Мой юный друг влюбился и живет мечтами о своей избраннице. Девушка его мечты прекрасна как земное воплощение божества. Она так же молода, как и мой друг. Поэтому мне удивительно, что мистерия, которая разворачивается передо мной, сложена по канонам Серебряного века. Откуда в нашей сегодняшней до блеска оцифрованной реальности могло возникнуть то, что когда-то в давно забытые романтические времена называлось чувствами? Воистину Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда и куда. И вообще в жизни всегда есть место чуду.
Любовь – всегда игра. Точнее, любовь проявляется через игру, подобно тому как замысел творца становится понятным через его произведения. Поскольку мой друг еще и поэт, то он предпочитает ткать пространство своей любви из тончайших полутонов и нюансов, из многозначительных недосказанностей и тщательно зашифрованных намеков, из изысканных метафор и прочих тропов, призванных украсить и разнообразить палитру и ассортимент сменяющих друг друга эмоций. Он мастерски владеет всем арсеналом магических средств, хранящемся в кладовых минувших веков и цивилизаций – от алхимических экспериментов над собственной экзистенцией до теургических апелляций к трансцендентным сущностям. На что только не пойдешь ради того, чтобы отсрочить возвращение из царства торжествующей и всепоглощающей страсти в унылую реальность.
Избранница моего друга – идеальное воплощение тайны Вечной Женственности. Да и имя её – София Премудрость Божия. Нет сомнения, что Она пришла в наш мир, чтобы наполнить поэтическое сердце моего друга новыми, незнакомыми энергиями. А заодно стать с ним одним целым. «Но едва-едва успел я блеск лица ее поймать, ускользая, гостья ко лбу мне прижгла свою печать. С той поры ее печати мне ничем уже не смыть. Вечно юной царь-девице я не в силах изменить». Классика. Данте и Беатриче. Петрарка и Лаура. Мережковский и Гиппиус. Блок и Менделеева. Мой юный друг и София Премудрость Божия.
«Я думаю часто о нежных, чистых, изящных красавицах, об их светлых и прелестных улыбках, думаю о молодых, целомудренных любовницах, идущих ради любви на смерть, о прекрасных, невинных и гордых девушках с белоснежной душой, знающих все и ничего не боящихся. Таких женщин нет. Впрочем, я не прав. Наверно, такие женщины есть, но мы с вами их никогда не увидим. Вы еще, может быть, увидите, но я – нет». Увы и ах.
Мой юный друг посвятил своей возлюбленной стихотворение. В нем собственно всё и объясняется. Я никогда не читал ничего более пронзительного и трогательного. Такие строки навечно остаются в мировой антологии любовной лирики. Наверное, мой друг стесняется их опубликовать. Поэтому я с удовольствием приму такой грех на себя.
Девочка
Ночь, что перетекает в утро.
Сумерки.
На кровати лежит девочка,
с игрушкой –
плюшевым чебурашкой
(девочка говорит:
«Чебурашка похож на тебя»).
Девочка спит.
Ее волосы
растрепаны по-мальчишески:
несколько дней назад
в радостном исступлении
девочка остригла их
перочинным ножиком.
Девочке снятся сны.
Она видит
стеклянные колокольчики.
Астры, манго и хризантемы,
красную икру,
утопающую в сметане,
и пирамиды Египта
в пластах пустыни.
Седобородых шаманов,
стоиков-учеников Марка Аврелия,
Олдоса Хаксли в пейоте
и целые сады психотропных кактусов,
гитары группы The Swans
и группы The Cure,
и еще средоточие
музыкальных инструментов,
сделанных специально для нее
покорными ей мужчинами
(у девочки уже есть такие).
Во сне девочка видит
уйму всего красивого:
старинные броши из аметиста,
табакерки,
инкрустированные ракушками
с берега Черного моря,
всевозможные кораллы и минералы –
столько «штучек»,
даже не перечислить.
Переворачиваясь с бока на бок
в эмбриональных позах во сне,
девочка едва слышно сопит,
смеется, мурлыкает.
Я не называю девочку кошкой.
Наверное, это пошло –
или, может, так подумает девочка?
Я не знаю.
Честно говоря, я люблю чулки
и не верю в пошлое.
Я называю девочку зайцем, белкой.
А еще иногда козочкой,
очень ласково – вот так «козочка».
В ответ на это девочка притворяется,
что сердится на меня.
Девочка не глупа, отнюдь.
Анимализм скорее
проявляется в ее физике.
Я люблю ладони девочки и ее ступни,
похожие на копытца.
Меня возбуждают ее тяжелые груди
при лёгком стане,
бугорок черной шерсти на ее лоне.
Девочка лунолика:
ей очень идет Луна
и дешевый парфюм,
смешанный с едким потом –
животное и искусственное,
делающие ее гетерой.
Я люблю это в девочке,
но одновременно очень ее боюсь.
Однажды, когда я был в наркотиках,
девочка увидела в моем взгляде,
что я боюсь.
Я очень люблю,
когда девочка тихо стонет –
и не важно, что было тому причиной.
Девочка – ускользающая структура
и в то же время –
она домашняя девочка.
Быть может, все-таки стоит
называть девочку кошкой?
Мои сны исключительно заурядны –
Как дверные ручки
на заводском конвейере
или завод
по производству стульчаков для унитазов.
Сны обыденного,
окопная проза подпольной жизни.
Как я снимаю другую квартиру,
чтобы соседи не мешали за стенкой
девочке спать,
поминки, все всё время умирают,
и скоро я тоже начну хоронить людей,
канитель необязательных встреч
в мареве города без Луны,
зубной врач, который хочет
изуродовать меня брекетами.
Как я ищу деньги,
у меня все время нет денег,
а если они есть,
то через месяц они закончатся.
Я рано разучился
прыгать из жизни в сон
и, закрыв глаза,
впадаю обратно в жизнь,
как на периферии холодных рек
с агрессивным,
сбивающим с ног течением.
Мне не снится красивое.
Кап-кап-кап.
Кап-кап.
Кап-кап-кап.
Девочка,
что лежит на моей кровати,
умеет быть счастливой
отсутствию всякой тварности,
галлюцинациям и видениям.
Девочка до крайности иллюзорна,
и еще она девочка.
Она беспечна
и ей нельзя быть другой.
Она меня уже поранила,
и ранит меня еще,
и ей нельзя быть другой.
Мой друг, художник,
однажды сказал про девочку
«она нетварна».
Но это совсем не так,
мой друг ошибся,
просто ее не понял.
Девочка – нежный зверь,
который должен всегда жить в чуде,
как в клетке,
много смеяться
и временами плакать –
совсем недолго,
как дети от впечатлений жизни,
и поэтому днем их кладут спать
несмотря на прыткое нежелание
опустить голову на подушку.
Поэтому девочка спит так много.
Мне хочется трех вещей –
сырости, тепла и манких иллюзий.
Их нет во сне,
но они есть в девочке.
Во сне девочка вертится,
плавно сгибая и разгибая руки и ноги.
Наморщив нос,
сжимается калачом
и, улыбнувшись,
распластывается
по кровати пружинкой.
Когда девочка проснется утром,
я женюсь на ней.