Когда одна за другой исчезают мысли по поводу проявлений окружающей тебя реальности, ты перестаешь понимать, чем одно отличается от другого и чем ты сам лучше или хуже всего остального. Ты включаешься в равноценный круговорот предметов и явлений и сам становишься его неотъемлемой частью. Твой кругозор сужается до равнодушного и бесстрастного всепрощения, в котором нет места победам или поражениям, вертикали или горизонтали. Разум отказывается распознавать качественные характеристики. Интеллект атрофируется, уступив место физиологии. Интуиция перестает различать сорта и артикулы. Но однажды ты просыпаешься со страстным желанием как можно скорее эвакуироваться куда-нибудь подальше, чтобы вновь испытать эмоции от наслаждения безграничной свободой. Однако сразу же откуда ни возьмись возникают обстоятельства посильнее твоего разбушевавшегося слабоумия, и приходится делать вид, что все должно остаться на своих местах. В конце концов тебя ведь никто не лишал привилегии ложиться спать пораньше.
•
К сожалению, на пути к вечности случаются обломы. Однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что давно преодолел и переварил сам себя и все, что ты мог бы осуществить с помощью одному тебе известных приемов, которыми ты когда-то овладел. Ты даже успел забыть, как тебя зовут, сколько денег потратил на удовольствия и с кем делил райское наслаждение. Ты не сомневаешься, что дальше все пойдет как по маслу, и в дальнейшем тебе останется только мастурбировать под мелькающие обрывки воспоминаний или прикидывать, как бы уйти так, чтобы после тебя не осталось даже намека, потому что твое одиночество более чем красноречиво свидетельствует о том, что все, кто был заинтересован в твоем существовании, давно куда-то делись, и впереди тебя ждут совсем другие миры и измерения. Ты уже предвкушаешь предстоящий переход через что-то вроде перевала или горизонта – как вдруг раздается телефонный звонок в дверь. Тебе ненавязчиво напоминают, что, оказывается, ты не выполнил некоторые обещания, которые тебя угораздило дать на нетрезвую голову, и предлагают заново научиться делать то, что начисто стерлось из твоей памяти. Иначе ни о каких мастурбациях и полетах на Альдебаран речи быть не может. Ты начинаешь оправдываться, уверяя, что идти взрослому дяденьке в первый класс по меньшей мере противоестественно, даже пытаешься выдать себя за безнадежного мертвеца, но тебе жестко дают понять, что из ада не так просто вырваться и твои жалкие уловки и оправдания лишний раз доказывают, что твое место среди начинающих сначала. На следующий день, проснувшись в семь утра, ты снимаешь с себя влажные от бесконечных полюций трусы, бросаешь их в стиральную машину, надеваешь новые, чистишь зубы, ешь овсяную кашу и покорно и безропотно укладываешь в ранец учебники и тетрадки.
•
Как стремительно сужается пространство свободы. Обложили со всех сторон. Не знаешь, чем тебя опустят завтра. Не успели мусульмане навязать свои правила поведения, как евреи решили их перещеголять. Если честно, то я до сих пор особо не задумывался, с какой буквы (строчной или прописной) надо писать слово Холокост. Просто как-то не приходилось сталкиваться. А тут мне на полном серьезе компетентные люди сказали, что если написать с маленькой буквы, то мгновенно загремишь на зону года на три. Ужас. Клянусь, что если доведется, то буду писать только с большой буквы.
•
Реальность с каждым днем превращается в один сплошной фейк и клоунаду, и каждый вменяемый человек вынужден изо всех сил притворяться серьезным, чтобы не позволить себя разоблачить и тем самым выбить из седла. Матерым волкам в такой ситуации приходится особенно трудно. Им приходится идти на компромиссы, чтобы на каждом шагу не ссориться с кем попало. Ведь они обязаны сохранять стаю в целости и сохранности. И с каждым днем все невыносимее делать вид, что тебе ужас как интересно и радостно «жить и работать».