эфросами и «Таганками». Те же яйца, только в профиль. Просто за потребительский эталон брали не рабочего и колхозницу, а тех, кто социально ближе – типа среднестатистической учительницы русского языка и литературы средней школы Москвы и Ленинграда.

Тенденция оказалась настолько продуктивной, что ее взяли на вооружение идеологи путинской Реставрации. Достаточно было перенести действие сериалов из Пеньково и с Заречной улицы в интерьеры рублевских особняков. А так все по тем же лекалам. Девчонок жалко. Мужики вокруг – одно говно.

Тема раскрашивания вызвала массовый испуг, граничащий с паникой. Вдруг придет добрый волшебник и раскрасит окружающий мир во все цвета радуги. Не иначе как боятся посягательств на свой привычный черно-белый, а точнее черно-серо-красный совок. Неспроста громче всех истерят и негодуют коммунисты.