По данным ВЦИОМ, опубликованных в «Известиях», 70% граждан России считают высшей ценностью, смыслом существования и целью жизни собственный дом, счастливый брак и высокооплачиваемую работу.

Итак, свершилось. В России окончательно и бесповоротно восторжествовал протестантский подход. Поэтому православие (как единственная «по идее» противостоящая власти денег сила) поневоле рано или поздно, но быстрее, чем мы думаем, полностью изменит свою идеологию (хотя внешне останется таким же) и органично впишется в ценности общества потребления. Впрочем, для не знающей основ и истоков «паствы» давно абсолютно безразличны теологические тонкости. К «батюшкам» народ вот уже лет десять как относится чисто потребительски – главное, чтобы освящали их имущество, крестили, причащали, исповедовали, венчали, то есть исполняли требы.

•

Путин призвал олигархов более рационально и эффективно извлекать прибыль из «национальных» (то есть их собственных) ресурсов. А между тем у нас остался один по-настоящему национальный ресурс, который еще никто не успел приватизировать. Я имею в виду самых красивых в мире русских девчонок.

Есть прекрасный способ пополнить государственную казну – ввести налог на красоту. Не секрет, что каждая красивая девчонка начиная со старших классов пользуется своей внешностью для извлечения прибыли. Причем самыми разными способами – не будем уточнять какими. Все понимают, о чем речь. А если так, то почему они не должны платить налоги? Все предприниматели платят, а девчонки нет.

Поэтому было бы справедливее, если бы каждая девчонка лет, допустим, с шестнадцати платила бы государству фиксированную сумму в зависимости от степени ее красоты и возраста.

Конечно, красота – категория преходящая. Поэтому по достижении, скажем, лет двадцати восьми девушек, как уже далеко не девушек, от налога на красоту будет целесообразно освобождать.

•

В идеале путь к свободе как личному освобождению состоит из нескольких этапов. Их последовательность примерно такая (возможны варианты и дополнения):

1. Освобождение от настроения.

2. Освобождение от эмоций.

3. Освобождение от привычек.

4. Освобождение от привязанностей (любых, в том числе и к людям).

5. Освобождение от условностей (предрассудков).

6. Освобождение от традиций.

7. Освобождение от морали.

8. Освобождение от убеждений.

9. Освобождение от культуры.

10. Освобождение от личного прошлого.

11. Освобождение от коллективного прошлого (истории).

12. Освобождение от национальной принадлежности.

13. Освобождение от других («общественного мнения»).

14. Освобождение от государства.

15. Освобождение от информационной зависимости.

16. Освобождение от понимания устройства материального мира.

17. Освобождение от понимания устройства нематериального мира.

18. Освобождение от знаний вообще.

19. Освобождение от причинно-следственных связей.

20. Освобождение от пространственно-временного континуума.

21. Освобождение от желаний.

22. Освобождение от половой принадлежности.

23. Освобождение от интеллекта (разума).

24. Освобождение от человеческого облика.

Получилось что-то вроде двадцати четырех шагов к свободе.

Один известный человек мне на днях сказал, что недавно собственными глазами видел абсолютно готовый макет первого номера журнала, который давно хотел издавать Комильцев. О его планах насчет толстого международного радикального журнала я слышал от Ильи лично. Он говорил, что вот-вот, но как всегда не хватает денег. Потом Илья уехал, я о журнале забыл, а теперь тот человек меня спросил, вышел ли первый номер, потому что он собственными глазами видел макет, который ему показывал лично Илья. Надо бы у кого-нибудь из причастных поинтересоваться, существовал ли такой макет. Потому что никто в разговорах об Илье почему-то о его журнале так ни разу и не упомянул.

 

Сегодня за обедом философствовал с коллегой о России. Чисто машинально поинтересовался, читал ли он «Хлыст» Эткинда. Мой собеседник заметил, что, конечно же, не читал, потому что все исследования, а тем более о России, за два минувших года резко превратились в прах. И поинтересовался, есть ли у меня время читать исследования о какой-нибудь крито-микенской культуре. Я согласился, что времени на такие бессмысленные занятия у меня действительно давно нет.

– Вот видишь, – подытожил мой собеседник, – а ты о каком-то там серебряном веке. Чем он актуальнее крито-микенской культуры?

Я подумал, что как же он прав, и мы в самом деле не заметили, как оказались не только в другой стране, но и вообще в другом измерении. Что и говорить, сейчас как-то даже неловко вспоминать, что тот же, скажем, «Хлыст» каких-нибудь пять лет назад казался мне актуальнейшим исследованием, а еще раньше, в детстве Достоевский – великим писателем (Господи, как же стыдно перед молодежью). И что приходится начинать жить с нуля, с начала, с чистого листа – и поэтому все лавры достанутся уже не мне, а тому, кому удастся написать на нем первое слово.

Впрочем, я безумно счастлив, что у меня хватает дендистского хладнокровия и мужества признать, что вся накопленная за мою жизнь информация, весь так называемый интеллектуальный и духовный опыт не только моего, но и всех предшествующих поколений сегодня потеряли всякий смысл и не стоят ни копейки.

Правда, в моем положении есть одно преимущество. Когда есть страстное желание освоиться в новой реальности, в новом интеллектуальном космосе, в новой системе координат, в новом контексте, то резко молодеешь душой, сбрасываешь с себя старый менталитет и обретаешь новый, то есть – рождаешься заново. Что может быть прекраснее?