В сущности всю жизнь я только и делал, что искал Христа. В 1961 году я нашел Его в московской андеграундной богеме и подружился с Ним на вечные времена. Он – классный пацан. И аристократ, и демократ. Такой, как я. Мы с Ним одной группы крови.
Спустя годы я понял, что мои боги – мои друзья. Вопреки обстоятельствам считаю так и сегодня. Поэтому меня до сих пор можно считать хлыстом, уверенным или по крайней мере надеющимся, что он по-прежнему плывет в рай на корабле, до отказа набитом московскими балбесами и распиздяями.
Конечно, давно нет ни рая, ни богемы, ни корабля, ни нашего эзотерического ордена. Зато сам процесс плавания уж точно всегда со мной.
•
Читаю на разных сайтах про юбилей Пугачевой. Так настойчиво навязывают, что поневоле задумаешься. Вроде бы прожил с ней параллельную жизнь, и всю дорогу мне ее всеми силами пытались внедрить в подсознание как наше все. Но она меня так и не зацепила. Прежде всего потому, что до Пугачевой успел увидеть и прослушать все, что на тот момент существовало на мировой эстраде. Даже не хочется называть имена. У меня был магнитофон с лучшими записями.
Мне посчастливилось расти и воспитываться в элитарной среде, где с детства внушали, что все «заграничное» заведомо «качественнее», чем советское, то есть отечественное. Плюс, конечно, генетика. В 1950 году отец привез из Швейцарии всего Лещенко. Несколько десятков пластинок. В нашем доме его крутили на патефоне, а потом на радиоле чуть ли не круглосуточно.
Позже, в Ростове-на-Дону, куда меня в детстве периодически отправляли к родственникам, я не вылезал с толчка, где покупал пластинки на ребрах с подайте ручки нежные и слова приветливы пламенные трепетные губки, и из молодежных компаний, где их слушали и воспринимали как руководство к действию. Позже я понял, что в детстве меня круто инфицировали дендизмом. Все остальное по большому счету прошло мимо.
Тема отечественного кино, театра, эстрады возникала в моем детстве только когда отец заводил очередную любовницу из соответствующей среды и брал меня с собой, когда возил ее в рестораны или дома отдыха. Исключением, конечно, стала русская литература, которую я по совету своего отца жадно поглощал. Считаю ее самой убойной. От Гоголя, Сологуба до Платонова, Мамлеева и Пелевина. Мое, родное, генетическое.
Сыграло роль и то, что все миллионы девчонок моей юности вообще не признавали русскоязычной культуры. Вспоминаю некоторые эпизоды и до сих пор стыдно. В 1960 году, когда появился Окуджава, я назначил свидание одной продвинутой подружке, дочке какого-то функционера из ЦК КПСС, с которой познакомился в «Звенигородке». Решил ее удивить и напел ей что-то типа про синий троллейбус. Она пронзила меня ненавидящим взглядом, процедила сквозь зубы страшные слова я думала, что ты человек, а ты совковое быдло, повернулась и ушла. Больше я ее не видел. С тех пор зарекся цитировать своим девчонкам что-то русскоязычное.
В 1961 году я познакомился с Леней Талочкиным. Он посвятил и погрузил меня в Другое искусство, и с тех пор весь совок окончательно перестал для меня существовать. В 70-е Сашка Жигарев до того, как появилась Пугачева, подсадил меня на Марылю Родович. По сравнению с Ней Пугачева всегда казалась мне жалкой побирушкой. До перестройки советская «эстрада» для меня ассоциировалась с Тарапунькой и Штепселем и Шуровым и Рыкуниным. Поэтому я ей брезговал.
С течением времени понял величие Ободзинского, которого считаю лучшим после Лещенко (по времени, а так они абсолютно на равных). В Магадане постоянно общался с Козиным, который укрепил меня в ощущении, что я на правильном пути. Поэтому не то что бы я не люблю Пугачеву и призываю с ней бороться. Просто ей не посчастливилось стать частью моего кругозора.
После перестройки подсел на Ласковый май и Таню Буланову, которые пленили лещенковским дендистским началом. Сейчас, конечно, от Тани ничего не осталось. Все растеряла. Понятно, что всех продюсеров и стилистов моль поела.
Сразила наповал предтеча новой искренности Чичерина. Кап-кап ниточка от края до края. Вообще нечто зашкальное. Мечтал с Ней пообщаться, тем более нашлось много общих знакомых, которые обещали устроить интервью, но так и не получилось. Кого бы еще вспомнить. Агузарову, само собой. Вот уж кто Абсолютно Божественная. Какая там Пугачева. Как говорили при советской власти, в подметки не годится.
Что касается дня сегодняшнего, то полностью полагаюсь на Костю Меладзе. Он однозначно единственный и все делает предельно точно – насколько возможно в существующем русскоязычном контексте. Приходько – вынужденный выбор. Альтернативы действительно нет. Настя на сегодня что и говорить лучшая. Хотя и безликая. В сущности мало чем отличается от множества таких же смазливых голосистых телок с блудливо-смазливым взглядом. Если бы Евровидение поручили мне, я бы все-таки попробовал напоследок поэкспериментировать с Агузаровой, Булановой, Чичериной и, возможно, еще с Виагрой. Хотя бы ради того, чтобы убедиться, что поезд окончательно ушел.