Медали сыпятся на меня как из рога изобилия. Только успевай праздновать. Вчера вручили еще одну. Памятную. А.П.Чехова. Чтобы соответствовать, осталось только сочинить что-нибудь масштабное и эпохальное.

Увы, к сожалению, мотаю пожизненное с запретом на любые действия интеллектуального характера.

Тем не менее награда нашла своего героя. Опять же вопреки всему и вся. Такое впечатление, что те, кто меня поощрили, знали, за что. Спасибо вам, ребята. Личное мерси Максиму Замшеву.

В ЦДЛ встретил товарищей по литературному братству 90-х. По традиции накатили, отметили. В очередной раз убедился, что братство снимает проблему «убеждений» – тем более, когда они не слишком тверды.

Пока в состоянии эйфории двигался в направлении дома, вспомнил 60-е. Аналогичный случай имел место в 196… году.

В то время Таня Бек почему-то ужасно возмущалась, когда кто-то из нашего андеграунда цитировал «последнее» стихотворение Мишки Каплана или рассказывал про его очередную мистификацию, которыми тот постоянно всех шокировал:

– Только такие шизофреники как ты могут называть поэтом пропойцу, который никогда не просыхает и раз в год выдает по стихотворению.

Я пытался ей объяснить, что дело не в количестве стихов, а в качестве. К тому же Мишель ведет образ жизни типичного русского поэта. И приводил в пример Сергея Есенина.

А уж если кто-то при ней называл Мишеля великим и гениальным, Таня и вовсе впадала в бешенство:

– Ваш Каплан не поэт, а типичный тунеядец, которому самое место на сто первом километре. Почему я, чтобы поддержать репутацию поэта, вынуждена ежедневно сжигать свое драгоценное вдохновение и как каторжная писать, писать и писать. А какой-то тунеядец Каплан годами ничего не пишет, а ваш андеграунд считает его гениальным поэтом.

Однажды она узнала, что ее подруга Ира Аким закрутила с Мишкой роман, и к тому же я чуть ли не ежедневно выпиваю в их компании.

– Передай Ирке, что ей должно быть стыдно. Девушка из приличной семьи, а связалась с алкоголиком и проходимцем.

Естественно, на следующий день я все дословно «передал». Ирка с Мишкой спросили:

– Чем собственно Танька недовольна?

– Наверное, тем, что Мишка не так часто как ей хотелось бы осчастливливает человечество своими стихами, – объяснил я.

Ира ухмыльнулась:

– Зато у Таньки есть возможность осчастливливать человечество за двоих. Кто ей мешает.

Мишка же насупился и на полном серьезе изрек:

– Писать – каждый дурак может. Пусть попробует не писать. И вообще передай Тане Бек, что каждый выбирает свой путь. Писать – легче, чем не писать. Она выбрала легкий путь. Я – трудный.

Сегодня по пути из ЦДЛ вспомнил Мишкину сентенцию.

В 60-е я поначалу воспринял ее как богемное пижонство и эпатаж. Однако вскоре понял глубинный смысл сказанного.

Пересказал Мишкин экспромт в нескольких компаниях, и он тут же стал одной из мантр нашего андеграунда:

– Писать легче, чем не писать. Поэтому я выбрал трудный путь.

Сотни богемных оболтусов ежедневно повторяли Мишкин афоризм, найдя в нем оправдание своего существования.

Сегодня я на собственной шкуре понял смысл Мишкиного пророчества.

Я как никто знаю, что такое интеллектуальная ломка, когда хочешь высказаться, а обстоятельства вынуждают заниматься чем-то прямо противоположным.

Убойнее наркоманской.

Медаль – поощрение скромное, но любому узнику легче мотать свое пожизненное, когда он знает, что о нем до сих пор помнят.

Когда пришел в нашу писательскую организацию, то некоторым вручали еще и какую-то «грибоедовскую» медаль. Одна дама попыталась выяснить:

– Почему одним чеховскую, а другим грибоедовскую?

Ответа она так и не услышала. Всем известно, как руководство СП умеет наводить тень на плетень.

Я, приученный брать что дают, попытался ей объяснить:

– Чеховскую вручают писателям-человеконенавистникам. А грибоедовскую – писателям-вольнодумцам.

Всех развеселил.