Что такое супержизнь? Это индикатор напряженности и яркости человеческой фантазии. Вот я, например, живу супержизнью. И радуюсь, когда встречаю на своем пути столь же одержимых единомышленников.

Вообще были правы те, кто мечтали стальной и безжалостной рукой загнать человечество в изнурительное счастье. Потому что богоизбранные люди просто обязаны жить супержизнью.

Мерзопакостность и антибожественность современного земного пространства и времени в том, что развелось слишком много мерзавцев и гаденышей, которые сделали смыслом своей жизни отрицать или подвергать сомнению очевидные вещи.

Обратите внимание – сегодня любая абсолютно очевидная истина подвергается массированной атаке со стороны вообще непонятно откуда взявшихся придурков, которые не то что ровным счетом ничего из себя не представляют, а вообще в силу своей ничтожности не имеют права на существование.

Тем не менее эти повылезавшие невесть из каких помоек бытия сущности умудрились не только захватить все средства коммуникации, но и основательно проинфицировали и прозомбировали мозги уже нескольких появившихся на свет и претендующих на власть поколений наших современников, которые в свою очередь давно превратились в их агентов влияния, сделав целью своего существования в первую очередь отрицание именно самых очевидных вещей.

Мы даже не успели осознать, что с некоторых пор стали необратимо жить по принципу – чем очевиднее вещь, тем быстрее она подлежит вычеркиванию из иерархии ценностей.

Тем самым разрушатся вся структура позитивного мышления, и человеческая экзистенция переключается со знака плюс на знак минус. И все начинают быть не за, а против.

Юра Жуков – мой двоюродный брат. Сын маминой сестры – моей тети Тамары. Эти стихи он написал вскоре после смерти своей мамы – в 70-е годы прошлого века. Он тоже, как и я, армянин по матери. Их семья жила в Нахичевани-на-Дону, где я тоже рос и воспитывался. Стихи самые незатейливые, но зато искренние. Я их недавно нашел в своем семейном архиве. Сегодня, пребывая в глубокой скорби, хочется их опубликовать. Как жаль, что их написал не я, а мой двоюродный брат, который меня очень любил.

Юра по образованию был геологом, одним из авторов проекта и строителем Асуанской плотины. Много лет прожил в Египте. Был знаком с известными людьми из многих стран.

Вторая его страсть – джаз. Он был еще и профессиональным музыкантом, играл на фортепьяно и контрабасе. Но это – отдельная часть моей биографии.

Сегодня я с печалью и жалостью смотрю на поведение якобы всемогущих политических лидеров. Налицо очередная попытка довести начатый когда-то геноцид до победного конца. А в ответ – торжествующая трусость и импотенция. Отсутствие воли и уверенности в том, что нужно делать. Страх перед распоясавшимися политическими гопниками, которые пользуются своей безнаказанностью среди полностью деморализованного и растерявшегося человеческого социума. А главное – нет желания сделать выбор и тем самым совершить поступок. К сожалению, такое нередко случалось в нашей насквозь гнилой и продажной новейшей истории. Помните? Этой ночью мертвые спят в холодной земле Испании. Перечитайте, не поленитесь.

Вот интересно – почему у меня ни разу в жизни не возникало желание поехать в Турцию, чтобы там отдохнуть. Мне всегда казалось диким и нелепым отдыхать в стране, которая принесла столько зла и страданий народу, к которому я принадлежу. По-моему, этим все сказано. Простите, если кому-то мои слова придутся не по душе.

Юрий Жуков

 

Путешествие в армянскую Мекку

 

Была моя мама армянка,

хотя родилась на Дону.

Себя же считала горянкой

в столетнем казачьем плену.

 

При жизни на родине предков

ни разу ей быть не пришлось:

как это бывает нередко –

для отдыха дней не нашлось.

 

Но с ношей тяжелой утраты

прошел я паломника путь,

чтоб вечный покой Арарата

по праву армянке вернуть.

 

Мой путь был путем Айастана –

тянулся он тысячу лет:

прошел он вершиной Сипана,

оставил хайасами след.

 

Я падал границей с Урарту,

вставал с Ерванидами вновь.

Великого Айка на карту

я ставил невинную кровь.

 

И туркам, и персам, и грекам

платил я кровавую дань.

Я видел арабскую Мекку,

я слышал монгольскую брань.

 

С Месропом Маштоц вардапетом

учился я буквы слагать,

а буквы о времени этом

не могут потомкам солгать.

 

В подвалах Матенадарана

хранится анкета армян.

В ней пресные слезы Севана,

сочувствие озера Ван.

 

Я строил как гимн армянину

Гарни, Рипсиме, Ахтамар –

священному Эчмиадзину,

армянской истории в дар.

 

И, выйдя в долину Раздана

дорогами русских полей,

предстал я огнем первозданным

пред ликом твоих алтарей.

 

В тиши кафедрального зала

я скромную свечку зажег.

Я знаю, что этого мало,

но большего сделать не смог.