Я побывал в аду. В реальном. Не на какой-то там войне или на зоне, в хосписе или где-то еще, где много страданий или унижений, и каждую минуту над тобой нависает смерть. Все перечисленное – полный отстой по сравнению с адом любви.

Вся фишка в том, что человек, побывавший, допустим, на войне, в заложниках (если, конечно, война или зона для него не земной рай и предел мечтаний – есть и такие) или в какой-нибудь там реанимации, чудом слиняв оттуда, понимает, что он оставил позади что-то гадкое, отвратительное, худшее из того, что есть и может быть. Он рассматривает то, что пережил, как худшее из зол, как трагедию, катастрофу, из которой он выкарабкался и которую ему хочется как можно скорее забыть.

С адом любви все наоборот. После него ничего не хочется забывать. Человек попадает в психическую ловушку. Ты не способен больше ни на что, кроме как круглосуточно вспоминать о том, что осталось  в Той Жизни, с Ней, в Ее Космосе, который был Вашим Общим Космосом.

Все знания и опыт, которыми ты обогатил себя в аду любви, здесь, среди людей, абсолютно бессмысленны, они не применимы ни к чему, лежат мертвым грузом, разлагаясь и пожирая твои мозг и душу изнутри.

Рано или поздно жизнь ставит человека в ситуацию, когда ты или погибаешь, исчезаешь или наоборот – получаешь шанс начать жить сначала, пусть даже с нуля. Ад любви не оставляет такой альтернативы. Даже если после него ты остался жив, ты лишаешься малейшей надежды хоть что-то начать сначала. Потому что для тебя перестает существовать все на свете – даже Та, Которую ты вывел из преисподней вместе с собой. Отныне для окружающих ты навсегда погружен во тьму. Ты слеп, глух, нем и обездвижен. Ты слился со своими воспоминаниями, сам стал частью того ада, среди которого еще недавно блаженствовал.

Возвращение из ада любви не оставляет тебе ни малейшего шанса заново научиться жить, постичь и познать «человеческую» логику, овладеть земным языком. Я уже никогда не пойму, чем для меня когда-то были интересны мои «друзья» и знакомые, чем одна девушка отличается от другой – мне кажется, что все вокруг, в том числе и люди, одинаково безлико.

Из ада любви возвращаются и выводят своих возлюбленных, когда пытку блаженством становится невозможно терпеть. У ваших душ больше не остается никаких резервов. Ты понимаешь, что если не вернуться, вас обоих дотла и без остатка пожрет испепеляющее пламя страсти.

Даже если тебе наплевать на себя, то Она же ни в чем не виновата.

И тогда ты из последних сил берешь Ее за руку и ведешь сквозь беснующуюся огненную пелену.

Тем самым обрекая себя на вечное одиночество.

Выпил по поводу своего дня рождения и позвонил Ей.
– У меня сегодня день рождения. Поздравь меня, пожалуйста.
Она ответила что-то типа:
– Поздравляюпошелнахуй.
И отключила мобильник.
Господи, чем я Ее так разгневал?
В сущности всего лишь тем, что я не олигарх, не имею возможности посадить Ее на яхту и прокатить по разным экзотическим странам.
Вот и вся моя вина перед Ней.
За такое, конечно, стоит послать на хуй любого – не только меня.

Лучшую московскую газету «Московский корреспондент» закрыли. Якобы временно. Не знаю. Думаю, что и сам владелец не решил, что с ней делать. Никто из олигархов сам себе не принадлежит. Доживем до понедельника. Посмотрим, что они придумают, потому что обсуждали все в ужасающей суматохе, где начальство блефовало, а подчиненные старались сохранить лицо.

Скорее всего ее снова откроют. Лет через десять и с другим руководством – менее экзальтированным и экстатичным в смысле отношения к своим журналистским обязанностям. Не исключено, что офис редакции будет в Лондоне. Лебедеву надо было сначала сто раз подумать, кому он доверяет газету. Офисному планктону или неуправляемым гениям.

Жаль. Газета была что надо. Настоящая, боевая. Она резко выделялась на общем безликом фоне. Что-то в ней было от «Мегаполиса», что-то от «Лимонки». Я назвал две лучших газеты своего времени. К обеим я был причастен. И по мере сил и возможностей старался внести в «Москор» их дух.

Мне иногда мешали, в чем-то поддерживали, но я не парился. Главное – чтобы совесть была чиста. Тем более, что работал я честно, на износ, по двенадцать часов в сутки. Мне было интересно, насколько далеко простираются горизонты. Оказалось, что они кончаются там, где начинаются.

Фишка в том, что мы как жили, так и продолжаем жить в КНДР, которая изо всех сил старается казаться чем-то вроде ГДР. Печально, что кремлевская администрация дает своим цепным псам от идеологии установку не догнать и перегнать Америку (как при Хрущеве, что подразумевало бы хоть какой-то «прогресс»), а просто создать видимость как минимум чего-то хоть немного демократичнее Белоруссии – для чего и придумывают всякие «суверенные демократии» и прочую ахинею.

Однако в КНДР люди чувствуют себя счастливее, чем мы, хотя бы потому, что из них сделали дебилов. Но Кремлю сделать из нас дебилов не удалось, у них кишка тонка. Тем не менее они упорно продолжают относиться к нам как к дебилам. И обращаются как с гражданами КНДР. Вот в чем «противоречие».

В современном цивилизованном государстве есть только один индикатор свободы – желтая пресса. Если она чувствует себя комфортно, с государством все в порядке. Если желтую прессу гнобят, то ни о каких гражданских свободах и речи быть не может. Поэтому те российские СМИ, которые сегодня пытаются выдавать себя за «желтые», пусть лучше помалкивают в тряпочку.

Но самое паскудное в закрытии «Московского корреспондента» – оставление в опасности людей, противостоящих системе. Таких, как, например, Айгуль Махмутова. Мы были единственным изданием, которое хоть как-то информировало «прогрессивную общественность» о беспределе, который с ней творят. Она написала письмо Лужкову, где подробно рассказала, как над ней издеваются. Письмо можно было прочитать только на сайте «Москора». Теперь даже сайта нет.

К нам в редакцию каждый день приходили несчастные, опущенные лужковской властью люди. Они рассказывали о циничном произволе ментов и чиновников, от которых кровь стыла в жилах даже у видавших виды журналистов, специализирующихся на правозащитной тематике. Мы в меру сил писали об их трагедиях, тем самым поддерживая хотя бы морально и открывая читателям глаза на то, что творит с ними власть. Куда теперь идти униженным и оскорбленным? В журнал «Гламур»?
Господи, спаси и помилуй Россию, которая давно потеряла всякое право на существование.

Великий Александр Бовин иногда между делом, когда они выпивали с моим отцом, а они были хорошими приятелями и коллегами, когда я оказывался рядом, между делом давал мне незатейливые уроки журналистского мастерства. Однажды он сказал мне. Мол, если хочешь, чтобы твой материал прозвучал убедительно, задай себе и читателю ключевой и сокровенный вопрос. Кто в конкретном случае, который ты анализируешь, выдержал экзамен на политическую и гражданскую зрелость и вообще состоятельность. И ответ дай в статье. Читатель крепко задумается. А материал в любом случае удастся.

Вот я и спрашиваю. Кто в случае с закрытием газеты «Московский корреспондент» выдержал экзамен на политическую зрелость? Владимир Путин? Александр Лебедев? Журналисты «Москора»? Или Алина Кабаева?