Если бы временно победившие в 1991 году демократы первым делом объявили дни с 28 февраля по 2 марта национальным праздником (или хотя бы восстановили отмененное большевиками 12 марта), одно из главных русских чудес засияло бы во всем своем величии, заняв достойное место в актуальном дискурсе. Глядишь, и реставрацию унылого совка удалось бы отсрочить, а то и вовсе отменить. Но, к сожалению, никто до такого пустяка не додумался.

Сегодня о Феврале бросились размышлять все столичные гиганты мысли. Не иначе как роковая спираль завершила очередной оборот, терпение лопнуло, злость достигла критической массы, и возникла потребность снова пошаманить за Революцию. Причем, что характерно, в разнобое многоголосья не слышно чего-то такого, что вызывало бы резкие возражения. Февраль оказался таким золотым событием, по поводу которого что ни скажи – все будет в десятку. Потому что в Феврале 17-го русские звезды встали так, что смешались в кучу кони, люди, пересеклись все стихийные и конспирологические начала.

Возрождение интереса к Февралю объясняется более чем просто. Февраль с недавних пор превратился в перманентное состояние души русского интеллектуала. Мы ждем его с такой неистовостью, с какой власть ненавидит. С таким нетерпением, что спешим разглядеть черты Февраля в любых уличных беспорядках типа тех, которые потрясли Россию в 91-м и 93-м, когда точно так же «все ждали», мечтали, приближали (каждый в меру своих скромных возможностей), но никто ни к чему оказался «не готов». Поэтому народ ужасно обрадовался, когда пришел Путин и все опошлил.

И теперь приходится начинать сначала.

Февраль прельщает именно своей незавершенностью, искусственным прерыванием беременности. Потому что «если бы не большевики», родился бы ребенок, образ которого (в сослагательном наклонении) можно создавать до бесконечности, пустив во весь опор коня своего воображения. Что, собственно, сейчас и происходит.

Февраль оказался самым наглядным примером того, что Революция или должна продолжаться вечно, или ее не стоит начинать, потому что чем все кончится, известно заранее. Цель, результат – смертельные враги революции.

Февраль по большому счету был самой иррациональной Революцией в истории. Интеллигенции адски осточертело жить в политическом тупике, в который загнала Россию абсолютно бессмысленная война, сопутствующие ей неоправданные ограничения и полностью десакрализированное самодержавие. Лучшие умы напряглись, чтобы прекратить комедию. Ноосфера откликнулась – и все получилось.
Словом, совсем как сегодня. Поэтому успех гарантирован. Даже при всеобщем и полном бездействии на фоне какофонии словоблудия. Само развалится. Только бы караул никогда не уставал.

Сейчас часто вспыхивают дискуссии на тему, этично ли родителям брать малолетних детишек на антисоветские демонстрации, зная, что ментам просто не придет в голову задуматься прежде чем вмазать дубинкой по хрупкой и неокрепшей головке младенца.

Лично я своего ребенка никогда бы не стал подвергать смертельному риску – прежде всего потому что я уже в возрасте, и мой практически единственный годовалый ребенок достался мне дорогой ценой. Хотя, конечно, если бы он сам дозрел до сознательного решения, я бы его не стал отговаривать.

Но все равно такие отважные родители всегда вызывали у меня искреннее восхищение. Помню, как в шестидесятые годы я пришел в гости в одну известную диссидентскую семью. И они первым делом стали хвастаться, что их сын, которому было года два, наконец заговорил.

– Спроси его о чем-нибудь, – предложили они.

Я задумался, о чем спросить – ну там как зовут, сколько лет, или, может, что поумнее. Но пока я всего какую-то секунду думал, мама сама спросила его:

– Коленька, скажи дяде, где мы умрем.

И Коленька радостно подбежал ко мне и выпалил:

– Мы умлем на баликадах.

– Вот какие первые слова говорят современные дети, – восторженно прокомментировала мама.

Я, с утра до ночи купавшийся в антисоветчине, до того ни разу ничего подобного от двухлетних детей не слышал, и поэтому был в полном шоке. Вскоре семья благополучно эмигрировала, я с ними потерял связь, но до сих пор у меня в ушах звучат те слова младенца. И я вспоминаю их с восторгом, потому что от современных не по годам хитрожопых малолетних конформистов ничего даже отдаленно похожего, конечно же, не услышишь ни при каких обстоятельствах.

Богатые люди не похожи на нас с вами. Еще бы. Разбогатев, человек приобретает слишком многое – столько, что невозможно даже представить. Но теряет одно – индивидуальность и свободу жить так, как он хочет.

Потому что богатый человек вынужден быть точно таким же и жить так, как и все богатые люди. Иначе ему ни за что не позволят стать богатым.

Поэтому богатые люди не похожи на нас с вами, но все абсолютно одинаковые.

Или так. Если мы станем богатыми, то будем такими же, как они.

•

Ноосфере смертельно надоело то, что политтехнологи слишком много о себе возомнили. Причем тенденция преувеличивать роль политтехнологий и вообще «конспирологического фактора» (то есть политтехнологи настолько обнаглели, что приписывают себе чуть ли не смену времен года) идет исключительно из России. Думаю, что в самое ближайшее время в результате космического бунта  влияние человеческой воли на что бы то ни было будет резко снижаться, и скоро ни от кого вообще ничего не будет зависеть. Все будет происходить вопреки всякой человеческой логике.