Один мой знакомый буквально только что рассказал свою историю. Дело в том, что он за два месяца изоляции успел стать настоящим миллиардером – причем без особых усилий.

Где-то в конце февраля он попал на полмиллиона и в шутку предложил рассчитаться с партнером вирусами. Партнер обладал чувством юмора и согласился. Тогда мой знакомый пошел в банк, сунул в банкомат свою карточку, а в открывшийся карман для приема денег высыпал несколько десятков коронавирусов. Как ни странно, банкомат их принял, и они тут же оказались на карточке моего знакомого. После чего он перевел их на счет партнера. Тот посмеялся, но попробовал рассчитаться ими за очередную покупку в интернет-магазине. Как ни удивительно, но сработало. Потом еще раз. И еще. Отныне моему знакомому никакие деньги больше не нужны. Он все приобретает за вирусы – причем по безналичному расчету – и ни в чем себе не отказывает.

Я спросил, где он берет вирусы – да еще в таком количестве. Он ответил, что таких как он уже много. Оказывается, вся мировая система взаиморасчетов давным-давно заточена под коронавирусы. А их каждый добывает по-своему. Используя свои хитрости. Мой знакомый, например, всегда выходит из дома с портативным пылесосом на батарейках. И как только видит скопление вирусов – в воздухе или на какой-нибудь поверхности, так сразу включает пылесос. Вы спросите, как он их видит? Тут еще проще. Вы удивитесь, но коронавирусы хорошо заметны, если надеть очки 3D, которые выдают в любом кинотеатре перед сеансом.

Мой знакомый надевает такие очки вместе с маской, берет под мышку пылесос и отправляется, как он выражается, на сбор бабла. Минут за пятнадцать он набирает полный пылесос, после чего идет к банкомату, вставляет карточку, высыпает содержимое пылесоса в карман для приема купюр – и карточка пополнена.

Как я успел выяснить, проведя самое поверхностное расследование, всего за каких-нибудь пару месяцев в мире возникла гигантская система расчетов в вирусах – параллельная денежной и криптовалютной. Причем она настолько эффективна, что деньги вот-вот отойдут на второй план, оставшись средством платежа для простого народа. А мировая элита давно перешла на расчеты в коронавирусах.

Но тут есть одна тонкость. Как мне удалось выяснить, связавшись с одной ведущей вирусологической лабораторией, банкоматы распознают и принимают только «свежие» коронавирусы. То есть только что оставленные их носителями в местах пребывания последних. Лабораторные же экземпляры, которые разводят специально для расчетов, совершенно не годятся. Банкоматы на них никак не реагируют.

Таким образом перед всем человечеством сегодня встает задача огромного морального значения. Ведь победа над коронавирусом, в реальности которой нас стараются убедить авторитетные ученые разных стран, будет означать конец халявного обогащения для многих сильных мира сего. Поэтому, конечно, верховные регуляторы мирового капиталооборота совершенно не заинтересованы в прекращении сегодняшней пандемии. Но с другой стороны – как и с помощью каких аргументов они обираются оправдывать риск, которому подвергается население планеты, пребывающее среди вихрей и потоков вирусов, постоянно выбрасываемых их носителями в окружающее пространство?

Я не знаю, как будет решать проблему таинственное мировое правительство, но лично я сразу же после публикации своего сообщения зайду в поисковик и попытаюсь выяснить, где можно приобрести портативный аккумуляторный пылесос и очки для просмотров фильмов в режиме 3D.

Проблема простая, но жизненно важная. Какой фильм сегодня посмотреть на ночь? Мой идеальный формат – Blues Brothers, Однажды в Голливуде, Великая красота, Фарго, Почему женщины убивают (особенно второй сезон). Как вы поняли, критерий – абсолютный профессионализм плюс эпичность повествования. И конечно, игра актеров.

Отечественную продукцию просьба не предлагать, поскольку в мой формат она не вписывается. Предложите Бога ради что-то реально красивое и умное, а главное – профессионально безупречное, сотканное из тончайших нюансов. От игры актеров до режиссерских изысков. Буду весьма признателен. А то душа ничего из того, что пытаюсь смотреть, не принимает.

Сугубо индивидуальное. Можно не читать.

Может ли человек, называющий себя философом – или согласившийся с тем, что его считают философом, быть атеистом или хуже того – материалистом? Я лично такого не представляю, потому что не так воспитан. Поэтому меня удручает современная общественная мысль. Правда, ее состояние вполне вписывается в процесс всеобщей деградации. Читайте современных Герценов и Добролюбровых – и станет очевидным, насколько стремительно упрощается психотип гомо сапиенса. Даже лет двадцать назад окружающие нас мыслители были более лучшими по качеству.

Я к тому, что прочитал все, что написали о недавно ушедшем Крылове, и понял, что вся представленная в соцсетях публицистика 80-х, 90-х и далее годов – сплошное не то. Слово трибуна, высокая мысль как таковая угасали и истощались вместе со средой, к которой трибун обращался.

Мы – свидетели умирания Логоса как совокупности причин и следствий, формирующих мыслительный процесс. Как душа отлетает от тела, так покидает наше сознание желание размышлять. Одновременно иссякает жажда к удовлетворению любопытства – в первую очередь в метафизическом смысле по поводу того, что скрыто от глаз и вообще находится вне органов чувств. И более того – вне нашего тела.

Начать с того, что мысль зарождается и формируется на небесах. Философ по тайным, неуловимым приметам первым чувствует ее появление, и устремляется ей навстречу. Дальше случается всякое. Но главное, что философ черпает идеи не из своей дурацкой головы, а прямо с неба, из духовного космоса.

Но чтобы ориентироваться в духовном космосе, философ должен быть прежде всего человеком духа, мистиком, провидцем, блаженным. И так далее. Только тогда он вправе называться философом.

Конечно, случаются исключения – как правило связанные с подготовкой общественных переворотов эпохального масштаба, в корне меняющих систему мироустройства. Когда вдруг является мыслитель, чья цель – поставить грандиозный социальный эксперимент, призванный изменить весь уклад жизни человечества. В таком случае мы имеем дело с особой разновидностью философии – практической философией.

Понятно, что я имею в виду марксизм. Будучи целиком и полностью материалистическим мировоззрением, он тем не менее обладает признаками религии, поскольку успел обзавестись целым пантеоном внесших вклад, многие из которых обрели статус занесенных в списки мучеников – довольно, кстати, многочисленных. Ну кто бы сомневался, что марксизм с виду, внешне – самая настоящая религия, а его основателя можно считать философом, хотя он и упертый материалист.

Впрочем, я сознательно лукавлю. На самом деле материализм не может родить философию. В лучшем случае – публицистику, способствующую борьбе за власть и дальнейшему переустройству общества. Философ же обязан проникать мыслью во все пласты мироздания – в том числе и в сферы духа. То есть брать на себя миссию метафизика, потому что философии, а тем более в русском понимании без метафизики быть не может.

Мысль обретает философский масштаб, только когда устремляется вверх – к божественным высотам духа. Материализм, а тем более атеизм держат человеческое сознание в плену плоскостного, горизонтального мира, лишенного священных порывов к вечному обновлению. Поэтому в основе так называемой материалистической философии всегда или пустое жонглирование словами и смыслами – ради того, чтобы иметь право называться философом, или недобрый умысел – типа создать очередную тоталитарную секту, чтобы сосать кровь из зомбированных адептов.

Если бы от меня что-то зависело, я бы запретил материалистам и атеистам называть себя философами. А на философский факультет принимал бы без всяких экзаменов всех желающих – чтобы по ходу совершенствования отсеивать всех лишенных благодати.

Конечно, один экзамен я бы оставил. Как там у Гоголя? Здравствуй. Во Христа веруешь? – Верую, – отвечал приходивший. – И в Троицу святую веруешь? – Верую. – А ну перекрестись. – Пришедший крестился. – А горилку пьешь? – Пью. – Много можешь выпить? – Да сколько угодно. – Тогда пей. После чего экзаменатор подносит алчущему знаний наполненный до краев стакан – само собой без закуски. И если экзаменуемый выпивает его залпом и с удовольствием, не поморщившись, его можно смело допускать к учебе и дальнейшим инициациям.

Потому что на трезвую голову какая философия – а тем более инициация. Помню, как я, выросший среди настоящих философов, безумно удивился, когда один человек, которого нашей компании представили как философа, в ответ на протянутый ему стакан вдруг произнес: Извините, я не пью. Мы, конечно, мгновенно, в ту же секунду потеряли к нему всякий интерес. Ну какой ты философ, если не причащаешься мистической водичкой. Все равно, что православный человек, не признающий силы святых даров.

Именно сочетание причастия церковного и причастия бытийного, персонального делает философа полноценным участником мыслительного процесса. Потому что церковное причастие дарит человеку воцерковленность, чувство соборности, вписывает в ту часть человечества, которое можно назвать сообществом православных людей. А причастие персональное дает личные, индивидуальные ориентиры и выстраивает оптимальную для конкретного мыслителя систему координат – ту самую печку, от которой можно начинать танцевать.

Понятно, что настоящий философ в идеале должен быть бродячим, то есть странником, который ходит по Руси и иногда задерживается в местах, где он нужен и в нем есть необходимость. Там его слушают, кормят, поят и вообще относятся с почтением. От постоянных персональных причастий его ум и сознание всегда пребывают в состоянии полета среди духовных субстанций, а в его глазах пылают отблески фантастических откровений.

Еще, конечно, русскому философу желательно получить реальное посвящение в хлыстовской общине – или в местах святых радений. И тем самым на деле познать принцип святой русской соборности.

Трагедия нашей общественной публицистики завершающейся эпохи (начиная с 80-х годов) – в том, что ее создатели были людьми себе на уме – практичными, неверующими, не неистовыми и не готовыми отдать жизнь за идеи, которые они проповедовали. Они были абсолютно, я бы сказал патологически нормальными, то есть просто двуногими ходячими механизмами, собранными из самых примитивных комплексов.

Главная же их трагедия в том, что для них были наглухо закрыты небеса. Поэтому они не имели возможности черпать идеи оттуда, где они зарождаются, а просто заимствовали их или из собственной головы или из голов себе подобных. И начинали перекатывать их по говну нашей российской жизни от себя к оппонентам, по кругу и обратно. Так родилось то, что теперь без всякого смущения называют современной философией.

Если идея приходит из тленного материального мира, она неизбежно обращается в прах. Такова участь всего материального – исчезать без следа. Как правило, вместе с тем отрезком материального мира, который она отражала и обслуживала. Вот почему мистики 60-х так не любили социальщину – и в литературе, и в публицистике, и в философии. И не признавали многих известных и талантливых авторов. А отдавали предпочтение безумцам из андеграунда, в словах и текстах которых отражалась Вечность.

Увы, весь корпус «философских» текстов последнего (в буквальном смысле) времени целиком и полностью принадлежит к упомянутой социальщине. Конечно, авторы, о которых идет речь, были и остаются на редкость образованными и эрудированными людьми. Многие из них – приятные и обаятельные собеседники. Но всякий раз при общении с ними меня не покидало ощущение пропасти, которая пролегает между мной и ими.

Я не мог понять, что меня в них так настораживает. И вот сегодня, прочитав некрологи на уход Крылова, написанные его оппонентами и единомышленниками, меня наконец осенило. Да все они вообще не имеют никакого отношения ни к Богу, ни к духовным сферам. Для них вообще такие категории просто не существуют. Они – люди земные и мыслят в горизонтальном направлении – куда ветер подует. Увы, никто из них не то что не «поднялся» над, а даже не пытался оторваться от земли и взлететь. А все потому, что им казалось, что взлетать некуда – там ведь ничего нет. А если и есть, то все так сложно, что лучше и не думать.

Да Господь бы с ними. Печалит в их истории одно. Что они, будучи людьми практичными и рациональными, поставили в центр своих интересов Россию – категорию не то что небесную, а просто запредельно мистическую. Вот в чем катастрофа.