Где-то с неба сходит благодатный огонь. А у нас сочится какая-то дрянь. До недавних пор пасхальное воскресенье в наших широтах считалось первым днем лета. После него уже не носили ни пальто, ни плащей, ни курток. На крестный ход в Брюсовском переулке святая московская богема всегда собиралась без верхней одежды.

Сегодня Пасха обычный осенний день – дождливый и холодный. Святой московской богемы больше нет. Собираться не с кем. Надо же так прогневить Господа, что Он лишил вас, а заодно и нас, главного праздника.

Людей разъединяет в основном отношение к истории – процентов на 99,9. Если бы не было истории, всем стало бы проще и комфортнее. Люди наконец избавились бы от комплексов и предрассудков, связанных с «грузом прошлого» и его оценкой. Правда, остаются гены, от которых так просто не избавишься. Но генетической предрасположенностью к «политическим убеждениям» обладает крайне незначительное число людей – не больше, чем 0,1%.

Ради того, чтобы примирить 99,9% соотечественников, было бы целесообразно укоротить историю. Но не на тысячу лет, как сделали Фоменко и Носовский, а полностью ее отменить. Я бы засекретил все исторические документы и ввел в УК статью, запрещающую любые упоминания и обсуждения в СМИ, учебниках истории, литературных источниках, а особенно в интернете всего, что происходило раньше сегодняшнего – в крайнем случае вчерашнего дня. Градус доброты в обществе быстро поднялся бы выше самой высокой отметки. Все бросились бы друг другу в объятия.

Конечно, для таких масштабных экспериментов нужна совсем другая власть. Но мечтать же не вредно.

•

С некоторых пор полностью исчезло искусство превращать в мистерии или хотя бы в незатейливые перформансы поворотные события собственной жизни. Радостные или трагические. Все совершается по шаблонам, по набившим оскомину ритуалам. Спрашивается, зачем вообще суетиться и отнимать чужое время, если не можешь удивить даже близких людей. Пора смириться с мыслью, что праздников больше не будет, и прекратить ходить на похороны.

•

Разговлялся и одновременно смотрел трансляцию пасхальной литургии. Бросилось в глаза, что самое человеческое и даже одухотворенное лицо у патриарха. Остальные – разъевшиеся рыла, рыла, рыла, рыла. Бесконечные рыла. У всех бегающие вороватые глаза. И у мирян в храме, и у духовенства.

Огромное количество до неприличия разжиревших теток. Совсем нет молодежи. Буквально ни одного человека. Только совсем маленькие детишки, которых привели родители. Судя по их смиренному, безропотному поведению и равнодушному, отсутствующему взгляду, скорее всего зомбированные воспитанники православных детских садов.

Классический официоз. Не праздник, а мероприятие, приуроченное к очередной совковой годовщине. Кругом охрана и кордоны. Нечистых не подпускают к чистым – несмотря на то, что Пасха – праздник единения всех православных. Путин без супруги. Но у него есть оправдание, что по протоколу только президент обязан быть с супругой.

Главное, что впервые крестный ход шел с незажженными свечами. Что-то новенькое. Спрашивается, зачем нести свечи, если они не горят. Если боялись ветра, то прежний патриарх всегда нес горящие свечи, даже на ветру и во время дождя, и не боялся, что их задует. Они и не гасли – даже при сильном ветре. Чему я, кстати, всегда удивлялся.

Поневоле напрашивается вывод, что нам, православным, посещать торжественные заседания политбюро по случаю очередной годовщины воскресения товарища Христа как-то непристойно. Куда приятнее разговляться в узком семейном кругу на родной кухне.

В сущности всю жизнь я только и делал, что искал Христа. В 1961 году я нашел Его в московской андеграундной богеме и подружился с Ним на вечные времена. Он – классный пацан. И аристократ, и демократ. Такой, как я. Мы с Ним одной группы крови.

Спустя годы я понял, что мои боги – мои друзья. Вопреки обстоятельствам считаю так и сегодня. Поэтому меня до сих пор можно считать хлыстом, уверенным или по крайней мере надеющимся, что он по-прежнему плывет в рай на корабле, до отказа набитом московскими балбесами и распиздяями.

Конечно, давно нет ни рая, ни богемы, ни корабля, ни нашего эзотерического ордена. Зато сам процесс плавания уж точно всегда со мной.

•

Читаю на разных сайтах про юбилей Пугачевой. Так настойчиво навязывают, что поневоле задумаешься. Вроде бы прожил с ней параллельную жизнь, и всю дорогу мне ее всеми силами пытались внедрить в подсознание как наше все. Но она меня так и не зацепила. Прежде всего потому, что до Пугачевой успел увидеть и прослушать все, что на тот момент существовало на мировой эстраде. Даже не хочется называть имена. У меня был магнитофон с лучшими записями.

Мне посчастливилось расти и воспитываться в элитарной среде, где с детства внушали, что все «заграничное» заведомо «качественнее», чем советское, то есть отечественное. Плюс, конечно, генетика. В 1950 году отец привез из Швейцарии всего Лещенко. Несколько десятков пластинок. В нашем доме его крутили на патефоне, а потом на радиоле чуть ли не круглосуточно.

Позже, в Ростове-на-Дону, куда меня в детстве периодически отправляли к родственникам, я не вылезал с толчка, где покупал пластинки на ребрах с подайте ручки нежные и слова приветливы пламенные трепетные губки, и из молодежных компаний, где их слушали и воспринимали как руководство к действию. Позже я понял, что в детстве меня круто инфицировали дендизмом. Все остальное по большому счету прошло мимо.

Тема отечественного кино, театра, эстрады возникала в моем детстве только когда отец заводил очередную любовницу из соответствующей среды и брал меня с собой, когда возил ее в рестораны или дома отдыха. Исключением, конечно, стала русская литература, которую я по совету своего отца жадно поглощал. Считаю ее самой убойной. От Гоголя, Сологуба до Платонова, Мамлеева и Пелевина. Мое, родное, генетическое.

Сыграло роль и то, что все миллионы девчонок моей юности вообще не признавали русскоязычной культуры. Вспоминаю некоторые эпизоды и до сих пор стыдно. В 1960 году, когда появился Окуджава, я назначил свидание одной продвинутой подружке, дочке какого-то функционера из ЦК КПСС, с которой познакомился в «Звенигородке». Решил ее удивить и напел ей что-то типа про синий троллейбус. Она пронзила меня ненавидящим взглядом, процедила сквозь зубы страшные слова я думала, что ты человек, а ты совковое быдло, повернулась и ушла. Больше я ее не видел. С тех пор зарекся цитировать своим девчонкам что-то русскоязычное.

В 1961 году я познакомился с Леней Талочкиным. Он посвятил и погрузил меня в Другое искусство, и с тех пор весь совок окончательно перестал для меня существовать. В 70-е Сашка Жигарев до того, как появилась Пугачева, подсадил меня на Марылю Родович. По сравнению с Ней Пугачева всегда казалась мне жалкой побирушкой. До перестройки советская «эстрада» для меня ассоциировалась с Тарапунькой и Штепселем и Шуровым и Рыкуниным. Поэтому я ей брезговал.

С течением времени понял величие Ободзинского, которого считаю лучшим после Лещенко (по времени, а так они абсолютно на равных). В Магадане постоянно общался с Козиным, который укрепил меня в ощущении, что я на правильном  пути. Поэтому не то что бы я не люблю Пугачеву и призываю с ней бороться. Просто ей не посчастливилось стать частью моего кругозора.

После перестройки подсел на Ласковый май и Таню Буланову, которые пленили лещенковским дендистским началом. Сейчас, конечно, от Тани ничего не осталось. Все растеряла. Понятно, что всех продюсеров и стилистов моль поела.

Сразила наповал предтеча новой искренности Чичерина. Кап-кап ниточка от края до края. Вообще нечто зашкальное. Мечтал с Ней пообщаться, тем более нашлось много общих знакомых, которые обещали устроить интервью, но так и не получилось. Кого бы еще вспомнить. Агузарову, само собой. Вот уж кто Абсолютно Божественная. Какая там Пугачева. Как говорили при советской власти, в подметки не годится.

Что касается дня сегодняшнего, то полностью полагаюсь на Костю Меладзе. Он однозначно единственный и все делает предельно точно – насколько возможно в существующем русскоязычном контексте. Приходько – вынужденный выбор. Альтернативы действительно нет. Настя на сегодня что и говорить лучшая. Хотя и безликая. В сущности мало чем отличается от множества таких же смазливых голосистых телок с блудливо-смазливым взглядом. Если бы Евровидение поручили мне, я бы все-таки попробовал напоследок поэкспериментировать с Агузаровой, Булановой, Чичериной и, возможно, еще с Виагрой. Хотя бы ради того, чтобы убедиться, что поезд окончательно ушел.