Хотелось бы напомнить, что на днях начинается Великий Пост. И тут Первая украинская война – Богом данный повод напомнить нам, грешным, о смирении. Между прочим – самая справедливая и безукоризненная в смысле святости война в истории России.

Лично я убежден, что суть идеологии православия – в отказе от комфорта. Если человек живет в комфорте – его, по моему глубокому убеждению, нельзя называть православным. Гедонист и гедонист. Господь с ним. Его место если не в аду, то как минимум в чистилище Поэтому война, пребывание в атмосфере войны, в страданиях и лишениях, внутри самой идеологии войны – идеальное состояние для православного человека на время поста.

Поэтому поблагодарим Господа нашего за войну и связанный с ней дискомфорт – как повод задуматься о страданиях многих невинных людей, которых убивают всего лишь за то, что они – русские люди.

В контексте войны – и особенно накануне Великого Поста – все самые мрачные прогнозы о предстоящих нам лишениях обретают особый метафизический смысл. Надеюсь, Господь убережет нас от самого худшего.

Я всего лишь к тому, чтобы мы всегда, во всякий час были достойны посланных нам испытаний, потому что слабость и малодушие сегодня – есть предательство России.

Вчера немного выпили со старинным другом Колей Троицким в ресторанном дворике. Оказалось, что мы оба – люди семейные, не можем долго засиживаться вечерами. Поэтому посидели часика полтора, поели блинков с икоркой и семгой под коньячок, отметив масленицу – и по домам.

По дороге прикупил сухого хереса на опохмелку – чтобы жизнь стала немного разноцветнее. Утром махнул стаканчик, посмотрел в окно – и понял, что до сих пор воспринимал окружающую реальность замыленным от бесконечной суеты сует и усталым сознанием.

Во-первых, трамваи. Да что там трамваи. Оказывается, мои окна выходят прямо на скворечник. Да вот он, прибитый к дереву, смотрит прямо мне в глаза своим круглым окошечком. Сегодня он, конечно, пуст, но я не сомневаюсь, что по весне он наполнится жизнью, и я смогу снова почувствовать себя великим орнитологом.

Как известно, небольшие детали способны рождать огромный клубок воспоминаний, который приятно распутывать – особенно после качественного опохмеления.

Дело в том, что я – одновременно и выдающийся ихтиолог, и не менее великий орнитолог. Я так считаю, потому что моими наставниками по жизни и старшими товарищами в свое время были два великих ученых – ихтиолог Юлик Лабас и орнитолог Феликс Дзержинский. Оба – внуки выдающихся и всем известных личностей. С Юликом я дружил долго и плодотворно, практически весь период моего становления как личности. А с Феликсом общался скорее эпизодически, но тем не менее он оставил в моей судьбе яркий след и на всю жизнь привил любовь к птичьей иерархии.

Я когда-то в течение нескольких лет вполне счастливо и беззаботно жил в квартире с окнами на скворечник. Выходил на балкон и с расстояния десяти метров ежедневно любовался на хлопоты, связанные с весенним заселением и летним выкармливанием птенцов.

К сожалению, мои многолетние наблюдения прервал разрушительный ураган, который снес в Москве многие деревья. Дерево со скворечником он пощадил, но само птичье жилище разнес в щепки. К счастью, обитатели успели его покинуть, поэтому обошлось без жертв. Видимо, наши меньшие братья в отличие от нас заранее предчувствуют катаклизмы, потому что незадолго до урагана я с удивлением обнаружил, что скворечник пуст. Да и я спустя несколько дней после происшествия был вынужден покинуть свое тогдашнее уютное жилище.

Так что полный жизни скворечник перед окнами – верный индикатор стабильности и благополучия.

Художник (если он настоящий художник, а не креативщик-приспособленец) – зеркало эпохи, ее тончайший индикатор. Он – классический, стопроцентный зомби – но с душой, которая открыта для сопереживаний самого высокого градуса. Меняется эпоха – меняются и взгляды художника, и его метафизическое наполнение как «сосуда со страстями». Так что первый признак молодого человека на предмет, способен ли он стать художником – его духовный потенциал, способность к рефлексии, сопереживанию. Воспринимает ли он боль других людей как свою собственную. Насколько сильна и эффективна его связь с мистическим космосом. Присутствует ли наконец в его теле такая субстанция, как душа. И так далее.

Поэтому, с одной стороны, художник неподсуден как зеркало, а с другой – к нему проще простого предъявить множество претензий насчет его прошлых взглядов. Поэтому мудрость правителя не в том, чтобы сводить счеты с художником за его былые «заблуждения» и службу другим королям, а в том, чтобы заставить зомби приносить пользу своей эпохе.

Трагедия тоталитаризма в том, что России не везло с «вождями» – точнее их метафизическим багажом. Они не понимали, что такое художник с мистической точки зрения и как использовать его талант во благо государства. Поэтому КПД большинства гениев при социализма был крайне низким – если не нулевым.

К сожалению, мои выкладки не относятся к подавляющему большинству сегодняшних креативщиков-концептуалистов. Я решительно отказываю им всем в праве называться художниками. Начать с того, что по рождению и образованию они – галимые плебеи (за редким исключением), у которых отсутствует всякая связь с космосом, ноосферой и вообще высшими силами. А главное – у них нет души, потому что они абсолютно равнодушны к страданиям своих ближних. О каком «зеркале» может идти речь. Поэтому, когда я приду к власти, они все будут подвергнуты самому жестокому остракизму.

Художники-креативщики, приложите все усилия, чтобы я не пришел к власти, а то вам мало не покажется.

Зато в чести будут только художники-интуитивисты, визионеры, безумцы, которые творят новую, фантастическую реальность.
Вам всем, дорогие друзья и единоверцы, живые и мертвые, я поставлю памятники на всех площадях.