Разговаривал с журналисткой из «МК». Что-то типа интервью о девушках, которых я любил. Вот что странно. Совсем не стыдно признаваться, что у меня нет денег, иномарки, нормальной квартиры, изданных книг. Но ужасно стало неловко и стыдно за себя, когда признался, что так толком и не переспал с настоящей чернокожей девчонкой – типа тех, что поют рэп в клипах и выглядят чертовски соблазнительно. Вот такие, блин, оказывается, у меня критерии того, что жизнь удалась. Я считаю, что «успех» – не в материальном благополучии, а в том, были ли у тебя чернокожие девчонки, то есть испил ли ты сполна чашу наслаждений или нет. И так стыдно признаваться, что нет, не испил, а только слегка пригубил.

На наших глазах на территории бывшей России возникает совершенно новая форма государства – империя денег. Такой исторический феномен стал возможен в результате:
1. Наличия неограниченных запасов природных ресурсов и сосредоточения их в частных руках.
2. Коррумпированности власти, которая направляет финансовые потоки в свой карман.
3. Беспрецедентного личного обогащения всех, кто даже в самой минимальной степени причастен к финансовым потокам.
5. Вопиющей пропасти между возможностями для обогащения тех, кто причастен к финансовым потокам, и остального населения.
6. Навязывания населению идеологии личного обогащения и достижения успеха любой ценой.
7. Фанатичного стремления бедных слоев общества жить не хуже, чем богатые.
8. Беспредельной власти денег, обладание которыми становятся поистине всенародной идеологией.
9. Фанатичного стремления бедных к богатству и успеху любой ценой, исключая восстановление справедливости с помощью коммунистической революции (отнять и поделить).

Все перечисленные признаки делают империю денег абсолютно неуязвимой и неограниченно жизнеспособной, потому что:
1. Каждый человек, родившийся в империи денег, автоматически попадает в зависимость от ценностей общества потребления.
2. Все, кто не попадает под гипноз общества потребления, автоматически становятся изгоями и маргиналами, с которыми разбирается как система в целом (то есть само общество потребления), так и ее силовые структуры в частности.
3. Все, кто, оставаясь в рамках системы, делают вид, что не попали под гипноз общества потребления (к ним в первую очередь относятся интеллектуалы левой, патриотической и националистической ориентации), на самом деле в своих жизненных приоритетах ничем не отличаются от остальных подданных империи денег.

Мне вообще-то незнакомо такое ощущение – ненависть. Бывает, что на меня накатывают приступы гнева или ярости из-за какой-то несправедливости, но они быстро, за считанные минуты проходят. Место ненависти в моей душе занимает брезгливость – то, что вызывает во мне власть (причем далеко не только сегодняшняя российская) и все, кто сделали целью своей жизни к ней примазаться или ее обслуживать.

Мне ни разу не встречались ученые, которые занимались исследованием глистов или человеческих экскрементов. Знакомо ли им чувство брезгливости? Не знаю. Может быть, они настолько увлечены объектами своей научной деятельности, что находятся по ту сторону какого бы то ни было отношения к ним? Наверное, то же самое можно сказать и об отношении к власти со стороны политтехнологов.
Правда, в последние годы я стал ненавидеть одну вещь, вернее, природное явление или время года – зиму. Сейчас она неумолимо приближается, и я все отчетливее понимаю, как же я ее ненавижу. Хотя ненавидеть что-то связанное с природой, то есть практически с Богом, конечно, огромный грех. Но что поделаешь, если, например, летом я как-то забываю о своем возрасте, а зима настойчиво мне о нем напоминает. К тому же, скажем, безденежье легче переносится летом, чем зимой. Еще всякие болячки обостряются. Я всю жизнь не знал, что такое депрессия. А теперь она у меня появляется каждую зиму. Снег безумно раздражает, а особенно мороз. Когда около ноля, еще терпимо, а когда ниже, то просто ужас. Видимо, меня на всю оставшуюся жизнь напугала прошлая зима, совпавшая не с самым удачным периодом моей биографии.

Да, конечно, наш сакральный Север, нордизм и все такое. Мы вроде как обязаны туда «неистово рваться» – как головинский пропеллер. Но ведь если рваться, то с какой-то целью, согласны? И почему не ради того, чтобы изменить его климат на противоположный? Превратить Север в Юг? Поменять местами полюса Земли? Ведь мы же не кто-нибудь, а демиурги, черт возьми. Заодно возникнет долгожданное Общее Дело, по которому мы все так истосковались. И поэтому я бы для начала с восторгом приветствовал и поддержал любого безумца и тирана, который бы рвался к власти с одной-единственной целью – изменить климат России, сделать так, чтобы хотя бы в одной отдельно взятой Москве было вечное знойное лето с тридцатиградусной жарой, при которой все вокруг цветет и благоухает, а особенно девчонки, и я чувствую себя в идеальной форме, полным сил, энергии и работоспособности. Но, увы, романтик-утопист такого масштаба, дерзости и амбиций вряд ли может появиться в наше беспредельно меркантильное время.