Юра Жуков – мой двоюродный брат. Сын маминой сестры – моей тети Тамары. Эти стихи он написал вскоре после смерти своей мамы – в 70-е годы прошлого века. Он тоже, как и я, армянин по матери. Их семья жила в Нахичевани-на-Дону, где я тоже рос и воспитывался. Стихи самые незатейливые, но зато искренние. Я их недавно нашел в своем семейном архиве. Сегодня, пребывая в глубокой скорби, хочется их опубликовать. Как жаль, что их написал не я, а мой двоюродный брат, который меня очень любил.
Юра по образованию был геологом, одним из авторов проекта и строителем Асуанской плотины. Много лет прожил в Египте. Был знаком с известными людьми из многих стран.
Вторая его страсть – джаз. Он был еще и профессиональным музыкантом, играл на фортепьяно и контрабасе. Но это – отдельная часть моей биографии.
Сегодня я с печалью и жалостью смотрю на поведение якобы всемогущих политических лидеров. Налицо очередная попытка довести начатый когда-то геноцид до победного конца. А в ответ – торжествующая трусость и импотенция. Отсутствие воли и уверенности в том, что нужно делать. Страх перед распоясавшимися политическими гопниками, которые пользуются своей безнаказанностью среди полностью деморализованного и растерявшегося человеческого социума. А главное – нет желания сделать выбор и тем самым совершить поступок. К сожалению, такое нередко случалось в нашей насквозь гнилой и продажной новейшей истории. Помните? Этой ночью мертвые спят в холодной земле Испании. Перечитайте, не поленитесь.
Вот интересно – почему у меня ни разу в жизни не возникало желание поехать в Турцию, чтобы там отдохнуть. Мне всегда казалось диким и нелепым отдыхать в стране, которая принесла столько зла и страданий народу, к которому я принадлежу. По-моему, этим все сказано. Простите, если кому-то мои слова придутся не по душе.
Юрий Жуков
Путешествие в армянскую Мекку
Была моя мама армянка,
хотя родилась на Дону.
Себя же считала горянкой
в столетнем казачьем плену.
При жизни на родине предков
ни разу ей быть не пришлось:
как это бывает нередко –
для отдыха дней не нашлось.
Но с ношей тяжелой утраты
прошел я паломника путь,
чтоб вечный покой Арарата
по праву армянке вернуть.
Мой путь был путем Айастана –
тянулся он тысячу лет:
прошел он вершиной Сипана,
оставил хайасами след.
Я падал границей с Урарту,
вставал с Ерванидами вновь.
Великого Айка на карту
я ставил невинную кровь.
И туркам, и персам, и грекам
платил я кровавую дань.
Я видел арабскую Мекку,
я слышал монгольскую брань.
С Месропом Маштоц вардапетом
учился я буквы слагать,
а буквы о времени этом
не могут потомкам солгать.
В подвалах Матенадарана
хранится анкета армян.
В ней пресные слезы Севана,
сочувствие озера Ван.
Я строил как гимн армянину
Гарни, Рипсиме, Ахтамар –
священному Эчмиадзину,
армянской истории в дар.
И, выйдя в долину Раздана
дорогами русских полей,
предстал я огнем первозданным
пред ликом твоих алтарей.
В тиши кафедрального зала
я скромную свечку зажег.
Я знаю, что этого мало,
но большего сделать не смог.