Вопросы, которые возникают после каждого Поступка нацболов

Что первично – человек или романтика?

Имеет ли смысл заниматься самосожжением в ситуации, когда твое самосожжение не вызывает у окружающих ничего кроме озлобления?

Способен ли последний оставшийся в живых романтик, жертвуя собой во имя Справедливости, хоть что-то изменить?

Стоит ли отдавать всего себя Революции в стране, население которой боготворит существующую власть?

Есть ли шанс у романтика и революционера в стране, охваченной эйфорией личного успеха и потребления?

Как должен вести себя романтик, оказавшись в торричеллиевой пустоте материализма? Обязан ли он совершить подвиг во имя Справедливости и тем самым подтвердить свою преданность идеалам романтизма?

Обязан ли революционер создавать моду на Революцию там, где для Революции нет никаких предпосылок?

Обязан ли революционер продолжать дело Революции, если он остался последним из живущих на планете людей?

•

Сегодняшняя молитва на сон грядущий. Господи, сделай так, чтобы белорусская девочка осталась в Италии.

Вчера усидели литр виски с Толстым. Я ему доказывал, что к нам вернулись шестидесятые годы. Приводил аргументы – мол, дискуссии ушли из СМИ в интернет, то есть на ту же кухню, то же отчуждение власти от народа и наоборот – появление настоящих диссидентов-романтиков и т.д. Он слушал и соглашался. В конце вечера я поделился с ним своим наблюдением. Пожаловался, что в современных интеллектуальных компаниях, на посиделках продвинутой молодежи я давно не встречаю девчонок. Куда ни придешь, чтобы пофилософствовать и оттянуться интеллектуально, обязательно попадаешь в чисто мужскую компанию. Одни юноши. Даже не перед кем повыпендриваться. Стимула нет. Не перед юношами же блистать интеллектом.

Тут Толстый на меня как попрет:

–  Тогда с чего ты взял, что возвращаются шестидесятые. Вспомни, как в шестидесятые на наших интеллектуальных сборищах мальчишек и девчонок было примерно поровну. И только благодаря девчонкам у нас появлялся стимул состязаться в интеллектуализме и эрудиции. В подсознании каждого из нас сидела та самая «пизда», которая и придавала смысл всем нашим дискуссиям. Если сегодня на интеллектуальных посиделках нет девчонок, о каком возвращении шестидесятых ты говоришь. Тогда мы все – и патриоты, и космополиты – жили одной мечтой. Кого-нибудь сегодня ночью затащить в постель. Все остальное было на втором месте. И состязания в интеллектуализме были всего лишь одной из многочисленных форм соблазнения девчонок».

Короче, я задумался. Конечно, Толстый прав. Что тут возразишь?

В сегодняшней нестабильной России преданная тебе и влюбленная в тебя девчонка – единственное, за что не жалко отдать жизнь. Все остальное не стоит обрезка твоего ногтя.

•

Случай с кардиологом Мясниковым – великим специалистом по сердцу всех времен и народов. Известно, что врачи – самые распиздяи из всех, кто пренебрежительно относятся к своему здоровью. Смертность среди распиздяйства к самим себе среди врачей – на первом месте. У Леонида Мясникова болело сердце. Коллеги уговорили его сделать кардиограмму. Сделал, куда-то спешил, смотреть не стал. Сказал, чтобы принесли к нему в кабинет. Через какое-то время приносят ему его кардиограмму. Просят якобы предварительно проконсультировать больного. Он смотрит и ужасается:

– Больному осталось жить от силы два дня. Немедленно в операционную.

Коллеги не знают, что ему сказать. Через два дня Мясников умирает. Ему был 51 год. За несколько месяцев до смерти он получил международную премию «Золотой стетоскоп» – высшую награду в области кардиологии.

•

Счастьем называется застолье с участием единомышленников в количестве от сорока и более человек разных эпох и поколений. На столе сколько душе угодно литров виски. Тон задают девчонки – от сегодняшних до старомодных. То есть от 20 и старше. И вдруг, когда все становится совсем сумбурным, и ты не знаешь, как распределить девушек по постелям, неожиданно 20-летние предлагают всем присутствующим заняться сексом – в том числе и лесбийским. И сразу все встает на свои места. И делается так хорошо и светло на душе. Блин, вот за что жизнь стоит того, чтобы ее прожить.

•

В мире каждый день происходит слишком много несправедливых вещей. Поэтому я на них стараюсь не реагировать, привык. Но что-то иногда все-таки задевает – особенно то, что касается детей. Я вообще предпочитаю судить о людях исключительно по их поступкам. Мне глубоко наплевать, кто как себя позиционирует (будь он коммунистом, людоедом, троцкистом, полпотовцем, нацболом, евразийцем, либералом, садистом, мазохистом, гомосексуалистом, буддистом, конфуцианцем и т.д.) – лишь бы он не был русофобом и не причинял зла детям и животным. В остальном – не мое дело. Поэтому если кто-то как Лукашенко сводит счеты с малолетним ребенком, он для меня перестает быть человеком. А народ, который терпит детоненавистника в качестве президента, вызывает у меня сомнения в своей вменяемости и адекватности.