Пьянствовал с последними знакомыми могиканами, причастными к высшим эшелонам. Между делом лишний раз убедился (кое-кто кинул в разговоре «пробный шар»), что для всех нас заведомо и навсегда установлены некие коридоры, за рамки которых нам никто и ни при каких обстоятельствах не позволит выйти. То есть время футуристов, которые мечтали, заручившись поддержкой власти, единолично оплодотворить энергетику наступающей эпохи созидания своими фонтанирующими через край идеями и тем самым распространить свое влияние на неограниченное пространство вокруг, безвозвратно прошло (именно поэтому и застрелился Маяковский). Сегодня, например, если кто-то мечтает созвать под свои знамена много молодежи, то даже если ему такая задача по плечу, он все равно должен быть готов к тому, что ему разрешат зомбировать не более установленной высокими инстанциями квоты человеческих душ, и поэтому в любом случае он будет вынужден конкурировать с такими монстрами как, скажем, Дугин или Лимонов, а то и вообще с ублюдочными «Нашими», которые никогда и ни за что не отдадут ему свою часть с таким трудом плененных сердец и умов. Так что баланс установлен, и тот, кто хочет вписаться в расписанный на века вперед расклад и занять место в «ячейке», тот имеет полное право встать в очередь на высочайшее благословение. И, как пелось в одной советской песне, на большее ты не рассчитывай.

Я крайне брезгливо отношусь к сегодняшнему французскому «восстанию». Ведь за ним не стоит вообще никакой идеологии или воли к светлому будущему. Да и вообще ничего не стоит. Перед нами классический пример того, как охуевшая от хронической импотенции уэльбековская буржуазия «бесится с жиру». Сами признаются, что не знают, чего хотят. Хулиганом называется тот, кто причиняет ущерб другим без всякой пользы для себя. Получается, что власть сегодня щипают и кусают элементарные хулиганы и гопники. То ли дело 1968-й год.

•

Куда креативщику податься? Жизнь становится все однообразнее. Ассортимент чего бы то ни было несмотря на количественный взрыв поистине вселенского масштаба катастрофически сужается. Заказчики в истерике. Требуют, с одной стороны, чтобы было «не как у всех», а с другой – панически боятся радикально выделиться из общей биомассы себе подобной продукции (как бы чего не вышло). Вот и приходится выкручиваться. Вся так называемая «культура» как-то незаметно превратилась в сплошную однородную навозно-гламурную кучу. Спрашиваю:

– Так ли уж вам по большому счету нужно, чтобы ваше говно резко отличалось от чужого? Давайте делать то же самое, но только, если у вас есть деньги, слегка побрызгаем духами подороже. Тогда и волки будут сыты, и овцы целы.

Даже не понимают, что я имею в виду. Увы, сегодня главная задача – создать видимость бурной деятельности с выходом на конечный продукт, который всего лишь будет «не хуже чем у других».

•

История и в самом деле повторяется два раза – как трагедия и как фарс. Окончательный закат Европы начался с 1968 года. Сегодня внешне как будто происходит то же самое, но кроме снисходительной улыбки иной реакции не вызывает. В 68-м все действительно могло кончиться революцией и мощным прорывом в будущее. Сегодня все понимают, что уже ничего ничем не кончится, потому что никто не ставит перед собой цель, чтобы какие-то действия привели к какому-то результату. Прощай, Европа! Ты не пала смертью храбрых, а протухла, как… (каждый может поставить сюда свою метафору). Утешься хотя бы тем, что если ты утратила право на существование, то Россия его утратила еще раньше.

Я уверен, что нет предела совершенству.

Я уверен, что Россия достигла предела совершенства.

Поэтому любые предложения о каких-либо «усовершенствованиях» в сегодняшней России не приведут ни к каким позитивным результатам.

Поэтому нам остается до скончания времен довольствоваться тем, что есть.

•

Пожаловался великому и гениальному Боре Симонову о том, что меня давно ничего не радует. Так уж получилось, что сколько ни рыскай по закромам культуры, политологии или секса, все равно не найдешь ничего такого, что бы тебя по-настоящему поразило и повергло ниц. Везде господствует принцип пестрого однообразия, который приелся и ни на что не вдохновляет. Боря сказал, что насчет политологии и культуры со всем согласен, но сомневается насчет секса. Тогда я сказал, что если честно, то давно забыл, что такое секс, но вот девчонки, которых я затаскивал в свою постель за последние полгода, несмотря на их внешнее разноообразие, меня ничем «таким» не потрясали. Тогда Боря спросил, а что такого ты от них ожидал, будучи сам далеко не молодым и не таким уж сексуально состоятельным человеком. Тогда я ему ответил, что несмотря на то, что я забыл, что такое секс, но тем не менее все равно когда в четырех стенах со мной оказывается девчонка, то я жду от нее хотя бы жеста (подчеркиваю – всего лишь жеста), который бы подтвердил, что она хоть чем-то (подчеркиваю – хоть чем-то) выделяется среди своих сверстниц и одноклассниц. И тогда Боря со мной полностью согласился.